Шура судорожно вздохнул, закурил, затем сел к столу и принялся писать на вырванном из тетрадки листике. «Дорогая Фрося! Обстоятельства сложились так, что меня неожиданно посылают (дали всего два часа на сборы) в срочную командировку на пять лет, на БАМ»…

Здесь Холмов остановился, немного подувал, после чего зачеркнул слова «на БАМ» и написал «… в Афганистан, дли выполнения ответственного спецзадания. Задание очень опасное, так что меня вполне (даже наверняка) могут убить. Поэтому, чтобы наш ребенок не рос сиротой, тебе необходимо срочно сделать аборт. Вот адрес отличного одесского врача, который быстро и не больно поможет тебе решить эту проблему… Деньги на аборт я тебе оставляю. Прощай, любимая…» Окончив писать, Шура порылся в своих бумагах, лежащих в шкафу, нашел какой-то облезлый конверт, вложил в него записку и две двадцатипятирублевые купюры, после чего отправился вниз, к Мусе Хадсон.

— Муся, завтра сюда придут три жлоба в кепках и девка с ними. Передай пожалуйста девке вот этот конверт, — обратился Холмов к своей хозяйке. — Если они будут что-то обо мне спрашивать — скажешь, что мы вчера с Вацманом неожиданно съехали с квартиры… навсегда. А больше ты ничего, дескать, не знаешь…

— А вы что, в натуре съезжаете? — испуганно захлопала своими белесыми ресницами Муся Хадсон.

— Да нет, просто прокатимся недельки на полторы-две в одно место и вернемся, — махнул рукой Шура. — Только об этом не должна знать ни одна живая душа. понятно?

— Ты ж меня знаешь, Шурик, я — могила! — треснула себя кулаком в живот Муся. — Возвращайтесь скорее, мне без вас скучно…

По причине начавшегося сезона отпусков, билеты друзьям удалось взять лишь в общий вагон дополнительного поезда «Одесса-Москва», да и то благодаря стараниям знакомого Шуры, вокзального носильщика. Сидя на пыльной, обшарпанной лавке, Холмов рассеянно глядел на проплывавшие за окном вагона степи и думал о том, что ждет их в Москве. Одной из первоочередных задач был, безусловно, поиск жилья. Гостиница их явно не устраивала. Во-первых, дорого, во-вторых, найти летом гостиницу в Москве было делом почти безнадежным, а главное — у Хомякова не было паспорта, а без паспорта, как известно, в советской гостинице делать нечего. «Ладно, приедем — там видно будет, — наконец решил Шура. — Чего заранее голову ломать». И вправду, вопрос с жильем решился проще, чем ожидал Холмов. Уже через часа полтора после прибытия в Москву, Шуре, Диме и Евгению Петровичу удалось снять за сравнительно небольшую сумму крохотную комнатушку в подвале, неподалеку от Киевского вокзала. Эта комнатушка принадлежала московскому дворнику, корейцу по национальности, с большим трудом говорившим по-русски. Сам кореец жил этажом выше, на первом этаже, в служебной квартире. Судя по всему, данный подвальчик предприимчивый дворник переоборудовал в жилую комнату из бывшей кладовки или сарая.

— Ну-с, сегодня отдыхаем, отмечаем благополучный приезд, а завтра начинаем делать дело, — сказал Шура Холмов, когда все трое расположились в комнатушке. — Эй, хозяин, где здесь у вас ближайший гастроном?

На следующий день Шура, морщась от головной боли, ехал в сторону Павелецкого вокзала, чтобы сесть там на электричку, которая шла в сторону расположенного в Подмосковье Центра космических исследований Министерства обороны СССР. В портфеле у Шуры, кроме письма Хомякова, находились кусочек брежневита, а также фотографии американского скафандра и кусочка парашюта с «Аполлона» — их Холмов предусмотрительно сфотографировал еще в Одессе. Сами скафандр и лоскуток парашютного шелка, а также остальной брежневит на всякий случай оставались в подвале у дворника. Кроме того, на всякий случай, в портфеле Шуры покоилась бутылка хорошего коньяку, которую он загодя приобрел в гастрономе.

