Другая более дорогая и пышная бархатная ткань — аксамит. «Аксамит», точнее «гексамит», с греческого переводится как «шестинитчатый». Эти ткани преимущественно красного и фиолетового цветов украшались «звериным» орнаментом. На материи преобладали рисунки со стилизованными грифонами, львами, орлами и пр., расположенные обычно в круглых медальонах. Кстати, одежду из нее иногда носили и небогатые горожане, да и вообще, любовь к шелкам у наших модниц была так велика, что даже в деревнях девушки и женщины убирали свои одежды и прически шелковыми лентами.

Поверх платья набрасывали на плечи плащ-покрывало — корзно, или епанчу (япончицу), ее застегивали фибулой на плече. В «Изборнике» Святослава 1073 года великий князь носил корзно «синяго цвета с петлицами и обшивкою золотыми, застежкою и подкладкою красными». Эти плащи не отделывались, как византийские — нашивными фигурами, только кайма, проложенная внизу, контрастная по цвету, подчеркивала его изящество, а на легких епанчах ее могло не быть.

Раннее упоминание епанчи (япончицы) относится к XII веку и встречается в «Слове о полку Игореве» — в рассказе о неудачном походе в 1185 году новгород-северского князя Игоря Святославича против половцев. В отрывке, повествующем о том, как войско Игоря рассеивает передовые отряды, она упоминается в числе добычи русских. Этой одеждой воинам пришлось возводить переправу на болотах: «… ортьмами и япончицами, и кожухы начаша мосты мостить…» Кожухами называли кожаные или меховые одежды, шубы.

В том бою добычу захватили славную: «Спозоранок в пятницу потоптали они поганые полки половецкие и, рассыпавшись стрелами по полю, помчали красных девушек половецких, а с ними золото, и паволоки, и дорогие аксамиты».

Жители древней Руси любили яркие краски, носили ало-красные, синие, желтые, зеленые и голубые платья, их украшали нашивками из материй другого цвета, золотым и серебряным шитьем. Тонкую золотую нить умелицы спрядывали с льняной и шили так, что длинные стежки прокладывали на лицевой стороне, а короткие — на изнанке.

Зимняя одежда оторачивалась мехом, и если шелк приходилось везти из других стран, то меха на Руси хватало. Шубу носили мехом вовнутрь, а позднее покрывали очень дорогой тканью, расшитой золотом. Ярославна, героиня «Слова о полку Игореве», носила шубку бобровую, женщины среднего достатка из белок или росомахи. Мех вообще любили, богатые пускали на опушку своих плащей самые дорогие меха горностая и соболя, из них шили шапки и укрывались меховыми одеялами в студеные зимние ночи, об этом упомянул Даниил Заточник. «Когда услаждаешься многими яствами, меня вспомни, хлеб сухой жующего… Когда же лежишь на мягкой постели под собольим одеялом, меня вспомни, под одним платком лежащего…»

Не меньше удовольствия доставляли женщинам головные уборы, которые являлись яркой дополняющей частью туалета и строго соответствовали семейному и социальному положению женщины. Девушки носили венки и венчики — «коруны» из узкой полоски металла или материи, эти украшения охватывали лоб и скреплялись на затылке. На металлический остов натягивали материю, расшивали ее шелком или жемчугом.

Юные модницы, приловчившись, заплетали две косички прямо под венцом и продевали их в височные кольца, или так укладывали волосы, что венец как бы поддерживал прическу. Выходило очень красиво.

Головные уборы замужних женщин были значительно сложнее, ими полностью закрывали волосы (со времен язычества женские волосы считались ведьмиными чарами, отсюда и характерная для православных традиция не входить с непокрытой головой в церковь). Повои, головные покрывала из паволок, украшались по краю маленькими стеклянными бусами, поверх повоя надевали корону-кокошник, или кику летом, а зимой шапку с меховым околышем и округлой тульей. Переднюю часть кики (чело, или очелье) делали съемной, ее расшивали жемчугом и драгоценными камнями. Украшали очелье кики рясы. Рясы — это бахрома из нанизанных на нити бусин или жемчужин.

