— Это ужасная ситуация, Сергей. — сказал Руд после долгого молчания. — Поистине ужасная. Знаешь, есть выражение, что ожидание беды страшнее самой беды? Ну так вот, этот случай — беда и её ожидание в одном флаконе. Несчастье уже произошло, Лига уже живёт с грузом глупой и страшной тайны. Но самый страшный удар впереди. Наши миры пропитаны магией, которая, несмотря на всю хаотичность, подчиняется определённым принципам. Ты сам говорил об этих принципах, выстраивая теорию о собственном проклятии. Принцип воздаяния, возмездия — один из основных. В мелких делах, бытовых мелочах, да даже в крупных делах, где магия не замешана напрямую, этот принцип может срабатывать, может не срабатывать. Но здесь дело не только в воровстве и лжи. Мы обокрали… мы осквернили, правильнее сказать, место, возникшее в результате настоящего чуда. Здесь замешаны силы непредставимых масштабов… я сказал бы «божественные», но это бы было сильным упрощением. Мы не знаем, что произойдёт, и когда это произойдёт. Но магия… предопределение, предназначение, не важно… не может не отреагировать на подобное событие. Нет никаких шансов, чтобы Лига избежала возмездия. Абсолютно никаких.

Тьма ждала. Спустя какое-то время, пятеро тех, кто пришёл разными путями, но видел одно и то же, разошлись. Тьма вновь осталась в одиночестве. Она ждала. Теперь она знала, что произошедшее было знамением конца. Её одиночеству осталось недолго.

Странное ощущение неуютности, враждебности окружающего мира ушло сразу же, как только осталась позади пещера, хранящая главный секрет Лиги Ог-Дразд. Но мрачная история и невероятный облик того места накрепко засели в голове.

— Хм… так что, это всё? — спросил Сергей, пытаясь отвлечься. — Наше… путешествие закончилось? Что теперь?

— Вообще-то… нет. — ответил Руд. — Осталось ещё одно место. Ещё одно воплощение чуда. Надеюсь, оно поможет разрешить сомнения насчёт твоего проклятия.

— Что?.. — Сергей поднял взгляд на волшебника. — Развеять сомнения? Слушай… А что происходило всё это время? Сколько мы уже ходим по пещерам — две, три недели? Все эти места, все эти истории… зачем это было? Помню, ты говорил, что хочешь показать мне ваш мир, и так далее и тому подобное… Получается, пока это всё было экскурсией? Ты не наблюдал за мной, не оценивал ничего? Твою мать… да, вот теперь я скучаю по своему миру. Там нет всей этой вашей бредятины. Месяцами ходить туда-сюда, пялиться на камни, на кусты, ждать знамения и ни хрена при этом не делать! Ты же вроде великий волшебник, «самый сильный среди гномьего племени» и всё такое прочее — ну и что?! За всё это время так ни черта и не понял?! Сомнения у него…

Несколько секунд Руд остолбенело молчал. А потом начал смеяться. Это был тонкий, негромкий, просачивающийся сквозь зубы смех. Смех того, кто не любил смеяться, не любил давать волю эмоциям — и теперь до последнего держался под их натиском, пытаясь выпустить наружу как можно меньше.

— У меня сомнения? У меня?? — наконец выдавил из себя смеющийся, с болезненно перекошенным лицом, гном. — О, Великий Свод… Да уж… Значит, дружище, хочешь послушать о моих сомнениях? Что ж, изволь…

Продолжил Руд уже спокойнее, хотя и было заметно, что волшебник вошёл в злобный, раздражённый раж:

— Сомнения у меня возникли сразу. Ты очень хорошо сказал «бредятина». Так вот, твоя версия о собственном проклятии — это бредятина. Предполагать, что из какого-то человека, никогда не складывавшего даже простейших заклинаний, вдруг ни с того, ни с сего, начинают вылезать какие-то растения-убийцы — это тоже бредятина. Однако, дело серьёзное, и проверить, конечно, надо было. Сначала ты разбивал световые кристаллы куском моего посоха — ситуация разрушения, разламывания, да ещё с излучением от мощного магического артефакта, да ещё по свежим следам… И ничего. Затем тебя прозондировало существо, чья чувствительность к «злой магии», к энергетическому диссонансу, беспрецедентна. Ты уже больше недели носишь в кармане созданный мной маячок. Я вводил тебя в глубокий транс, изменяющий и обнажающий сознание. Ничего. Я не вижу в тебе магии, способной на то, что произошло. И никто не увидел бы.

