И увидав эти блюда, Антара поразился, а когда они остались наедине, спросил царя Мунзира:

― Неужто персы всегда готовят такую пищу или это только для праздника? Я не вижу здесь верблюжьего мяса, а вся эта еда годится только для детей.

И Мунзир улыбнулся его словам и сказал:

― К чему эти речи, о фарис, оставь повадки кочевников, которые пьют верблюжье молоко и поутру и вечером, и привыкай к обычаям горожан, властителей всех земель. Ведь ты сейчас во дворце великого и могущественного царя.

Услыхав эти слова, Антара устыдился и принялся есть пищу персов, запивая ее вином, пока не наелся досыта.

А в их покоях были прекрасные девушки, румийские невольницы, которые подавали царю Мунзиру и Антаре вино или играли на различных инструментах. И девушки знали, что теперь они принадлежат Антаре, поэтому они кружились вокруг него, предупреждая всякое его желание.

Но Антара не обращал на них никакого внимания, потому что его сердце было занято любовью к Абле.

И царь Мунзир спросил его:

— О Абу-ль-Фаварис, почему ты не веселишься и не наслаждаешься красотой этих девушек? Брось грустить и вспоминать о родине — разве ты видел когда-нибудь девушек краше этих невольниц?

Услыхав эти слова, Антара стал вздыхать и плакать и сказал:

― О великий царь, родина всегда в моем сердце, у меня там осталась возлюбленная.

А на следующий день царь Ануширван устроил пир в честь Мунзира и Антары. И во время этого пира сам царь Ануширван сидел на троне, изготовленном из золота, серебра и драгоценных камней, который по ночам светился как солнце, а вокруг стояли другие троны из слоновой кости, золота и серебра. Царь приказал царю Мунзиру и Антаре сесть рядом с ним на высокие троны из золота, и когда они сели, их окружили слуги и придворные. А перед Антарой поставили различные блюда, и царь Ануширван угощал его и развлекался беседой с ним. И Антара стал на колени и начал есть: он загребал пищу пятерней, проглатывал ее, не разжевывая, и запивал огромными глотками вина. Челюсти его трещали, и он ел, как голодный кочевник, пожирающий свою пищу, подобно льву или гиене. А Ануширван кормил Антару из своих рук, подавая ему то куриные грудки, то мясо куропаток или фазанов, и Антара хватал все это руками и проглатывал. Царь Ануширван забавлялся этим зрелищем, он давал Антаре отведать из всех блюд, которые стояли перед ними, и Антара всякий раз, как Ануширван подавал ему какое-нибудь кушанье, расспрашивал о нем царя, и царь отвечал ему, называя различные блюда и подавая такие огромные куски, что каждый из них мог бы насытить человека. И все придворные царя давно уже были сыты, а Антара все ел и ел, стоя на коленях. Наконец он насытился, и тогда к ним подошли слуги-мальчики, неся кувшины с вином и золотые тазы, а потом явились музыканты, певцы и танцовщицы.

И все проводили время в радости и веселье, только Антара был грустен, потому что тело его было во дворце, а сердце — на родине с любимой. И царь Мунзир сказал ему с упреком:

― О Антара, приободрись, оставь свою печаль. Такое поведение пристало только невежественным арабам-кочевникам, а ты веди себя, как подобает в обществе этого великого Царя. Слушай музыку, пей и веселись.

И в ответ на это Антара произнес стихи, в которых воспевал свою любовь к Абле. А царь Ануширван знал арабский язык, и красноречие Антары вызвало его восхищение. Потом Антара произнес стихи, в которых восхвалял царя Ануширвана, и попросил у него венец для Аблы, и царь дал ему золотой венец, усеянный драгоценными камнями, и одарил его другими богатыми подарками.

А на следующий день Антара попросил великого мобеда, чтобы тот повел его в храм огня, потому что ему хотелось потом рассказывать об этом храме у себя в становище.

И войдя в этот храм, Антара увидел обнаженных людей; они ворошили огонь железными кочергами и распевали молитвы огнепоклонников, напев которых веселил душу и радовал разум. А в центре на кожаной подстилке сидел старик — старший жрец огня. Он делал знаки рукой и говорил: «Бунуд, бунуд, кубуд, кубуд», — и все совершали земной поклон, поклоняясь господу земли, творцу всего сущего.

