— У меня тут повсюду связи. И нюх как у бульдога. Я найду мудака. Богом клянусь!

— Ты ему веришь? — спросил Сэм у Донни.

— Похоже, он вправду хочет помочь, — сказал Донни.

— Ага, конечно, а толку-то? — Сэм пожал плечами.

— Вы меня отпустите? — спросил Спец.

— Не-а, — покачал головой Сэм. — Мы с тобой немножко позабавимся.

— Это поможет расслабиться, — пояснил Донни. — По крайней мере нам.

Сэм рванул рубашку у Спеца на груди. Схватился за краешек широкой повязки, обхватывавшей Спецу грудь, и с силой потянул. Тот вскрикнул.

— Ты ему рот не заткнул! — сказал Сэм.

— Так ты про это ничего не говорил, — возразил Донни.

— Найди, чем бы законопатить его хлебальник. Быстро, мать твою.

Донни прошелся по квартире, озираясь по сторонам, и вернулся с маленькой диванной подушечкой. Сэм вопросительно глянул на него, Донни, в ответ только пожал плечами. Сэм сунул руку в карман и достал плоскогубцы.

— Где он? — спросил Сэм у Спеца.

— Ребята! — взмолился Спец. — Должен же быть какой-то способ…

Сэм кивнул приятелю, и тот прикрыл лицо Спеца подушкой. Сэм нагнулся, подцепил плоскогубцами один из швов и дернул на себя. Спец заорал в подушку, Донни пришлось прижимать ее к лицу жертвы как можно плотнее. Спец мотал головой вперед-назад. Когда он наконец затих и перестал трясти головой, Донни убрал подушку.

— Больно, наверное, — заметил Донни.

— Да уж, небось болит не по-детски, — сказал Сэм Спецу. — По моим прикидкам, нам придется вырвать штук двадцать этих стежков, прежде чем ты истечешь кровью. Или выкладывай всю правду.

— Мать твою, я же сказал вам…

Снова подушка. Еще один шов. Крик.

— А теперь что скажешь? — спросил Сэм.

— Богом клянусь, клянусь могилой матери, я говорю правду…

— Как думаешь, он говорит правду? — обратился Сэм к Донни.

— Лично я ему верю, — сказал Донни.

— Ну что ж, — заключил Сэм, — полагаю, мы узнаем это наверняка через… — Он повнимательнее пригляделся к швам. — …Восемь сантиметров.

Еще один шов, еще один вскрик.

А потом опять.

Эта ночь показалась Спецу очень длинной.

Они снова наведались в больницу. Врачи заново наложили десять швов вместо тех, которые довольно неаккуратно выдрал Сэм. По версии Спеца, он за что-то зацепился. Врачи понимали, что пациент врет, но они также знали, что он сутенер, и предпочитали не уточнять. На этот раз Шантарель и еще одна из его цыпочек, Микки, невысокая худышка с по-мальчишески короткими светлыми волосами, довезли его до машины на кресле-каталке. Спец ощущал страшную усталость.

— У меня в распоряжении две недели, — сообщил девочкам Спец, — чтобы раздобыть сто сорок семь тысяч долларов и пятьдесят три цента. — У вас сколько при себе?

— Ты ведь шутишь, да? — спросила Микки. Тон у нее при этом был неуверенный.

— Да, детка, — сказал Спец. — Это шутка.

— И что ты собираешься делать? — спросила Шантарель.

— Собираюсь найти этого маленького засранца, — ответил Спец, — отрезать ему яйца и затолкать их в его гребаную глотку, а потом я посмотрю, как далеко получится пропихнуть его башку в его же собственный анус. А потом, — продолжал Спец, — я придумаю, как сделать ему по-настоящему больно. Но все это не раньше, чем коротышка вернет мне деньги. Ну-ка опиши еще разок, — обратился он к Шантарель, — как он тебя стриг?

— Не меня, — поправила Шантарель. — Это был парик.

— Да знаю я, — отмахнулся Спец. — Говоришь, он стриг как профессионал? Как будто он этим делом зарабатывает? Типа парикмахер или еще кто-то в этом роде?

— Именно как парикмахер, — подтвердила Шантарель. — Знал в этом толк.

— Так-так, — сказал Спец.

Когда Спец зашел в магазин париков в Беверли-Хиллз, время близилось к обеду. Продавец, мужчина неопределенного возраста с жидкими волосами и слюной в уголках рта, оглядел его с ног до головы с таким высокомерием, на какое только был способен. Спец вытащил из бумажного пакета парик и продемонстрировал его продавцу.

— И? — осведомился тот.

— Это у вас куплено.

— Да, возможно, — отозвался продавец. — Это «Анна Мэйхью». Очень популярная модель.

— Тут ярлык вашего магазина.

— Тогда, полагаю, парик действительно приобретен у нас, — заключил продавец.

— Знаете, кто у вас его купил?

— Нет, — ответил продавец.

— На ярлыке есть серийный номер, — продолжал Спец. — Вы ведете учет этих номеров?

— Не всегда, — соврал продавец.

— Ясно, — сказал Спец.

Продавец улыбнулся и предупредил:

— Мы скоро закрываемся на обед.

— Ах так? Вы тут один работаете?

— Днем один, — ответил продавец. — Не сказать чтоб у нас наблюдался наплыв покупателей.

— Так я и думал, — произнес Спец. Он разглядел продавца повнимательнее. «За сорок. Не женат, но и не голубой — ну, или пока не подозревает об этом. Живет со своей гребаной тетушкой. Я мог бы предложить ему деньги, но настоящая его проблема не в деньгах, — размышлял Спец. — Хм…»

Он вышел из магазина и позвонил Микки.

— Подгребай сюда, — велел он, — и надень школьную форму.

Микки нарисовалась через пятнадцать минут, как раз когда продавец закрывал магазин на обед. Она была одета как мальчик из английской частной школы — короткие фланелевые штанишки, белая рубашка и джемпер с маленьким школьным гербом (если как следует присмотреться, там было написано «отстудентить тебя?»). Симпатичная маленькая шапочка. Спец провел ее внутрь.

— Это моя подружка Микки, — сообщил Спец продавцу. Тот поглядел на Микки, потом на Спеца, потом снова на Микки и долго не сводил с нее глаз. После чего посмотрел на Спеца и вопросительно вскинул брови.

— Микки просто обожает парики, — сказал Спец. — Так ведь, Микки?

— Да, — подтвердила Микки. — Обожаю. — Она устремила на продавца свои огромные голубые глаза и принялась посасывать мизинец правой руки.

— Микки нравится переодеваться. Нравится играть в разные игры и все такое. Она необыкновенная. А еще она художница. Микки, нарисуй милому дяде картинку.

Микки, которая в свободные от работы дни изучала живопись, достала маленький блокнотик и быстро, мастерски набросала рисунок. Потом шаловливо улыбнулась и протянула блокнот продавцу.

— Господи, — вымолвил продавец, взглянув на картинку и побледнев.

— Микки, — заявил Спец, — хотела бы пообедать с вами.

— Правда хотела бы, — подтвердила Микки.

— И что это будет мне стоить? — спросил продавец.

— Полчаса в обществе Микки в обмен на его адрес.

— Я ведь за такие фокусы могу места лишиться.

— Мест на свете много, — парировал Спец, — а Микки всего одна.

— О Боже, — пискнула Микки и принялась потирать промежность.

— В чем дело? — спросил продавец.

— Я почти на пике, — призналась Микки.

— Писать? — недослышал продавец. — Вам нужно в туалет?

— Не писать, а на пике, — поправил Спец. — Я же вам говорил, что она — нечто особенное.

— Вы имеете в виду?.. — начал было продавец.

— Похоже, у вас осталась всего минута или полторы, — пояснил ему Спец. — Иначе вечеринка начнется без вас.

— Я не знаю домашнего адреса того типа, — выпалил продавец, пожирая глазами извивающуюся Микки. — Он платил со счета фирмы, по кредитке, от имени какого-то салона красоты на Вестерн-авеню.

— Давайте адрес салона, — потребовал Спец.

— О Боже, — простонала Микки, переминаясь на месте. — О Боже.

Продавец глянул на часы, потом юркнул в подсобку. Ровно тридцать секунд спустя он вернулся с адресом, накорябанным на клочке бумаги. Сунув бумажку Спецу, он снова посмотрел на часы.

— У вас осталась минута, — оповестил его Спец и, выходя, шепнул Микки: — Не обижай его.

— Надеюсь, не переборщу, — ответила Микки.

Продавец лихорадочно запер за Спецом входную дверь. Спец сквозь витрину разглядел, как Микки схватила его за руку и поволокла в подсобку. Потом прочитал адрес и хохотнул. Микки любила играть в самые разные игры, некоторые подразумевали введение нестандартных предметов в интимные места — причем необязательно в ее. Провести с Микки полчаса — все равно что взять напрокат гондолу из диснеевских мультиков и отправиться в путешествие по Стране плюшевых мишек, а в итоге очутиться на кухне у маркиза де Сада. Спец искренне надеялся, что бедолага не захватил с собой обед из дома, иначе остаток дня ему придется выковыривать из задницы кусочки бекона и сэндвича с помидорами. «Хотя, — подумал Спец, — может, он сам был бы и не прочь».