– Осень? Раньше весны и не рассчитывай. Впрочем, если ты прикажешь, мы пойдем.

– Я не хочу вам приказывать.

– Тогда поживем здесь. Должен же кто-то съесть яблоки?

Корин Умо появился, когда они были на празднике в Сайбе.

Гуляла вся столица, рекой лилось вино, но не было ни одной пьяной драки – праздник был веселый и бесшабашный. Для начала от их компании откололся Милит: не в его силах было устоять перед сногсшибательной горожаночкой с действительно пышными формами. Потом так же не в одиночестве растворился с толпе Гарвин. Маркус с Арианой притормозили у лавки ювелира, и Лиасс засмеялся: «Это надолго, Ариана это дело любит». Они остались втроем, даже Гару оставили во дворце – не стоило таскать собаку по такой толпе. Правда, след в след шли близнецы, вполне демонстративно одетые в черное. Вдруг Лиасс стал очень похож на Гарвина: сильно побледнел, даже глаза посветлели. Шут и Лена тут же уставились туда, куда смотрел и он, но ничегошеньки не увидели. Близнецы немедленно оказались рядом, сухие, сосредоточенные. Лена про себя называла это «вошли в боевой режим».

– Что такое, Владыка? – встревоженно спросил шут.

– А ты не видишь?

Все дружно развернулись к Корину – и даже близнецы не предприняли никаких действий, ни магических, ни обычны, даже в зубы ему не дали.

– Выжила? Живучая кошка. Удивляешься? Нет, я тебя не трону. И они меня не тронут. Потому что если сейчас они что-то попытаются со мной сделать, заклинание обрушится на город. И он него мало что останется.

– Преувеличиваешь, – коротко сказал Лиасс.

– Не особенно. Ты не сможешь закрыть щитом весь город. И даже весь его центр. А знаешь, Владыка, этого было бы вполне достаточно. Но ты бессилен. Твоя магия, без сомнения, многократно сильнее моей, – он слегка поклонился, – но ты ничего не можешь. Я объясню тебе, полукровка. И тебе, Делен. Любое заклинание, обращенное против меня, приведет в действие мое заклинание. Ну уж а попытка меня убить тем более. Даже эти деревянные солдатики не посмеют, хотя с умом у них большие проблемы. Так что катастрофа произойдет. Погибнут десятки тысяч людей – по меньшей мере, Владыка Лиасс! И любой маг-человек скажет, что это было заклинание эльфа.

Лена выдернула руку из цепких пальцев шута и подошла к Корину.

– И чего ты добиваешься? В Сайбии не будет войны людей и эльфов. У меня появилась дурная привычка вмешиваться, так я от нее избавляться не намерена. И потому войны не допущу.

– Да? И как? – с интересом спросил он. Ее он не боялся. В общем, правильно делал. Только он не знал, что Лена мгновенно поняла, как она может справиться с безумным магом. Он безумен, а не Гарвин. Странно, почему это не приходило ей в голову раньше?

И вдруг растерянность мелькнула в болотно-зеленых глазах. Леня оглянулась. Шут имел совершенно отсутствующий вид, а Лиасс уже обрел нормальный цвет. Ага. Щит. Большой. Или облегающий тесно, как одежда. Не та магия, к которой привык Корин.

Лена погладила его по плечу. Утешающе.

– Корин, если ты не хочешь веселиться, лучше уйди. – И добавила неожиданно для себя: – И подумай на досуге о том, чем Аиллена так сильно отличается от Делен. Ты не бойся, ты сможешь сейчас открыть проход.

Он смог. Считалось, что проход, открытый в толпе, рвет на части несколько человек, кто случайно оказывается рядом, а тут – ничего подобного: засверкала линия, эльф шагнул в нее, линия исчезла. И все. Лиасс закрыл глаза и тихо заговорил на древнем языке. Снимал заклинание Корина.

– Почему ты так? – удивился шут. – Почему на себя взяла?

– Уж не потому, что хотела унизить твое достоинство, – засмеялась Лена, беря его под руку. – На меня он и так имеет большой зуб… Очень большой зуб. А тебя не воспринимает всерьез. И пусть!

– Пусть, – согласился шут, – мое достоинство тут ни при чем.

Лиасс замолчал и покачнулся. Март незаметно его поддержал.

– Ну все… Теперь все. Рош Винор, ты снова удивил меня. Ты даже не утомлен.

– Лена тоже не устает, когда делает Шаг или дает силу, – улыбнулся шут, высвобождая руку для того, чтобы обнять Лену за плечи. – Другая магия, Владыка. Может быть, и правда – защитная?

