— Капитан Крондин!! — голос отца был наполнен слегка удивлённым гневом. Похоже, первого зова Крондин попросту не услышал.

С каменным лицом наследник Чёрного клана сделал три шага вперёд.

— Я здесь, Великий Совет.

— Сколько времени займёт полёт твоего корабля до земель Академии?

— Почти четыре дня, Великий Совет. Возможно, больше — если у меж-мирового портала будут сильные волны, нам придётся выжидать момент для приводнения.

— Ах да, приводнения… Вы ведь ещё не приводнялись при меж-мировых путешествиях?

— Нет, Великий Совет, но я гарантирую…

Дальнейшее заседание сливалось в памяти Крондина в сухую, безличную череду вопросов и ответов.

Только ещё одно вспоминалось наследнику Чёрного клана посреди бескрайних владений неба и моря. Момент, когда Совет принял решение по розыску этого многострадального человека, Сергея Федотина. Момент, когда Хардарин дун Кваг, его отец и самый влиятельный гном Лиги с поистине каменным лицом сказал командиру Корпуса Тайн: «При нахождении этого человека не вступать в контакт и не пытаться пленить. Надлежит сразу убить его и любого, кто будет его сопровождать».

Крондин залез во внутренний карман и достал смятый клочок бумаги. На этом клочке не было ни букв, ни цифр — только бессмысленные символы, о которых когда-то условились два давних товарища. «Ухожу из дома, надолго. Связь только экстренная».

Крондин догадывался, по какой причине ушёл Руд. На мгновение тревога сдавила его сердце, но уже в следующую секунду капитан воздушного корабля разжал пальцы и клочок бумаги, вырванной резвым воздушным потоком, по замысловатой траектории полетел вдаль.

Крондин не стал наблюдать за ним и повернул лицо навстречу ветру. Лишние мысли были ни к месту — наследнику Клана Чёрного Самоцвета предстоял собственный бой.

Сергей быстро привык к новым очертаниям мира вокруг. Золотисто-жёлтый цвет, в который облекали всё очки из светового камня, несмотря на необычность, нёс в себе что-то естественное, подсознательно привычное и тёплое — будто солнце уменьшилось и притушило своё сияние, будто теперь его можно было потрогать и даже оказаться внутри. Такая обстановка как нельзя лучше подходила разгорячённому, мятущемуся сознанию — во время недолгого, но интенсивного перехода Сергей понемногу успокоился, а на привале пришедшая после золотистого фона тьма мягко обволокла его и увлекла в крепкий сон без сновидений.

Сами переход и привал прошли в почти полном молчании. Сергей был слишком опустошён, чтобы проявлять любопытство, да и его спутник, Руд, похоже, сам не до конца был готов к сложившейся ситуации. Гном время от времени что-то резко шипел под нос на своём языке, а пару раз даже останавливался и поворачивал назад, разыскивая пропущенный где-то поворот.

После пробуждения Сергей почувствовал себя намного свежее. Страшные переживания последних дней, конечно, никуда не исчезли, но уже и не горели внутри, подобно пожару — отдохнувший мозг смог отвести им какое-то определённое место внутри себя и наконец-то сосредоточиться на сложившемся положении.

Положение это не таило для Сергея почти никакой загадки. Всё, произошедшее в его жизни до нынешнего момента, наконец выстроилось в совершенно отчётливую последовательность.

Всю свою жизнь он искал чуда и, наконец, нашёл его. А то, что чудо оказалось смертью и разрушением… Такова судьба. Предначертание, предназначение… Даже в его родном мире, напрочь лишённом магии, люди истово верили в эти слова, искали их во всём происходящем. Здесь же, в мирах, наполненных магией, где мысли и устремления вполне могли получать материальное воплощение, где предопределённость нередко мешала править бал слепому случаю — всё было очевидно. Сергей получил то, о чём мечтал. Нет, конечно, он не мечтал убивать и разрушать. Но… то, как он ушёл навстречу своей мечте…

Впервые за долгое время Сергей отчётливо вспомнил своих родителей. Вспомнил тот момент, когда сообщил им о своём решении. Уехать в очень далекое место, где нет ни компьютеров, ни телефонов, ни даже почты, куда им невозможно будет добраться. И, скорее всего, уехать навсегда.

