Ибн-Фадлан, побывав на Волге в X веке, рассказывал, что русские красотки очень любили зеленые бусы и что мужья разорялись, платя по 15–20 монет серебром за каждую зеленую бусину.
Знать не осталась в стороне от этого захватывающего модного увлечения, она пошла дальше, в ее среде ценились бусы, сделанные из бусин, различных по материалу. Иногда пренебрегали драгоценностью камней, отдавая предпочтение стеклу и модному цвету изделия, и потому рядом с дорогим редким камнем, жемчужными зернами, золотой дутой бусиной могла соседствовать яркая стеклянная.
Металлические обручи — гривны, которые, так же как и бусы, носили на шее, являлись достоянием только зажиточной части крестьян и горожан. Они предшествовали более поздним металлическим украшениям типа ожерелий. Ценились изделия из билона (сплава меди и серебра), а наиболее распространенными все же были медные и бронзовые.
Модницы дразнили друг друга изящными браслетами, их носили и богатые и небогатые, горожане и селяне. Знатные городские щеголихи украшали изнеженные ручки золотыми браслетами — «обручами». Те, кто не мог позволить себе украшений из дорогих металлов, ограничивался медными или бронзовыми: витыми, плетеными, пластинчатыми, массивными и узенькими. Носили стеклянные браслеты голубого, зеленого и черного цветов, гладкие и рельефные, особенной популярностью они пользовались среди городских модниц.
Перстни носили и мужчины, и женщины, и дети, и даже, не удивляйтесь, на пальцах ног. Наверное, это была «высшая» степень проявления щегольства. Мужские кольца делали, как и сегодня, массивнее женских. По форме и рисунку кольца нередко повторяли форму браслетов (витые или плетеные), в них вставляли и драгоценные камни, и разноцветные или прозрачные стекляшки.
Украсив себя с головы до ног, наши герои не забыли украсить и свои одежды. Фибулы — застежки для плащей и накидок — ювелирные мастера с любовью изготавливали из железа, меди, бронзы и серебра и богато орнаментировали. Первое упоминание о них содержится в «Повести временных лет» под 945 годом. Носили застежки либо у плеча, либо на груди, а мелкими фибулами женщины застегивали сорочки у ворота.
Долгое время не выходили из моды металлические привески, они играли роль амулетов. Их прикрепляли к платью на груди или у пояса длинными шнурами или цепочками. Привески делали в виде бытовых предметов, символизирующих достаток (ложки, ключики, гребни) или богатство (ножики, топорики), самым излюбленным украшением был конек с вытянутыми ушами и загнутым в кольцо хвостом. Конь являлся символом добра и счастья. Носили также бубенчики, шумящие привески, привески геометрических форм.
Медальоны из серебра и золота, украшенные перегородчатой эмалью, зернью и сканью, носили только состоятельные горожане. Со временем (к XII веку) мода на них распространилась и в менее богатой среде, ювелиры делали их из дешевых сплавов.
Пояса, мужские и женские, служили и украшением, и знаком феодального достоинства. Их расшивали шелком, украшали драгоценными камнями, снабжали застежками из золота или серебра.
Подпоясав свои чудные одежды, украсив себя серьгами да кольцами, наши героини, наверняка, замечали, что чего-то не достает в созданном их фантазией образе. На фоне платья из яркого аксамита и поволок, пестрых бус и кики, украшенной жемчугом, лицо казалось «голым» — «неукрашенным». Вот тут-то и должна была на помощь прийти косметика.
Глава 3
Белила и румяна в Древней Руси
Русь приняла от Византии христианскую религию с ее обрядами, в которых большое место занимали воскурения и ароматные масла (елей). Особенно полюбился ладан. В те далекие времена человек, ощущая его густой сладкий аромат, может быть, вспоминал о многовековой традиции его использования, овеянной легендами. И, может быть, поэтому ему хотелось больше узнать о нем. О том, какие деревья дают эту смолу, где они растут и как называются. И потому один из первых известных русских путешественников игумен Даниил, совершивший в 1104–1107 годах паломничество к святым местам на Ближнем Востоке, рассказывал об этой смоле подробно и основательно, словно отвечал на вопросы, которые могли быть заданы его пытливыми современниками.
