Описания вызываний могут иметь характер инструкций (надо сделать то-то, тогда произойдет то-то) или «меморатов», т. е. рассказов о случаях, которые якобы произошли на самом деле. Часто текст имеет смешанный характер: начинают с того, как следует вызывать Пиковую даму, а потом описывают какой-нибудь конкретный случай. Многие из рассказов такого рода отличает драматический финал: они не просто задают сценарий вызывания, но и предопределяют атмосферу страха и ожидания непоправимого.
Промежуточное положение между описаниями- инструкциями и страшными историями занимают мифологизированные описания вызываний. От описаний- инструкций их отличает то, что они строятся как повествования о некоем происшествии в прошлом, причем акцент делается не на «технике» вызывания, а на его обстоятельствах и коллизиях. Инструкция является своего рода сценарием, который разыгрывается в вызывании и в мифологизированном описании вызывания по разным правилам. Если в инструкции указано, например, какой запрет следует соблюдать при вызывании, то в мифологизированном описании речь пойдет о нарушении этого запрета и его последствиях.
В отличие от страшных историй, которые обладают весьма определенной поэтикой и строятся по одной из довольно немногочисленных сюжетных схем, мифологизированные описания становятся ареной действия спонтанной детской фантазии. При этом в текстовое пространство часто втягиваются мотивы из известных сказок. Так, например, в тексте № 14 Пиковая дама, которая любит холод и прилетает из облаков, напоминает Снежную королеву из сказки X. К. Андерсена. Возможно, сказочное происхождение имеет и мотив расчесывания волос (№ 17, 18), ср. известный эпизод из сказки «Белоснежка и семь гномов».
Согласно материалам из дер. Присно, Пиковую даму нельзя просить о том, чтобы она сделала тебя самой красивой, так как самая красивая — сама Пиковая дама (записано 07. 07. 1982). По другому сообщению оттуда же, ей нужно говорить, что она некрасивая, и вообще нужно, чтобы она слышала только нехорошие слова (№ 3). В подобных мотивах можно видеть влияние сказки «Волшебное зеркальце» (АТ 709), переработанной А. С. Пушкиным в «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях».
В страшные истории Пиковая дама начала активно включаться, по-видимому, не ранее начала 1980-х годов. При этом она или вытесняла персонажей, которые были в этих историях раньше, или объединялась с ними. Особенно устойчивым стало совмещение Пиковой дамы с Черной рукой. Например, сначала сообщается, что в купленном пианино была Пиковая дама, а в дальнейшем речь идет уже о двух черных руках, которые из него вылезают (№ 27), или же (в известном рассказе о шторах) описываются злодеяния четырех рук, а в конце из штор «выпадают» две пиковые дамы (вероятно, имеются в виду карты) (No 28).
Объединение Пиковой дамы и Черной руки происходит не только в страшных историях, но и в вызываниях, где тоже есть опасность, что из зеркала появится черная рука. Оно становится возможным благодаря тому, что Пиковая дама обладает даром вселяться в другие существа. Так, в одном рассказе из разрубленной стеклянной куклы «вышла» рука, а из руки — Пиковая дама[34]. При этом повествование часто строится таким образом, что остается неясным, являются ли Черные руки частями тела Пиковой дамы или же они действуют как самостоятельные существа заодно с ней (№ 27, 28).
Как уже упоминалось, в страшных историях Пиковая дама выступает в двух ипостасях: как спасительница и как вредительница, причем второй образ значительно более распространен, чем первый. Добрая Пиковая дама упоминается в тексте № 22, а в тексте № 23 пиковая дама (карта) спасает девочку от смерти. В остальных случаях Пиковая дама выступает как враждебное существо и как антагонист ребенка — активного положительного персонажа страшной истории: она душит людей, расчленяет их на части, пожирает и пьет из них кровь. Прямые переклички с вызываниями Пиковой дамы наблюдаются тогда, когда Пиковая дама выходит из зеркала (№ 33), соединяется с Черными руками и душит людей (№ 28). Текст № 34 представляет собой пародию на страшную историю;[35] упоминание Пиковой дамы, сидящей в зеркале, свидетельствует о том, что этот образ стал своего рода штампом. Сохраняется в страшных историях и та же двуплановость образа Пиковой дамы, что и в вызываниях: это и карта, и враждебный женский персонаж, хотя в некоторых случаях связь Пиковой дамы с картами уже не ощущается, и она действует вполне самостоятельно (№ 26, 27). В трех текстах мотив карточной игры выступает как завязка страшной истории (№ 20, 21, 23).