Сначала они не поверили, даже улыбнулись. Улыбки вышли несколько вымученными — сын давно приучил их к своим странным выходкам. Через несколько секунд они вспомнили ещё пару странностей Сергея: он почти никогда не врал им и почти никогда не шутил.

Вспоминая, как гасли улыбки на их лицах, заменяемые ошеломлённым, беспомощным отчаянием, Сергей спрашивал себя, что чувствовал тогда сам? И ответ пришёл очень быстро — тогда он чувствовал только стремление отправиться в путь. Тогда правда стояла перед ним в полный рост, стирая любые волнения и сожаления. Он говорил отцу и матери правду, как автомат, работающий лишь по одной известной ему программе. Говорил, что больше не может жить здесь, что они ни в чём не виноваты, но и сделать ничего не могут. Говорил размеренно и беспощадно чётко, лишая любых возможностей не соглашаться и спорить.

Рядом на диване плакала сестра. Тогда Сергей даже не подумал сказать родителям о ней, что именно его сестра всегда была им настоящей дочерью, и без него им троим, может быть, будет лучше. И дело было не в том, стало бы от этого отцу и матери легче. Дело было в том, что Сергей и не собирался пытаться облегчить им страдания. Он просто говорил правду.

Вспоминая всё это, Сергей спрашивал себя, так ли сильно он отличается от Леса? Лес убил своих детей, тех, кто любил его. Сергей не убивал тех, кто любил его, однако испортил им всю оставшуюся жизнь. Так стоило ли удивляться, что мечта, к которой он пошёл подобным образом, выродилась в мирах магии и овеществлённой судьбы во что-то страшное и кровавое?

Всё было почти кристально ясно — мечта о чуде и чудо. Желание и результат. Почти. Лишь худощавый гном, шедший впереди, и его странная, упрямая уверенность, вносили в эту последовательность какой-то раздражающий диссонанс.

— Так куда именно мы идём?

Вопрос, безо всяких предисловий заданный Сергеем после нескольких часов молчания, привёл Руда в небольшое замешательство.

— Аааа… ну, как я и говорил, произошедшее очень необычно… поэтому, мы идём скорее не куда, а зачем. Судьба указала на тебя, и я хочу понять, хочу почувствовать, почему. Хочу, как и сказал, чтобы ты увидел наш мир… Ну и, конечно, сейчас нужно уйти подальше от населённых мест. Так ты не будешь никому угрожать, да и лишние глаза нам ни к чему.

Сергей неслышно усмехнулся. Его, чьи эмоции были забиты, заглушены произошедшим, даже немного забавляло наблюдать за своим провожатым, который, похоже, действительно был на взводе. Несмотря на очевидный опыт и ум, гном суетился, нервничал. Даже боялся, пожалуй. И явно чего-то недоговаривал.

— А куда именно мы идём сейчас?

Хотя световые очки и погружали всё в однотонный фон, но очертания передавали очень резко и чётко. Сергею было хорошо видно, как Руд притормозил на мгновение и озадаченно повёл головой.

— Сергей, я думаю… лучше будет, если ты всё увидишь на месте. — произнёс гном после пары секунд размышлений.

Сергей не стал спорить. Он задавал вопросы, не особенно интересуясь ответами.

Каменные коридоры потянулись дальше, сходясь над головой низкими, угрюмыми сводами. Ширина и высота проходов оставалась на удивление неизменной ещё несколько часов — только один раз эта монотонность прервалась небольшой расселиной, по который нёсся бурный, дышащий теплом водяной поток.

Проходя над подземной рекой по неширокому перешейку, Сергей невольно засмотрелся на открывшуюся картину — текущая вода была светлее скал, она проносилась под ногами яркой, беспокойной, переливающейся массой, разбрасывающей вокруг солнечные зайчики брызг.

Следующее изменение ландшафта заставило Руда остановиться. Окружающие массивы камня почти мгновенно разошлись в стороны, превратив узкий проход в огромную пещеру. Остановившись вслед за своим провожатым, Сергей повёл взглядом по сторонам, в очередной раз удивляясь своим очкам. Стены и свод, отстоящие на десятки метров, были видны абсолютно отчётливо, как при свете дня. А вот дальняя стена пещеры почему-то скрывалась от глаз, теряясь в каких-то бликах и ряби.