- Не реви. Я сожалею… ну… про родителей. А кто их… убил? – спросил Драко, протягивая девочке платок.

Гермиона, стесняясь своих слез, помотала головой:

- Не надо, у меня есть.

Она запустила руку в сумочку по самое плечо и начала энергично шарить там, в поисках платка. Из сумочки послышался грохот.

- Это книги, - окончательно смутилась Гермиона и вытащила из руки у Драко его платок. - Я собиралась в страшной спешке, пока все спали. - она передернула плечами. – А родители… У меня нет доказательств, но я думаю, что это… люди директора, - видно было, что эти слова дались ей с трудом. – Ради денег.

Подростки посидели в тишине.

- И что мы теперь будем делать? – спросил Драко, немного споткнувшись на этом «мы».

- Прятаться, наверное… ото всех. Есть хочешь?

Драко кивнул, он вдруг вспомнил, что действительно с утра еще ничего не ел. Гермиона протянула ему бутерброд с телятиной и салатными листьями.

- Вот это да! А говоришь, что в спешке собиралась! – Драко с удовольствием вгрызся в бутерброд.

- Это Молли для Рона готовит, он обычно часа в три встает, чтобы поесть. Так и ест, не просыпаясь, а потом снова идет досыпать. Но не в этот раз, я на него заклятия сна наслала. Ну и кухню им основательно почистила. Ничего, переживут! Не все ж им чужим пользоваться, - зло проговорила гриффиндорка.

Драко посмотрел на девчонку с невольным уважением, но спрашивать ничего не стал, ведь спросив о личном, можно нарваться и на встречные вопросы, на которые отвечать он не был готов.

- Может у тебя там и одеяла есть? Ночью, наверное будет холодно, - спросил Драко, разглядывая театральную сумочку.

- Наверное, есть в палатке. Я не знаю. Палатку я тоже… украла… у них. Мы в ней на чемпионате жили.

- А наша сгорела тогда. Я любил ее в саду ставить, в детстве… - зачем-то добавил Драко.

- Я тоже в детстве любила в саду палатку ставить, только не магическую, простую, - тихо сказала девочка и в ее голосе послышались близкие слезы.

- Ты это… не расстраивайся…

Вот так, посреди летнего леса два подростка с враждебных факультетов, разделенные воспитанием и социальным положением, сидели под деревом, жевали ворованные бутерброды и молчали. И каждый все-таки в глубине души радовался, что в этом лесу он оказался не один.

К вечеру они совместно поставили палатку, и Драко научил Гермиону снимать следящие чары с палочки, чтобы ее не отследили. Сам-то он уже месяц был совершеннолетним.

- Ух, ты. Это же… можно все лето колдовать, и в министерстве ничего не узнают!

Драко пожал плечами:

- Это все слизеринцы знают.

Поднявшееся возмущение Гермиона благоразумно подавила, не дело ссориться с единственным, хоть и случайным союзником и товарищем по несчастью.

Вдвоем они стали накладывать на место ночевки скрывающие, маскировочные чары, и Драко смог лично убедиться, что слава Гермионы, как самой сильной и умелой, а главное знающей ведьмы, вполне заслужена. Половины чар и заклинаний Драко не знал.

Смеркалось, подростки, впервые оказавшиеся в ночном лесу без взрослых, инстинктивно старались быть как можно ближе друг к другу. Приветливый и светлый лес при свете дня ночью стал таинственным и враждебным, наполнился шорохом и шелестом, чужим присутствием. Было страшно. Подростки сидели у порога палатки и напряженно всматривались в темноту чуждого ночного леса.

- Помогите! – негромкий то ли хрип, то ли шепот прозвучал как крик в пологе ночного леса. Подростки схватились за руки и, кажется, даже не заметили этого.

- Ты слышал? – прошептала Гермиона, стараясь унять дикий страх.

- Да, это… там… у границы чар, - отозвался Драко, страх девчонки странным образом помог ему сохранить самообладание, - Пойдем, посмотрим?

Гермиона только кивнула, и, не размыкая рук, они пошли туда, откуда слышался странный голос.

- Ой, Драко, смотри, это же… Пивз, но разве полтергейсты могут жить вдали от источников магии? – удивленная девочка, даже не заметив, что назвала слизеринца по имени.

- Да, странно все это! Ему надо дать немножечко крови, иначе он развеется, - Драко уколол палочкой палец и выдавил каплю крови в безобразный рот шумного духа, который шумным сейчас не был, а лежал безвольной тряпочкой на траве, становясь все бледнее и бледней.

Как только кровь коснулась губ несчастного призрака, тот открыл свои бесстыжие глаза и вытаращился на странную парочку.

- Привет, детишки, - прохрипел он, - поговорим?

Глава 8

POV Снейпа

Мальчишка находится в магической коме, или в «Сне Мерлина». Явление это редкое и малоизученное. Знаю только, что мальчик где-то очень глубоко в своем сознании, и сможет ли он выйти из этого состояния, бог весть. Я читал, что Мерлин мог общаться в этом состоянии с духами мертвых и Поттер, по-видимому, тоже с кем-то разговаривает. У него иногда шевелятся губы, а один раз я видел, как из-под темных ресниц выкатилась слеза. Мокрая дорожка прочертила висок, и прозрачная капелька повисла. Мне почему-то так захотелось сцеловать эту капельку, но я только стер этот след большим пальцем.

- Мама? - прошелестел больной, и я, честно говоря, даже вздрогнул.

Я пошел в свою лабораторию, которая мало отличалась от прежних караульных помещений, вредный Люциус и не подумал позаботиться о старом приятеле. Ждет, пока я попрошу. Хитрый белобрысый змей. Как говорят в «известном клубе по интересам» после того, как ты заключил выгодную сделку с Малфоем, пересчитай оставшиеся деньги, если они остались, а заодно пальцы на руках и ногах.* Так что я лучше буду варить зелья на коленке, чем о чем-нибудь попрошу нашего «скользкого друга». Несмотря на спартанские условия, зелья здесь получаются отменные. Надо бы изучить этот феномен. С последним я провозился довольно долго, посматривая на сигнальные чары, установленные для того, чтобы не пропустить чего-нибудь важного в состоянии Гарри.

Чары сработали, они показывали, что у мальчишки учащается сердцебиение. Я бросил все и кинулся в комнату Гарри. И застал там весьма своеобразную сцену. Прежде всего, у постели Поттера, памятником самому себе, застыл его сиятельство лорд Малфой. Одеяло мальчишки было сбито в ноги, а сам Поттер болезненно выгибается. «Почему этот придурок застыл столбом, а не…» - мысль не успела оформиться во что-то законченное, а я уже понял, в чем дело.