Паника. Ошеломление. Жар. Падение. Тьма.

Боль.

Крондин мучительно, будто вырвавшись из плена водной пучины, вдохнул воздух и закашлялся.

— Капитан! Капитан очнулся! — зазвучали голоса вокруг.

Голосов было много. Они переплетались, наслаивались друг на друга, но Крондин без труда узнавал каждый. Конадар, Нивадир, Доврос, Уггот, Ивагар, Дург, Тонвор, Сигвул… первый помощник Роганир… старшина Синдин… механик… они что, все здесь? Что происходит??

Крондин резко сел и открыл глаза. Голову пронзила боль, контуры окружающей обстановки расплывались. Через пару секунд зрение пришло в норму, но особенно легче от этого не стало. Вокруг было очень мало света, поэтому к голосам добавились только тёмные контуры фигур, прильнувших к прутьям решёток. Сияния тусклых гнилушек под потолком едва хватало, чтобы различить несколько металлических кубов клеток, стоящих в ряд. В клетках находились по три-четыре гнома, большинство из которых беспокойно шумели.

Рядом с Крондином же было тихо. Поначалу ему показалось, что в клетке никого больше нет, однако, повернув голову, молодой гном увидел Мурта Раэрктаха. Мельм прислонился к стене и безучастно смотрел во тьму.

Крондин поднял руку, прося внимания. Голоса тут же затихли.

— Помощник Роганир, какова обстановка?

— Капитан Крондин. — даже при плохом освещении не представляло особого труда разглядеть сухость и подтянутость первого помощника. — Мы все ощутили одно и то же. Свет, давление. Все были ослеплены, обездвижены и в итоге потеряли сознание. Очнулись уже здесь. Все живы, без серьёзных ранений. Как ты себя чувствуешь, капитан?

— Я… тоже… не ранен. — дыхание Крондина перехватило. Он начал осознавать то, что произошло. Страшное замешательство поднялось внутри. Замешательство от непонимания, чему ужасаться больше. Поражению, ошибке или тому, что подвёл под удар своих людей.

А затем стало ещё хуже. Крондин вспомнил слова.

«У тебя больше нет семьи. И нет больше имени».

Слова, произнесённые безжалостным, металлическим голосом отца, восставая из глубин памяти, впечатывались в сознание каждым слогом.

«Когда даоттар Магнут поведал всё, я не захотел верить. Ибо поверить означало для меня, отца, потерять сына. Но тот, кто обличён великой ответственностью, должен уметь делать тяжёлый выбор. И мой сын умер в тот день. Сегодня же умрёт лишь безвестный бродяга без роду и племени, затесавшийся в толпу таких же бродяг. Великий огонь наших гор поглотит тебя, как поглощает наших мертвецов, но только не будет тебе и тем, кто пришёл с тобой, ни могилы, ни памяти. Ибо вы меньше, чем мертвецы. Вы — лишь пыль. И как любую пыль, горы перемелют вас, не заметив».

Замешательство переросло в панику. Крондин испустил протяжный, глухой стон и заметался по клетке, не находя себе места. Через несколько секунд его взгляд остановился на мельме.

— Мурт, как это всё… Я помню, ты крикнул в пос… в последний момент. Ты почувствовал что-то?..

Мельм не реагировал, продолжая смотреть перед собой.

— Мурт!! — Крондин схватил своего сокамерника за плечо.

Почувствовав прикосновение, мельм тут же поднял голову. Его взгляд заставил Крондина мгновенно замолчать. В глазах Мурта было… что-то странное. Что-то не вполне нормальное, внушающее неясное беспокойство. Однако, для Крондина этот взгляд оказался отрезвляющим и перебил его панику. Молодой гном вдруг понял, что всё это время пытался разговаривать с мельмом на своём родном языке.

— Мурт… Ты в порядке?

— Это очень глупый вопрос, Крондин. — холодный и рассудительный ответ тоже прозвучал как-то нездорово. Казалось, что к нему примешивается ещё что-то — будто тонкий, противный сквозняк звучал из незаметной трещины.

— Я… имею ввиду, не ранен?

— Нет.

— Ты… ты помнишь, что произошло?

— То же, что и со всеми, Крондин. Мы попали в ловушку.

— А… сейчас? Как мы здесь оказались?

— Думаю, это загробный мир. Для такого поганого мироздания будет в самый раз.