Лиасс засмеялся и обнял их обоих, как отец обнимает детей. А люди вокруг и не заметили ничего. Ну, развлекаются эльфы – и пусть их, но лучше бы фейерверк устроили…

Владыка отпустил их, отошел на пару шагов и поднял руки к небу. Город замер в восхищении. Над крышами Сайбы расцветали фантастические цветы и проплывали фантастические животные, линии, искры и круги складывались в гармоничные и радующие глаз узоры. Кто-то ахнул рядом: «Это ж Владыка Лиасс!» – и ведь назавтра весь город будет знать, что сам Владыка, величайший маг Сайбии (а может, и всего этого мира!) радовал горожан своей магией.

Было решено (и не Леной) перезимовать в Тауларме, ну а если вдруг совсем невтерпеж будет, то можно ведь и по снегу, если Светлой так захочется проваливаться в сугробы да трястись от холода. Они постоянно подтрунивали над ее мерзлячестью, не забывая при этом плотно закрывать двери, если сквозило, подсовывать в печку дрова и добывать особо теплые одеяла.

Осень выдалась продолжительной и мягкой даже для Сайбии, да и лето было замечательное, урожай фруктов по всей стране превысил все ожидания. Лена объедалась яблоками, грушами, сливами и виноградом. Эх, жаль, бананы с абрикосами тут не росли…

Времени было больше чем хотелось бы. Лена ошивалась в больнице, но работы там было немного по причине малочисленности пациентов, а обучение ее закончилось. Ариана объявила, что ей сказать больше уже нечего, все прочие ее знания уже имеют отношение к магии. Лена лечила людей и эльфов, лихо делала перевязки, два раза принимала роды (слава богу, в присутствии Арианы), хитроумным отваром по хитроумной схеме вылечила застарелую язву желудка одному ученому, человеку, естественно, потому что эльфы даже не понимали: а как это серьезная болезнь может оказаться такой старой?

Еще она пекла тортики, печенье и пряники, приспособившись к отсутствию сахара и электрической духовки, прибирала невеликие свои апартаменты, но больше всего работала языком. Однажды она имела неосторожность пересказать паре подростков прочитанную когда-то в той жизни книгу, и теперь приходилось устраивать такие мероприятия довольно регулярно. Юные эльфы в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет слушали ее, раскрыв рты. «Капитанская дочка» казалась им такой экзотикой! Приходилось, конечно, несколько модифицировать классиков и неклассиков, подгоняя их под понятные детям реалии, и додумывать забытые детали. Что Лена сделала из неоконченного «Дубровского» и практически забытого «Роб Роя» – авторы бы умерли еще раз, услышь они полет ее фантазии. Свою совесть Лена утешала тем, что честно предупреждала, что в книжках могло быть и не так. Правда, все эльфы были уверены: то, что делает и говорит Аиллена, лучше того, что делают, говорят и пишут все остальные… за исключением, может, Владыки, тут они равны… более-менее.

Они устраивались обычно в парке на берегу. Лена усаживалась на качели, подростки располагались вокруг на траве. Она пересказывала – в очень вольном изложении – стивенсоновский «Остров сокровищ». Два десятка огромных светлых глаз сияли, а Март, делавший вид, что он тут исключительно на службе и занят бдительным озиранием окрестностей, слушал с не меньшим интересом. Лене нравилось разговаривать с детьми. Они были феноменально хорошо воспитаны. То есть они могли орать, шуметь и баловаться, но ровно до тех пор пока это им позволялось. Лена побывала на уроках в здешней школе и позавидовала учителям. Конечно, дети есть дети, без шалостей, хулиганства и драк не обходилось, но ни одному ученику не приходило в голову нахамить учителю. Лена даже подозревала, что причина этого – до смешного малое количество запретов. В перерывах между уроками можно было бегать и шуметь. На уроках можно было перебивать учителя вопросами, поднимая руку, и всякий учитель, закончив мысль, непременно выслушивал вопрос и отвечал на него, чтобы ученик лучше понял тему. Вот и здесь: мальчик поднял руку и спросил, что такое попугай, и вполне удовлетворился сведениями о том, что это птица, которую можно научить повторять разные слова. Остальные с удовольствием пообсуждали, каким словам можно научить попугая, в лицах представили несколько сценок – действительно смешных, и снова притихли, уставились не Лену в ожидании продолжения, а Март деликатно встрял и рассказал, что в Трехмирье были похожие птицы. Историю Трехмирья, написанную менестрелем Кармином, дети изучали обязательно, несмотря на то что родились все уже в Сайбии. И несмотря на то что Трехмирья уже не было.