«Там же остров Родос, большой и очень богатый всем. На этом острове был (в рабстве) два года русский князь Олег. От острова Самоса до Родоса двести верст, а от Родоса до города Макри шестьдесят верст. В этом городе и по всей той земле, даже и до Мир, добывают черный ладан.
Этот ладан из надреза на дереве вытекает, подобно мякоти, и снимают его острым железом. Дерево это зовется зигией, видом оно напоминает ольху. Другое небольшое деревце видом похоже на осину, называют рака (стиракс)… вытекает из деревца мякоть, как вишневый клей. Его собирают, смешивают с мякотью зигии, вкладывают в котел и варят: получается ладан, который складывают в мехи и продают купцам».
Душистые масла привозили с Востока, высокая цена делала их доступными лишь для зажиточных людей. Позднее, когда связь с восточными регионами и Византией окрепла, масла распространились шире. Со временем русичи познакомились с разными сортами растительных масел. Миро впервые упоминается в Остромировом евангелии в середине XI века, масло деревянное (вместо елея) — в Галицком евангелии XIII века. Деревянное масло (низшие сорта оливкового) в большом количестве сгорало в лампадках и употреблялось при некоторых церковных обрядах. Миро — тоже деревянное масло, но сваренное с красным вином и благовониями.
Вот в таком серебряном сосуде XIII века, похожем на ружейную масленку, разделенную глухой перемычкой на две половины, и хранилось масло. На одной из половин сосуда нацарапано — «масло», а на другой — «мюро», сосудик принадлежал когда-то новгородскому приходскому священнику.
Духов в том смысле, который мы вкладываем сейчас в это слово, конечно, не было, но, возможно, некоторые из ювелирных украшений снабжались особыми полостями, куда укладывали пахучие смолы или крошечные кусочки холста, смоченного в ароматных маслах. Так височные украшения — колты, составленные из двух выпуклых спаянных и украшенных эмалями щитков — по своей конструкции могли быть использованы для хранения пропитанных душистыми маслами кусочков хлопка. Широкая каемка на месте спайки снабжалась скобочками, через которые продевалась проволока с жемчужной нитью. Под верхнею дужкой всегда делалась в обоих щитках желобчатая выемка, а в ней узкая щель, по форме похожая на чечевицу, в которую укладывали эту материю.
Впервые подобные украшения появились в Сирии, уже оттуда мода на них распространилась на соседние области. Колты были в большой моде и у византийцев, такие же делали и русские мастера. Об их популярности мы уже рассказывали выше.
Знали ароматные воды, но они не имели такого широкого хождения, как скажем, на Востоке, но тем не менее представление о них на Руси имели. Автор «Моления Даниила Заточника» образно сравнивает «сладкую речь» человека со сладкими, душистыми ароматами. Он обращается к князю с просьбой, говорит, что если бы князь принял его к себе на службу и «поставил» сосуд сердечный под потоком «языка» его, то он «накапал» бы ему «сладости словесные паче вод араматских». Понятие ароматный (араматный) — то есть душистый, благовонный, является заимствованием с греческого языка и известно в древнерусской литературе уже с XI века.
Во время пышных княжеских пиров слуги разносили яства на блюдах, подавали пирующим воду для умывания в серебряных сосудах, рядом со столами они же раздували бронзовые курительницы — «укропницы». Литературный памятник XII века «Слово о богаче и Лазаре» рисует красочную картину такого пира. Это произведение болгарского автора, популярное на Руси, соответствовало быту русских князей: «… множество сокачии (поваров) работаюче и делающе с потьм, ини мънози текуще, и на пьрстех блюда носяще, ини же махающе с боязнию: ини же сребрьныя умывальница держаще, ини же укропьниця дъмуще, ини стькляница с вином носяще…»