Большего от мельма было не добиться. Крондин бессильно привалился спиной к стене. Он был совершенно сбит с толку, опустошён.

— Простите… — выдавил он из себя через несколько минут. — Простите меня. Я оказался недостойным вашей веры. Возомнил себя невесть кем, подумал, что всё по плечу. И ошибся.

— Нет, парень. Ты всё сделал совершенно правильно.

Знакомый голос неожиданно прозвучал в темноте перед клетками. В следующую секунду засиявший там свет обозначил каменную лестницу, нисходящую из проёма на потолке. Советник Магнут, говоривший только что, стоял у её подножия. Чуть позади советника Хардарина дун Квага, даоттара Клана Чёрного Самоцвета.

— Магнут!! Проклятый жирдяй! Предатель! — мучительное бессилие Крондина обернулось яростью. — А ты! Ты!.. — не найдя слов, молодой гном просто взревел и принялся колотить ногой по прутьям решётки.

— Эмоции. — произнёс советник Хардарин. — Вот, о чём я говорил, Магнут. Эмоции дают ему силу. Привлекают других на его сторону. Правильные эмоции — великий дар для лидера. Мне вот их всегда не хватало.

Даоттар Чёрного Клана был не похож на себя обычного. Давящая, агрессивная властность исчезла, оставив лишь холодное спокойствие.

— Приходилось изображать. А это совсем не то, Магнут, кто бы что ни говорил. Ненатуральность всегда грозит проявиться, и особенно — в моменты нужды. Эй! Сын! Может, перестанешь орать?

— Чтооо?!! Да пошёл ты… — молодой гном разразился многоэтажным матом.

— Да… — задумчиво протянул Хардарин. — А вот ругаться он не очень умеет. Ну, да это и необязательно… Крондин! Не трать силы попусту! Ни тебе, ни твоим соратникам ничего не угрожает!

Услышав это, молодой гном засмеялся громким, надрывным, истеричным смехом. Не забывая при этом сыпать ругательствами и проклятиями.

Даоттар Чёрного клана запустил руку в карман мантии и что-то вытащил оттуда.

— Не над… — взволнованно сказал Магнут, но Хардарин, коротко размахнувшись, запустил находкой в своего сына.

Крондин отшатнулся, но ничего не произошло — брошенная вещь, лязгнув о прутья, упала на пол клетки. Свет гнилушек стал ярче, и теперь с одного взгляда было ясно — на полу лежит ключ.

— Он подходит ко всем камерам. — произнёс Хардарин. — Можешь проверить сам.

Поколебавшись, Крондин поднял ключ. Ощупал его, затем неуверенными движениями нашёл замочную скважину и открыл дверь клетки. Вышел наружу, медленно пересёк каменный пол и спокойно встал перед отцом.

— Вот, о чём я говорил, Магнут. — сказал Хардарин. — Эмоции. Правильные эмоции. Когда нужно, они горят и дают силу, когда нужно, затихагррр…

Потирая кулак, Крондин подождал, пока его отец придёт в себя и поднимется. Магнут сморщился:

— Говорил же, не над…

— Заткнись. — оборвал его Крондин. После чего обратился к отцу. — Сейчас ты начнёшь рассказывать. Расскажешь всё. И если мне что-то не понравится, я всажу этот ключ тебе в глаз.

— Конечно. — даоттар Чёрного клана выглядел всё также спокойно. — Спрашивай.

— Чьих рук дело эти катастрофы?

— Кого-то из глав правящих кланов. Само собой, кого-то из других пяти. Или патриарха церкви Пророка. Я думал ещё об этом твоём друге, волшебнике…

— Это не Руд.

— Смотри сам. Теперь эта проблема — на тебе.

— Почему я вообще должен тебе верить?

— Ты не должен.

Крондин зло усмехнулся и мотнул головой:

— Ладно… Когда вы поняли, что этот человек, Сергей, не причастен?

— Я полагаю, он причастен. Возможно, не сознательно, но причастен. Растения реагировали на него, это не может быть совпадением. То, что задумал всё это один из советников или патриарх, стало ясно после уличных протестов. Никто больше не знает про пещеру с каменным мечом.

— Почему ты говоришь, что кто-то один из них? А если это заговор?

— Всё возможно, но я не верю. Тот, кто это делает, работает на разрушение Лиги. Полное разрушение. Такая идея не может быть популярной.