Тема карт в детском фольклоре не ограничивается Пиковой дамой. В публикуемой нами подборке есть и рассказ о вызывании дамы треф (№ 13), и страшная история, в которой наряду с Пиковой дамой действуют и другие карты (№ 24). О том, что оживающая фигурная карта представляет собой частный случай оживающего изображения, напоминает текст № 25, где Пиковая дама нарисована на картине, стоящей в детском саду.
Несколько особняком стоят два текста, помещенные нами в разделе Смесь, поскольку они не относятся к детскому фольклору. Под № 36 приведен любовный заговор, в котором упоминается Пиковая дама. По-видимому, это сравнительно поздний текст, отражающий влияние карточной символики на сферу любовной магии. Другой текст, легенда о Пиковой даме и ее дочери Элизе (№ 35), быть может, наиболее интересный из нашей коллекции. Легенда записана от девочки, которая слышала ее, в свою очередь, в деревне от старой цыганки. В легенде также действуют разные карты, однако интересна она не только этим. Дело в том, что сюжет легенды вызывает ассоциации с «Пиковой дамой» (не столько с повестью, сколько с оперой П. И. Чайковского) и с «Бедной Лизой» Н. М. Карамзина: Пиковая дама держит взаперти свою дочку Элизу, та влюбляется в юношу, который погибает из-за нее, и в конце концов топится в озере. Кроме того, существенный интерес представляет помещенное в примечании к этому тексту описание жертвоприношения козла, имеющее архаические черты. В целом эта легенда заслуживает специального исследования, мы же вынуждены ограничиться пока ее простой публикацией.
III
При чтении текстов о вызывании Пиковой дамы неизбежно возникает вопрос о том, что в них реально, а что относится к области фантазии. Детская субкультура в силу ряда причин создает своеобразную собственную мифологию, обладающую некоторыми чертами традиционных мифологий.
Для наших целей достаточно отметить следующий признак мифа, противопоставляющий его простой выдумке, игре воображения: с точки зрения носителя культуры, оперирующей мифами, они имеют объективное существование, миф дается свыше человеку, который может воспроизводить его в рассказе или действии, но не создается самим человеком и не зависит от его воли.
С точки зрения, внешней по отношению к культуре, вопрос будет идти о реальных субстратах мифа, о механизмах его создания, хранения и воспроизводства. В обществах архаического типа важнейшими механизмами такого воспроизводства являются ритуал и сновидение. Ритуал «разыгрывает» миф, сновидение «преподносит» его сознанию как некую объективную данность.
Если посмотреть под таким углом зрения на тексты детского фольклора, то можно и у них обнаружить определенный реальный субстрат. Вызывание Пиковой дамы представляет собой своеобразный ритуал, причем этот ритуал весьма напоминает гипнотический сеанс. Вызывание Пиковой дамы, по-видимому, потому и получило такое широкое распространение, что позволяет видеть «наяву» появление чудесного персонажа. Настроенные атмосферой таинственного, темнотой, заранее напуганные возможностью драматического финала, дети сидят неподвижно в тишине и пристально смотрят на чуть поблескивающую, темную поверхность зеркала. Как известно, разглядывание какого-нибудь блестящего предмета обычный прием, применяемый при гипнозе. Это позволяет сосредоточить внимание, отключиться от внешнего мира и в то же время действует угнетающим образом на психику. Повышению внушаемости содействует и таинственная природа зеркала и карт — своеобразных материализованных воплощений мифологемы двойничества.
