Слухи об отравительстве и «чародействе» возобновились с новой силой после смерти Михаила в 1041 году, справедливости ради надо сказать, что к смерти молодого императора-эпилептика Зоя не имела никакого отношения. Ее сослал в монастырь собственный приемный сын, и тогда-то опять всплыла тема отравительства. В указе о пострижении говорилось о посягательстве Зои на жизнь приемного сына. Правда ли это или интриги двора, не известно.

Не будем касаться нравственного облика императрицы и вернемся к тому, с чего начали, остановимся на ее увлечении косметологией. Судя по тому, что собственную кожу Зое удалось сохранить упругой и свежей (или так природа распорядилась), она стала отличным косметологом. Пселл рассказывал, что уже на склоне лет «… все ее тело сверкало белизной. Тот, кто стал бы любоваться соразмерностью частей ее тела, не зная на кого смотрит, мог бы счесть ее совсем юной; кожа ее не увяла, но везде была гладкой, натянутой и без единой морщины».

Зоя составила сборник из рецептов различных кремов, часть из которых уцелела в составе медицинского трактата XI–XIV веков, хранящегося сегодня в библиотеке Лоренцо Медичи во Флоренции. Мы приведем один из них, который называется «Мазь госпожи Зои-царицы».

«Берется следующее: финики… давленные, слива сочная, мягкий изюм, мягкий инжир, луковицы лилии, которые сварив с медом, искроши, а затем, соединив со всем, упомянутым ранее, и все это одинаково измельчив, добавь миро».

Крем готов, может именно благодаря ему Зое удалось сохранить молодость своей кожи…

Кстати, долгое время ее трактат приписывался перу Евпраксии (Добротен) Мстиславны, внучке Владимира Мономаха, которую выдали замуж в 20-х годах XII века за византийского императора Алексея II Комнина. После замужества она взяла имя Зоя.

История донесла до нас рассказ об одной яркой представительнице прекрасного пола, увлеченно занимающейся косметологией, но, к сожалению, время стерло воспоминания о многих других, кто посвятил многие годы изучению подобных проблем. Их социальное положение не вызывало столь пристального внимания, а деятельность казалась заурядной и злободневной, и некому было рассказать об их достижениях и открытиях в области парфюмерии и косметики.

Многие письменные источники погибли в бесконечных войнах и стихийных бедствиях. Но они погибли для нас, живущих сегодня, а в те времена различные достижения в области косметики быстро распространялись среди женщин, рецепты переписывались или запоминались.

Предположить, что русские купцы, вернее их жены, не проявляли интереса к византийским косметическим продуктам трудно, хотя и обратное почти бездоказательно. Но мы все же постараемся узнать об интересе наших далеких предков к косметике и парфюмерии, обратившись к тем немногочисленным литературным памятникам, что сохранились до нашего времени.

Имея обширные владения, Византия и торговала, и воевала с соседними государствами, невольно распространяя свои традиции и моду. Одним из регионов, на которые империя имела значительное влияние, стали земли, населенные славянами.

Древняя Русь была связана со многими восточными и западными странами в различных сферах общественной жизни — экономической, политической и культурной. Связи эти то крепли, то ослабевали, видоизменялись, но никогда не прерывались. Так, в первые века русской истории особенно оживленными оказались контакты Киевской Руси с Юго-Восточной Европой, с балканскими странами, с Венгрией, Чехией, Польшей и с Северной Европой, а вот контакты с центральными западноевропейскими странами были менее тесными.

В записках европейских и арабских путешественников и купцов встречаются рассказы о русских людях, по разным причинам попавших за рубеж. Иракский писатель IX века Ибн Хордадбехе в своем географическом сочинении рассказывал о купцах-русах, доставлявших меха в Константинополь и Багдад. В арабо-персидских источниках сохранилось довольно много известий о пребывании русов на Кавказе в X–XII веках, речь шла о русских наемниках, состоявших на службе у различных кавказских правителей, о походах русских отрядов на Кавказ и об их участии в междоусобной борьбе местных феодалов. Ламперт Херсфедский, немецкий автор 70-х годов XI века, в «Анналах» писал о том, что на Пасху 973 года (23 марта) на имперском съезде в Кведлинбурге среди прочих иностранных посольств присутствовало русское.

Широта международных связей Киевской Руси позволила русскому писателю XI века митрополиту Илариону с полным правом сказать, что Русская земля «ведома и слышима есть всеми четырьми конци земли», и к началу XII века внешнеторговые операции наших купцов настолько укоренились, что их не смогли прервать даже вторжения монгольских орд и крестоносцев.

Наиболее активно развивались отношения Руси и Византии. Русские находились в составе так называемой варяго-русской дружины в Константинополе, служили в византийском войске, брали в жены византийских красавиц, имели в столице империи собственное подворье. Любопытно, что в 944 году русские послы были представлены здесь не только от бояр и князей, но и от знатных женщин — Преславы и Сфандры. Спустя тридцать лет на переговоры с византийским кесарем отправилась с актом миролюбия княгиня Ольга.

В это время шла самая оживленная торговля между двумя государствами. Русские купцы везли в Византию рыбу, меха, черную и красную икру, мед и воск. Из Византии вывозили ювелирные изделия, шелковые ткани, вина, фрукты, оливковое масло и т. д. Покупали эти товары и для продажи, и для гостинцев — на потеху да на красоту. Не только купцы, но и русские воины, возвращаясь в родную землю, привозили своим ненаглядным модницам да щеголихам подарки с Царьграда.

Культурное влияние Византии на славянские земли еще более усилилось, после того как Русь приняла христианство. Спрос местной знати на предметы роскоши, одежду и украшения, повысился. Арабский путешественник X века Ибн-Фадлан рассказывал, что наши пращуры не носили европейской одежды — курток и кафтанов, а предпочитали им византийскую — в виде плащей, покрывавших одну сторону туловища и оставляющих свободной другую.

Частая смена нарядов, характерная для модников последующих эпох, тогда была еще невозможна. Одежда из привозных тканей, расшитая шелком и жемчугом, обходилась очень дорого, и, являясь украшением своего владельца, характеризуя его положение в обществе, она становилась частью княжеской казны.

Нательную рубаху (мужскую и женскую) называли «срачица», «сороцица» или сорочка, ее шили из тонкой льняной ткани. Верхнюю одежду шили из грубой шерстяной ткани вотолы (ватулы). В Никоновской летописи она упоминается под 1074 годом: «Преподобный Исаакий облечеся в власяницу, и на власяницу свитку вотоляну…» Свиткой называли род верхней и нижней одежды преимущественно монахов и священнослужителей.

Миряне носили длинную верхнюю одежду, похожую на сорочку, рукава которой кроили широкими сверху и совсем узкими у кисти. Они заканчивались нарукавьем — расшитой полоской ткани или браслетами. В женском платье, правда, встречались и широкие рукава. Такое платье подвязывалось поясом, низ его украшался каймой, а верх отложным воротником. Любительницы жестких стоячих воротников предпочитали их видеть шелковыми, расшитыми золотой или серебряной нитями. Эти воротники, и отложные, и стоячие, накладывались или прикреплялись к платью.

Повседневные одежды изготовляли из шерстяных или холщовых тканей, а выходные — из шелковых и бархатных. В X веке эти материи являлись, пожалуй, самыми дорогими из привозных товаров. Красота их мало кого оставляла равнодушным, и упоминание о шелках неоднократно встречается в литературных памятниках того времени. В XII веке автор знаменитого произведения «Слово Даниила Заточника» не без удовольствия подмечал их привлекательность: «паволока расшитая разноцветными шелками, красоту свою показывает».