25. Более сложный оборотный язык строится по другому принципу. Каждое слово делят на две части (приблизительно по равному количеству слогов в каждой) и меняют их местами; односложные слова изменяются путем перестановки звуков.

Пример: Сява ыт диприхо мнеко (Вася, ты приходи ко мне).

Ударение ставится произвольно; чаще на последнем слоге. Предлоги редко отделяются от слов, с которыми они связаны (ср. мнеко — ко мне).

Язык в широком употреблении: на нем не только ведутся разговоры, но и поются песни, в частности, частушки.

Иногда описанные разновидности оборотных языков вступают в различные комбинации, создавая сложные образования.

И опять мы видим словно перекличку русских детей с детьми кафров, которые тоже меняют порядок слогов, ставя один на место другого[298], и с детьми негров Вадшагга, переставляющими слоги слов: losoma kitabu (мы читаем?) звучит у них как maloso bukita[299].

26. Несколько раз было здесь отмечено, что некоторые из искусственных детских языков называются в детской среде тарабарскими. Приходится думать, что это название — результат наслышки о существовании какого-то непонятного, тайного языка; может быть, в отдельных случаях название это было подсказано и закрепилось в детской среде насмешками взрослых, осудительно относящихся к детским разговорам на искусственных языках, как к пустой болтовне:

Чаще тарабарским называется в среде детей и подростков весьма широко распространенный язык, в основе которого лежит замена десяти согласных, идущих от начала русского алфавита, согласными, идущими от конца его, при полной неприкосновенности гласных:

первый ряд: б, в, г, д, ж, з, к, л, м, н;

второй ряд: ш, щ, ч, ц, х, ф, т, с, р, п.

Примеры: камащамлтий яфыт (тарабарский язык).

Описанные в § 1 — 25 искусственные языки не оказываются нужными взрослым людям, не перенимаются ими; это подлинно детские языки. Тарабарский занимает особое место.

Тарабарский язык, созданный средой взрослых, существующий едва ли менее полутысячелетия, может быть отнесен к детским тайным языкам только по одному признаку: он усвоен детской средой, перенят ею; но он не ушел окончательно из среды взрослых, создавшей его.

В детскую среду он проник, надо думать, тоже через книгу. В моих материалах по детскому языку имеется такая запись: «Мы в детстве охотно говорили на тарабарском языке, который вывезли из бурсы мои дяди. Они взяли его у Мельникова-Печерского из романа „В лесах”»[300]. В свое время имели большой спрос среди читателей и «Исторические очерки поповщины» этого автора, где дается ключ к тарабарскому языку и образцы разговоров[301].

27. При слабой у нас изученности блатных языков взрослых — языков, испытавших на себе различные воздействия, вобравших самые разнообразные слова из многих языков, — и почти полном отсутствии хорошо и полно собранных материалов по детскому argot теперь невозможно в каждом отдельном случае с уверенностью говорить, имеем ли мы дело с тайным языком детским, т. е. употребляющимся только в детской среде, или мы имеем дело с языком, общим для детей и взрослых; трудно также в каждом отдельном случае судить об источнике, влияниях, заимствованиях, перелицовках и проч. По аналогии с некоторыми другими здесь описанными языками можно думать, что ходовые книги, как «Сахалин» Чехова, «Сахалин» Дорошевича, «Киевские типы» Куприна, новая беллетристика, затем — газеты последних годов не прошли бесследно и — посредственно или непосредственно — способствовали проникновению блатного языка взрослых в детскую среду.

Разные ветви блатного языка надо уследить наблюдателю: argot внешкольных детских сообществ (беспризорники и др.), argot сообществ школьников (питомцы детских домов и др.), argot, растворяющийся в обыкновенной речи, т. е. теряющий основное свое свойство — быть тайным и проч.

Материалом, заполняющим некоторую часть первого из перечисленных отделов, может служить небольшой словарик[302], составленный беспризорным из дома для дефективных детей в Сызрани (1919 — 1920 гг.).

Бóтать — разбалтывать, хвастать; бóтало — хвастун. Брахлó — ворованное. Гореть — попадаться в чем-либо. Грубó — хорошо. Жучок — подозрительная личность. Загнать в бутылочку (в пузырек) — разозлить. Загонять — продавать. Занáчка — упрятывание денег, занáчить — прятать. Засыпаться — попасться в чем-либо, с чем-либо. Зекить — стоять смотреть. Косать — бить. Ксива — документ, паспорт. Липовый ширмач — помощник вора. Плитовать — бежать, скрываться. Перенáчить — перепрятать. Перышко — ножичек, которым вырезывают карманы. Понт; взять (поймать) на понт — обмануть. Сара, сармак — деньги. Семён — тот, кого надо опасаться; сигнал: Семен! горит! плитуй! Серьга — замок. Скула — боковой карман. Снимать — наблюдать. Собачка — замок. Стрем — пост сторожевой. Трекнуться — догадаться. Тырить — прятать; перетырить — перепрятать; перетырка — путаница. Ударить по ширме — воровать. Фрáер — имеющий кошелек. Ховать — есть. Хрўстать — есть. Червячок — поезд. Ширмач — карманный вор. Шмат — penis. Шмель — кошелек. Ш п а й к а (шпалер тоже) — револьвер.

Из этих почти четырех десятков слов очень немногие (хрустать, сара, грубо) находим в приводимом далее словаре сообщества школьников. По малому количеству слов, общих для двух групп, делать какие-либо заключения нельзя; к тому же второй список слов относится не только к другой социальной среде, но и к другой местности: слова записаны наблюдателем[303] весной 1924 года в Чите (Кузнечные Ряды) среди школьников.

Б а л т ў ю — ворую. Вздыбить — рассердить. В с á дка — десятка, 10 рублей. Выпытать — просить. Гришка — гривенник. Грубо — хорошо; живой г р у бн я к — хорошо. Живая арка (сарка?) — много денег. Депéшка — копейка. Заявлять — вызывать на драку, создавать повод к драке. Зеть — смотри. Зудѝть — сердить. Зробить — ударить. Киса (тиса) — кожаный кошелек (мешочек) с деньгами. Конáть (канать?) — бежать; конáй (канай) — беги; откáнывать — убегать. Комендант (в местном произношении: камендант) — камень. К о л ё с ы — калоши. Курахан — пять копеек, пятак; в воровском (у взрослых) — 5 рублей; ср. бурятское xypiha — маленький барашек. Ляма — хорошо; л амик — полтина; лямистый — хороший. Наум — отец (еврейское); наумиха — мать. Нагануха — револьвер. Пендель — футбол. Петух — пятак; в воровском — 5 рублей. Поеланить — побежать. Позить — курить. Позырка — подсмотр, наблюдение; позуркитать — посмотреть. Поросята — патроны. Саракот — отец; от воровского сара (татарское с ар а — желтый, золото) — деньги, кот— живущий на средства проститутки; саракотуха — мать; саракадум — отец (сара + думать); сарка — деньги; сармак — деньги. Сбóдать (сбондить) — украсть. Свинка — револьвер. Синичка — спичка. С и р т ы — карты; в воровском: стирки — карты со стертыми лишними «очками»; в сирты лакшить — играть в карты. Сóрак (сорок?) — оставь окурок; сорокнѝ — дай. Сочка — коробка из-под спичек. Сухарь — камень. Тэрснуть — ударить. Фазанить (и франзить) — курить. Фас — фасон (?); на фас — хорошо. Фукá пустить — поджечь. Хаска — дом; от немецкого — через еврейский жаргон Haus. Хруст — рубль. Чирик — четвертак.

Некоторая (большая) часть этих слов оказывается общей для языка взрослых и детей; есть в них и слова, не входящие в лексику взрослых.

В детских домах Иркутска находим некоторые из слов читинских школьников; находим и много новых. В Жилкинском детском доме известны[304], например: зэкс! — будь осторожен (предупреждающий оклик); зазэкаться — влопаться, попасться. Лягавить — доносить. Понт - вранье (?); с понту взять (сказать) — соврал, с обману взял, провел, одурачил. Скачок сделать — выкрасть что-нибудь из кармана: «скачок сделал да и жил!» Дети другого дома, жившие нынче на даче в деревне Худяковой, употребляют многие из слов предыдущих списков, знают и некоторые новые. Дербáчить, обдербачить — объесть: всю черемуху обдербачим. Зыкать — смотреть: я буду зыкать, как ты рисуешь. Мент — милиционер. Плитовать (плетовать?) — прибежать: потом плетовали, плетовали — приплетовали домой. О п л е ўшить — оборвать: они одни ее (черемуху) оплеушат. Скачок — воровство, кража: идешь сёдни на скачок? (воровать). Шáмалка — хлеб, еда: дай-ка шамалки! Шпай, шпайка — оружие.