Волшебник замолчал. Казалось, что он сказал всё, что хотел, но когда Сергей собрался задать вопрос, Руд вновь заговорил:

— По поводу твоей версии. Дескать, ты вывалил на родных безжалостную правду, разрушил им жизнь — и законы наших миров наказали тебя за это. Так вот — магия, судьба, предопределение в наших мирах никогда не наказывает за правду. Никогда. Сколь бы чудовищной правда ни была, какие бы разрушения ни принесла. Этим, кстати говоря, порой пользуются особенно искушённые злодеи. В общем, я не сомневаюсь, что причина тех разрушений — не в тебе. И потому, о чём уже сказал, и потому, что ты просто кажешься слишком хорошим человеком, чтобы носить в себе такое зло. Однако, есть одна проблема. Ты кое в чём прав насчёт наших миров. Наша магия, чтоб её, порой может претворять в реальность самую настоящую бредятину. Сметать всё расчёты, как будто их никогда не было. Особенно, когда в дело вступает что-то новое, неведомое, вроде этого Леса. Поэтому, мы давно привыкли полагаться не только на расчёты, но и на нашу веру. На чистоту помыслов, если угодно. Мы верим и идём вперёд. И да, у меня нет сомнений, что ты не несёшь в себе зла. Я верю в это. Но этого недостаточно. Потому что не только мне придётся встречать испытания, что готовит грядущее. Их придётся встречать и тебе. Когда я сказал, что то место поможет развеять сомнения — я имел ввиду не свои сомнения. А твои. Ту темноту отчаяния, что чуть не заставила тебя прыгнуть в пропасть двадцать дней назад. Ту страшную, уродливую легенду, что ты про себя сочинил. Твой панический страх перед Лесом и веру в его всемогущую злую волю.

Волшебник замолчал. Было видно, что теперь Руд успокоился и готов слушать вопросы. Однако, вопросов не последовало. Тогда, уже полуобернувшись к своему рюкзаку и пожиткам, волшебник добавил:

— Подумай, Сергей. Прошу тебя, подумай хорошенько. Видит Великий Свод, тратить лишнее время нам ни к чему. Если я ошибаюсь, если тебе это не нужно — тогда наше путешествие закончено. Но если в тебе есть хоть тень неуверенности… Бедствия, что грядут, поистине страшны. Перед их лицом нам нельзя допускать слабины. Нельзя.

После этих слов Сергей ещё долго сидел неподвижно, сняв световые очки и уставившись во тьму. Прошедшее проносилось перед его глазами. Лица, события, эмоции… Смерти…

Боли определённо стало меньше. И история о собственном проклятии всё сильнее и сильнее таяла после слов Руда. Но всё также чётко стояла перед глазами бойня среди причудливо мерцающей листвы. Всё также назойливо звучала в ушах неповторимая, неуловимая вязь звуков. Всё также ясно присутствовал в памяти образ Леса. Образ неведомой сущности, что совершила зло. Образ врага.

— Что ж, господин ладион, очень познавательно. Предопределение, возмездие… — в словах Магнута слышалась язвительность, правда, сильно перемешанная с беспокойством. — К сожалению, вряд ли эти сведения могут быть полезны… Всё равно, с этой ситуацией ничего поделать нельзя.

Зарево огней Рифтрана всё также слегка выглядывало из-за скального гребня. Это было то же самое место, где Крондин и Мурт встретились с даоттаром Розового клана. Только вернувшись сюда, Магнут решил остановиться и подробно всё обсудить. Было похоже, что толстяку нестерпима мысль провести в пещере с каменным мечом хоть одну лишнюю минуту. Впрочем, здесь мельм вполне мог его понять.

— Тогда, советник, давайте поговорим о той проблеме, которую следует решать. — твёрдо сказал Крондин. Молодой гном на удивление быстро оправился от ошеломляющего открытия. — О моём отце.

— Ндааа… — Магнут тяжело покачал головой, — …вот уж не ожидал, что Хардарин когда-нибудь… Он всегда был… сильнейшим из нас. Может, поэтому и решил… В одиночку изменить эту страну… Разбить этот проклятый порядок…