И когда этот старик увидел мобеда, он приветствовал его, а мобед обнажил голову, поклонился огню и обошел вокруг него семь раз. А Антара увидел это и поступил так же. Тогда мобед сказал:

― О Антара, за то, что ты совершил сейчас, тебе воздастся счастьем и успехом! Отныне тебя не одолеет ни один враг, и никто никогда не нанесет вреда твоему телу, потому что ты поклонился этому священному огню. А если ты и впредь будешь почитать огонь, то тебе не будут страшны никакие превратности судьбы, тебя не унизит никакая клевета и не запятнает никакой позор.

И Антара спросил мобеда:

― О господин мой, а откуда мы возьмем такой огонь? Ведь вы возжигаете его на благовонном алоэ и драгоценных сортах дерева, и поэтому он испускает чудесный свет и необыкновенный целительный аромат, а мы разжигаем огонь на верблюжьих колючках и сухих ветках, и от них исходит дым, от которого мутится рассудок и слепнут глаза.

Тогда мобед рассмеялся и понял, что арабы поклоняются только идолам. И они снова обошли вокруг огня семь раз, а потом Антара произнес стихи, в которых восхвалял священный огонь и мобеда, и тот, задрожав от радости, прославил и благословил Антару и подарил ему драгоценное платье, которое снял с себя.

Наконец царь Ануширван отпустил Антару на родину, Богато одарив его деньгами, одеждой, рабами, рабынями, конями и снаряжением.

И вот Антара отправился в путь и двигался, пока не прибыл в Хиру. Там царь Мунзир устроил в честь Антары пир, и они три дня ели, пили и веселились. А потом он дал Антаре тысячу красных верблюдиц, и Антара двинулся дальше, направляясь в земли Бену Абс.

И однажды он остановился в зеленой долине и заметил у водоема пятерых рабов, которые охраняли паланкин с золотым полумесяцем на верхушке.

А в паланкине кто-то плакал, восклицая:

― О горе, о унижение, кто кроме тебя поможет мне, о Антара! О, как одинока я в этой пустыне! Нет уже могучих львов чащи, и над нами властвуют собаки! Чего стоят в сравнении с тобой, о Антара, знатные воины вроде Умары ибн аль-Ваххаба! Кто кроме тебя защитит жен и детей! Мой отец и брат поступили несправедливо и с тобой и со мной, и теперь их постигло горе. О, зачем ты покинул нас и ушел от нас, как уходит прохожий!

Потом тот же голос произнес стихи, в которых неизвестная девушка оплакивала свою судьбу и какого-то погибшего героя. Тогда один из рабов сказал ей:

― Горе тебе, распутница, если бы фарис, которого ты призываешь, был жив, его все равно погубил бы Тарика ал-Лаяли. Молчи же, не то пропадешь!

И когда Антара услыхал этот голос, его сердце охватило волнение. Он приблизился к рабам и спросил их:

― Чьи это палатки и кто эта девушка, которая плачет и упоминает имя Антары?

И один из рабов ответил ему, не поднимая головы:

― Отъезжай, о благородный араб, брось ненужное любопытство и не спрашивай о том, что тебя не касается, не то будешь убит. Лучше поторопись скрыться в этой широкой степи, пока здесь нет Тарика аз-Замана, а не то он захватит тебя в плен, как захватил всадников из племени Абс.

И от этих слов сердце Антары забилось сильнее, и он задумался, намереваясь обнажить меч и сокрушить им этого раба, как вдруг занавеси паланкина раздвинулись, и из-под них показалась девушка, подобная полуденному солнцу или восходящей полной луне. Она кричала:

― О Антара, ты жив! Посмотри, я во власти врагов и терплю беды и несчастья!

Потом она выпрыгнула из паланкина на землю и хотела встать и броситься Антаре на шею, но не смогла и упала без чувств. И тут Антара узнал свою возлюбленную Аблу и воскликнул, охваченный волнением и горем: