Рогдар дун Барадин, бывший патриарх Церкви Подгорного Пророка Лиги Ог-Дразд, молился. «Почему?» Просил, истово жаждал ответа. «Почему?!» Бесполезно пытался унять вечные, назойливые сомнения, вдруг вылезшие наружу и разгоревшиеся обжигающим пламенем. «Почему??!!!!» Вечный вопрос. Многие думают, что верующих он волнует куда меньше… Чушь. Чёткие правила упрощают мир, делают его более понятным… но когда реальность сталкивается с ними, разбивает их стройную систему — непонимание, разочарование становится только сильнее. Конечно, придумано много объяснений. Лучшее, пожалуй — свобода воли. Дескать, живые существа не могут быть марионетками. Их создали мыслящими, чувствующими… выбирающими. Свободно выбирающими между добром и злом. Только вот, если зло — следствие свободы воли, то ведь и добро тоже. Добро — точно такой же результат выбора. «Оно исходит от нас», — думал Рогдар, — «От всех нас, и некого за него благодарить, некому возносить хвалы и молитвы. А если же добро не исходит от нас, то получается, что результат нашей свободной воли — лишь зло… и значит, мы — зло. И раз Он создал нас, то Он создал зло…» Рогдар дун Барадин мучился. Кричал. Требовал ответа. Затем — старался перестать спрашивать. Старался вспомнить всё хорошее, что сделала его Церковь и сравнить, сопоставить с этим… с этим… И наконец, стоя в первом ряду безбрежной массы своего народа, и видя, как полчища чудовищ двинулись в наступление, просто молился. Изо всех сил молился, чтобы всё было хорошо. Ничего другого не оставалось.

Тролд дун Тролд, бывший даоттар Клана Пурпурного Самоцвета, радовался. Тайна Семи Самоцветов никогда не вызывала у него ни страха, ни трепета. Только назойливую, раздражающую брезгливость. Тролд был истинным воином. Он давно привык побеждать страх мучений и смерти. Привык сокрушать опасность, вести за собой других, заражая их своей храбростью и энергией. Железной хваткой он брал свою судьбу в руки и сам вершил её. Почти всегда. Почти. Главную тайну Лиги он лишь терпел. Не боясь, не трепеща, но и никогда помногу не размышляя о ней. Брезгливо отодвигая её на край сознания, он не пытался ничего сделать, и лишь ждал. Застыв в бесстрашном, доблестном бессилии. Врождённым чутьём ощущая, что для решения этой задачи придётся пожертвовать целостностью своей брони, отлитой из чести, достоинства, уважения общества и почитания солдат. И, может статься, что даже такая жертва не принесёт победы. Поэтому Тролд дун Тролд ждал. И сейчас, стоя в первом ряду безбрежной массы своего народа, и видя, как полчища чудовищ двинулись в наступление, он радовался. Мерзкая клякса проклятой тайны навсегда исчезала. Ей на смену шла страшная битва, нёсущая ужасную, смертельную… привычную угрозу. Битва, в которой броня Тролда будет сиять, что бы ни произошло. Славная битва.

Хардарин дун Кваг, бывший даоттар Клана Чёрного Самоцвета, подсчитывал. Даже сейчас, стоя в первом ряду безбрежной массы своего народа, и видя, как полчища чудовищ двинулись в наступление. Размер пещеры, количество выходов из неё, сколькие смогут спастись, если даол-уразод всё-таки одержат верх… Он подсчитывал чисто по привычке. Все значимые расчёты уже оправдались. Ставка на Крондина сыграла. Теперь всё зависит от него. Хардарин чувствовал, как его переполняет гордость. И спокойствие. Монументальное, неведомое доселе спокойствие, осознание того, что теперь в ответе за всё не он, а тот, кто лучше, чище… Хардарин был готов к смерти. Только… перед тем, как успокоиться окончательно, он мимолётно переглянулся с несколькими самыми верными бойцами из Корпуса Тайн, стоявшими чуть позади. Если дела пойдут плохо, они попробуют спасти Крондина. Его, конечно, придётся оглушить… Но ничего. Ничего. Крондин слишком ценен. Его нельзя терять.

Магнут дун Магнир, бывший даоттар Клана Розового Самоцвета, стоял в первом ряду безбрежной массы своего народа. Но он не видел, как полчища чудовищ двинулись в наступление. Он смотрел в другую сторону. Пытаясь разглядеть, почувствовать, угадать то место, где готовился решить судьбу Лиги его сын.

Руд был бледен. Фон световых очков наполнял мир своими собственными красками, но волшебник, нахмурившийся, стреляющий повсюду лихорадочным взглядом, будто излучал волны страшнейшего, крайнего напряжения. Бледность, вызванная таким напряжением, была очевидна, пусть и не видна.