Сойдя с электрички, Шуре пришлось пройти добрых километров пять, пока он наконец уткнулся в высокий каменный забор с железными воротами и контрольно-пропускной пункт с табличкой «Центр космических исследований МО СССР. ВХОД СТРОГО ПО ПРОПУСКАМ! Режимная зона».

— Мне необходимо срочно видеть генерала Кайсарова, — обратился Холмов к дежурному офицеру, скучавшему на КПП. — У меня для него имеется информация государственной важности.

— А у нас такого нет, гражданин хороший, — весело подмигнул офицер, явно обрадовавшийся хоть какому-то разнообразию своего рутинного бытия. — Так что вы, батенька, наверное адресом ошиблись.

— Как это нет? — растерялся Шура. — Ну этот… Который лунной программой занимается.

— И лунной программы у нас никакой нету, батенька, — продолжал резвиться офицер. — Может, батенька, вам в НАСА нужно? Так это не здесь, это неподалеку, в Хьюстоне, всего тринадцать тысяч километров отсюдова…

Холмов задумчиво почесал затылок, затем достал из кармана записную книжку, вырвал из нее листок и написал на нем: «Располагаю чрезвычайно важными сведениями и подробностями относительно реализации в СССР лунной программы в 1970-73 гг., а также об истинных причинах запуска на Луну „Лунохода-1“ и способах добычи и доставки на Землю минерала бреж-невит. Информация подкреплена необходимыми вещественными доказательствами. Прошу принять меня немедленно. Житель Одессы Холмов Александр Борисович, паспорт Д… серия…»

— Слышишь, земляк, передай, пожалуйста, эту записку кому-нибудь из вашего начальства, желательно как можно более высокому, — обратился Шура к офицеру, однако тот не проявил ни малейшего желания кому-то что-то передавать. Увидев отсутствующее выражение на лице офицера, Холмов вздохнул и, мысленно хваля себя за находчивость и сообразительность, полез в портфель за бутылкой коньяка.

Минут через десять запыхавшийся дежурный офицер вернулся на КПП и, почтительно глядя на Шуру, произнес: — Это вы будете гражданин Холмов? Вас просит к себе руководитель Центра. Следуйте, пожалуйста, за мной, я вас провожу.

Начальником Центра оказался высокий, худощавый генерал-полковник с добродушными, но несколько усталыми глазами. Выслушав торопливую, сбивчивую вступительную речь Холмова, он предложил Шуре присесть и углубился в чтение письма Хомякова. Холмов с тревогой наблюдал за выражением лица генерала. но оно было абсолютно невозмутимым и непроницаемым. Закончив чтение, руководитель Центра космических исследований задумался, зловеще (как показалось волновавшемуся Шуре) барабаня пальцами по полированному столу.

— Если вы сомневаетесь, то у меня есть веские доказательства, — поспешно забормотал Холмов, не выдержав напряженной тишины и полез в портфель. — Вот, глядите, брежневит, на Земле вы такой хрен где найдете…

— Да нет, представьте себе, я ни в чем не сомневаюсь. Наоборот, я убежден, что все, что изложено в этом послании — правда, — неожиданно произнес генерал фразу, которую Шура меньше всего ожидал от него услышать. — Открою вам небольшой секрет — надеюсь, вы не проболтаетесь. Дело в том, что буквально полгода тому назад нашей разведке совершенно случайно удалось узнать подробности грандиозного скандала, разразившегося в Соединенных Штатах в 1971 году. Причиной этого, тщательно засекреченного скандала, в который оказались втянуты Пентагон, НАСА и некоторые представители Конгресса, явился тот факт, что отправленный на Луну специально за брежневитом «Аполлон-15» привез на Землю пустой контейнер, в котором вместо этого стратегического минерала оказалось лишь пару кучек человеческих эскрементов. Экипаж «Аполлона» никаких вразумительных объяснений относительно происшедшего дать не смог. Поэтому некоторым высокопоставленным сотрудникам НАСА и Пентагона пришлось подать в отставку. (Один американский генерал даже застрелился). Шутка ли — на ветер оказались выброшенными более шести миллиардов долларов налогоплательщиков, затраченных на бесполезный полет «Аполлона-15»! Нам вся эта история поначалу показалась странной и неправдоподобной, но теперь все окончательно встало на свои места… Руководитель Центра умолк и снова погрузился в раздумье.