Важной деталью туалета модника являлась его обувь. В древнюю эпоху обувью служила кожаная подошва, края которой загибались вверх и стягивались у подъема ноги лыком, шнурком или ремнем. Сохранились славянские названия этой обуви — «курпы», их еще называли «опанки» или «поршни», и существовали они наряду с лаптями, плетенными из лыка.

В VII–IX веках носили кожаные ботиночки. Их украшали тиснением, вышивкой или резьбой, орнамент располагался в центре заготовки. Вышивали шерстяными или шелковыми нитками. У щиколотки ботиночки стягивались ремешком.

А вот в X веке в обиходе появились полусапожки, доходящие до середины голени с разрезом спереди, которые зашнуровывались или застегивались. Носили тогда и высокие кожаные сапоги. Русская знать предпочитала сафьяновые, расшитые узором и жемчугом. Сафьяны — тонко выделанные козьи и овечьи кожи, окрашенные в яркие цвета.

Кожа пользовалась большой популярностью у славянских народов. Из нее делали нашивки для костюмов — как для красоты, так и для прочности, шили рукавицы и пояса, всевозможные футляры и кошельки. Все это по желанию заказчика или изготовителя украшалось тиснением или рисунком из разноцветных ниток.

Одежда русских долгое время не изменялась по своему покрою, этому способствовали и дороговизна тканей, и мода, и практические удобства платья. Щеголи из богатых и знатных семей удивляли всех невиданной роскошью отделки одежды. Сам князь, хотел он того или нет, обязан был своим видом и богатством поддерживать в народе образ удачливого храброго полководца и справедливого защитника. Жители посадов с почтением и любопытством взирали на его сокровища.

По примеру выставок княжеской одежды в Византии устраивались подобные и на Руси. Лаврентиевская летопись рассказывает, что в Киеве в Софийском соборе на всеобщее обозрение выставлялись одежды княжеские: «…порты (одежды) блаженных первых князей еже бяху повешали в церквах святых, на память собе…»

Составитель Ипатьевской летописи записал, что во Владимире во время большого пожара в 1183 году загорелась соборная церковь Успения «Златоверхая». Загорелось все, что было внутри нее и утварь церковная, и «порты» шитые золотом и жемчугом, которые на праздник вешали на «две верви чюдных» от золотых ворот до иконы Богородицы и от нее до владычных сеней.

Те, кому посчастливилось увидеть эти великолепные одежды, могли запомнить рисунок вышивки да орнамент, выложенный жемчугом, а потом что-то подобное изобразить на своем, пусть и не таком богатом платье. Те же, кто не гнался за его красотой, просто дивились княжескому богатству и чудесному шитью.

Одежд и тканей в княжеской казне припасалось немало. Летописи неоднократно упоминают о посылке подобных даров от царей Византийских. В 976 году «царь же греческий Василий послал к Святославу великие дары от злата и паволок, прося от него мира». В 1164 году «приела царь дары многы Ростиславу, оксамиты и паволокы и вся узорочья различная».

Роль одежды в жизни человека не изменилась с Древнейших эпох, и гомеровским строчкам, написанным в VIII веке до нашей эры: «Ныне ж кто хилого нищего в рубище бедном уважит?», вторит автор «Слова Даниила Заточника»: «… богатый муж везде ведом — и на чужбине друзей имеет, а бедный и на родине ненавидим ходит. Богатый заговорит — все замолчат и после вознесут речь его до облак; а бедный заговорит — все на него закричат. Чьи одежды богаты, тех и речь чтима».

Хотя богатство и красивая одежда это еще далеко не все, что нужно человеку, чтобы заслужить почтение и уважение окружающих. Даниил напоминает, что «… нищий мудрый что золото в грязном сосуде, а богатый разодетый, да глупый — что шелковая подушка, соломой набитая».

Чувство эстетического наслаждения, возникающее при виде красивых одежд или украшений, нашим пращурам было доступно не в меньшей мере, чем нам. Они не всегда знали о функциональном назначении тех или иных красивых предметов, но оценить их художественные достоинства могли. В V–VII веках некий рядовой старейшина из калужских лесов побывал на Киевской земле и вывез оттуда несколько фибул с ярко-красной эмалью. Не зная, что их используют в качестве застежки, он сделал себе из восьми фибул парадное ожерелье и надевал его поверх одежды.