Сергей отвернулся от Руда и окинул взглядом всю панораму. Вместе с гномом, а также Муртом и Гнариусом, он находился на небольшом козырьке, отходящем от пещерной стены метрах в семи над полом.

Оттуда было видно всё. Огромное, усыпанное пятнами сияния кристаллов и факелов скопление народа Лиги, уходящее в глубину пещеры. Изваяние руки с мечом, перечёркивающее коридор впереди. Зев прохода, почти уничтоживший стену, отгораживавшую пещеру от Рифтрана.

Эта картина завораживала, она была поистине циклопической. Но Сергей и остальные то и дело отворачивались от неё, бросая свои взгляды на Руда. Это получалось почти бессознательно, автоматически — слишком уж явно всё происходящее сосредотачивалось на волшебнике. Возникало из его замысла и зависело от его действий.

Появление даол-уразод наполнило картину тьмой и ощущением опасности. Это подавляло, но в гораздо большей степени будоражило, ознаменовывая наступление кульминации, финала всего происходящего.

Руд слегка задрожал и, шумно вдыхая воздух, начал яростно почёсывать висок. Казалось, гном пытается полностью раскрыться, вобрать в себя всю информацию, какую только возможно.

Картина менялась, теряла статичность, стабильность. Спор Крондина и монстра, назвавшего себя Множеством, сотряс всё вокруг противостоянием ужаса и храбрости, отчаяния и надежды.

В какой-то момент казалось, что надежда невероятным образом победила. Но всё перечеркнули слова, произнесённые нестерпимым, невозможным голосом:

— У НАС НЕТ ДРУГОГО ПУТИ. ДА БУДЕТ ТАК. ВПЕРЁД.

В этот момент картина задрожала болезненной, тяжёлой, лихорадочной дрожью. Той самой дрожью, которая приводит либо к исцелению, либо к гибели. Заревели глотки, заскребли когти, зашелестели крылья, масса чудовищ начала поглощать скалу перед собой. В ответ заволновалась и толпа внизу — крики, возгласы, беспорядочные движения сотен и тысяч вносили свою лепту в возникающее полотно хаоса.

Сергей и не заметил, как застыл, загипнотизированный увиденным. Только спустя несколько секунд он почувствовал какие-то рывки за плечо. Это оказался Руд. Волшебник что-то кричал.

— Ч-что!?..

— Туда! Туда! Нужно идти туда!!

Палец гнома судорожно указывал на простирающуюся под сводом скульптуру. До неё было не меньше трёх сотен шагов.

Конкретная цель дисциплинировала, привела Сергея в чувство. Торопливо прикинув расстояние, он обратился к остальным:

— Встаньте вокруг меня! Как можно плотнее, обхватите друг друга руками, прижмитесь ко мне!

Вокруг начали расти, набухать стебли. Быстро, но при этом — намного плавнее, чем обычно. Сергей подчинял их энергию, направлял её, не давая тратиться на бессмысленное дёрганье. Растения сплетались, обрастали вокруг плотно сцепившейся четвёрки, заключали их в мягкие, но очень крепкие объятия.

Не прошло и десятка секунд, как на скальном козырьке остался плотный зелёный шар, прикреплённый к огромному стеблю, намертво вросшему в камень. Ещё через секунду этот стебель, подобно хлысту, взвился в воздух, несколько раз провернулся и, набрав амплитуду, выбросил шар в сторону каменного меча.

Полёт был очень короток. Шар бешено вращался, и сплошная стена стеблей полностью закрывала обзор. Но Сергей видел всё. Соединив свой разум с энергией растений, он ощущал происходящее даже полнее, чем тогда, под заклятием Гнариуса, на крыше дома, наполненного следами подлинного ужаса. Он видел пещеру и то, что её наполняло. Огромные массивы тысяч и тысяч тел, вот-вот готовые сойтись в смертельной давке. Лица, тела, руки, морды, туши, крылья… Он видел Крондина, стоящего в первом ряду, не допускающего даже малейшей тени в своём светлом, уверенном облике. Сергей чувствовал. Чувствовал невероятное, безумное столпотворение страстей, страхов, желаний. Чувствовал назойливый мрачный фон, всегда присутствующий в этой пещере, отошедший на задний план, но ни на мгновение не исчезавший. И чувствовал что-то ещё. Что-то, что ещё не пришло, но было близко. Очень близко. Наполненное несокрушимой, древнейшей силой. Самодостаточное. Иное. Что-то, что готовилось прийти и истребить всё. Убить диссонанс, сжечь, разрезать его своими огненными щупальцами. Закрасить своими узорами.