Бомбардировка врагом Сталинграда не всегда заканчивалась для города безболезненно. 28 июля авиации противника удалось поджечь баржу «Обь», следовавшую вверх по Волге с десятью тысячами тонн горючего. Волга запылала. Пламя перекинулось на баржи «Рутка», «Медянка», также груженные нефтью из Грозного. Сгорели бы и эти баржи, если бы на помощь им вовремя не подошел героический «Гаситель», который много лет спустя, в 1980 году, встал на вечную стоянку в Волгограде.

«Рутка» и «Медянка» были отведены «Гасителем» под прикрытием мощных струй из двух камеронов в безопасное место. Командовал пожарным пароходом капитан П. В. Воробьев.

Только за июль 1942 года в Волгу было сброшено с вражеских самолетов сотни мин. На одной из них подорвался пассажирский пароход «Александр Невский», который плыл в верховье и имел на своем борту две тысячи детей, женщин. Пароход быстро превратился в пылающий факел и начал идти на дно. Благодаря дружной, слаженной работе спасателей пожар на борту прекратился. Подсчитали потери: погибло 15 человек, остальные пассажиры были высажены на берег.

Тяжелые испытания выпали и на долю теплохода «Иосиф Сталин». Когда ранним туманным утром флагман и гордость Волжского пароходства отошел от Сталинградского речного порта и двинулся вверх по Волге, передовые отряды противника, вышедшие в район тракторного завода, обстреляли его из минометов и пулеметов. Пароход получил несколько пробоин и запылал посередине реки.

На борту «Иосифа Сталина» возникла паника: женщины с детьми на руках бросались в воду старались вплавь достичь берега.

Капитан И. С. Рачков получил тяжелое ранение в первые же минуты обстрела, но успел посадить красавец теплоход на мель и спас его от погружения на дно.

Шло очередное заседание городского комитета обороны, когда по телефону мне сообщили о трагедии на Волге. На помощь теплоходу и его пассажирам немедленно была послана спецгруппа УНКВД во главе с начальником отдела Иваном Тимофеевичем Петраковым. Много лет позже, в семидесятых годах, генерал-майор запаса Иван Тимофеевич Петраков рассказал об операции по спасению теплохода и его пассажиров.

«Товарищ Воронин срочно пригласил меня в кабинет тов. Чуянова: в районе Латошинки гитлеровцы, прорвавшись к Волге, подожгли пароход «Иосиф Сталин». Мне поручено организовать спасение пассажиров.

В пять часов утра мы с лейтенантом Грошевым двинулись на моторке в путь. За тракторным заводом немцы обстреляли нас из пулеметов. Однако мы благополучно добрались до косы, расположенной на повороте к устью Ахтубы. Предстояло пройти еще около пяти километров на глазах у гитлеровцев. Безусловно, они успели бы нас расстрелять из пулеметов. Поэтому, оставив лодку в укрытии, мы двинулись пешком по левому берегу Волги. Часам к десяти нас встретили бойцы и командиры железнодорожного батальона, оказавшие впоследствии неоценимую помощь пострадавшим.

Оставшимся в живых пассажирам парохода удалось выбраться на узкую отмель, находившуюся недалеко от правого берега севернее Латошинки. В длину эта отмель была примерно метров двадцать, в ширину — пять-семь. На этом крохотном «пятачке», вырыв в песке ямки, в течение двух суток, израненные, голодные, плохо одетые, ютились семьи сталинградцев. Здесь же, под покровом ночи, они рыли могилы и хоронили в них своих близких, умерших от ран. Немцы отлично видели, что на отмели находятся беззащитные женщины и дети, и все же систематически обстреливали остров из пушек и пулеметов.

Операцию по спасению пострадавших мы решили провести с 21 до 22 часов, пока еще не взошла луна. Нашли на берегу семь лодок, выделили гребцами самых смелых и выносливых бойцов. Договорились с командиром зенитной батареи, чтобы он заранее пристрелял свои пушки и, если враг вновь начнет артобстрел, ответил на него огнем. Учитывая, что при подходе наших лодок женщины с детьми могут от неожиданности поднять шум, послали одного бойца предупредить их, чтобы они были наготове и вели себя осторожно. Такой смельчак нашелся (к сожалению, не знаю его фамилии). Он вплавь достиг отмели, попросил испуганных женщин соблюдать полную тишину и остался с ними дожидаться ночи.

Наконец наступила полная темнота. Все были на своих местах. Расположив бойцов по бровке железнодорожного полотна, я до боли в глазах всматривался вдаль, куда бесшумно тянулась вереница лодок. Шло время. Люди не возвращались, и каждая минута казалась часом. Нервы были напряжены до предела. Наконец появилась первая лодка, за ней вторая, третья... Бойцы и сотрудники УНКВД на руках выносили детей и раненых женщин. Все происходило в полной тишине. И только на последней лодке вдруг крикнул ребенок: «Мама, больно!».[13] Голос ребенка далеко разнесся над Волгой, и сразу же заговорили немецкие пулеметы и автоматы, взвились в небо осветительные ракеты. Но было уже поздно: мы успели отвести лодки в укрытие.

Из запасов железнодорожного батальона были выделены продукты. Бойцы накормили спасенных кашей, напоили чаем.

Рано утром к нам прибыли посланные тов. Ворониным автомашины, и все спасенные—172 человека — были перевезены сначала в Среднюю Ахтубу, а затем в Ленинск...».[14]

О героической деятельности в дни Сталинградской битвы сотрудников водного и транспортного отделов нашего УНКВД напомнили и записки майора государственной безопасности В. Прыгункова.

«В начале навигации на Нижней Волге в 1942 году нашему отделу поручили новую сложную работу: в соответствии с решением ГКО СССР на транспортные органы НКВД был возложен контроль за своевременным обеспечением погрузки, отправки и продвижением на транспорте специальных грузов оборонного значения, в том числе нефти, бензина, смазочных масел и т. д.

Не раз мне с товарищами приходилось оказываться под бомбежкой. В такие минуты чекистам водного отдела требовалось действовать смело и решительно.

В конце лета 1942 года из Сталинграда вверх по реке вышел теплоход «Большевик». В числе его пассажиров был и я. В Камышине мне надо было проверить работу Камышинского оперативного пункта РО НКВД Нижне-Волжского бассейна, дать инструкции на тот случай, если враг подойдет к самому городу.

Ночь застала «Большевик» в пути.

Неожиданно над головой послышался все нарастающий гул самолетов.

— По нашу душу прилетели. Что станем делать? — тихо спросил капитан. — Люди в смятении. Еще немного, и начнут прыгать за борт. Пушек на «Большевике» нет, выходит, защищаться от самолетов нечем.

— Уходите с фарватера, приставайте к правому берегу,— решил я.

У крутого правого берега пылали подожженные вражеской авиацией две небольшие баржи. Над Волгой стелился едкий черный дым.

— Иду спасать людей,— сказал капитан и повернул «Большевик» к горящим баржам.

Когда к нам на борт подняли матросов с горящих барж, «Большевик» снова тронулся в путь. Но он оказался недолгим: к нам подошла лодка бакенщика.

— Нельзя вам дальше плыть — на мину напоретесь! — крикнул бакенщик. — Между Горным Балыклеем и Антиповкой немцы с самолетов штук десять мин накидали!

Пока шел разговор, к «Большевику» подошли пароход «Марат» и нефтеналивные баржи «Союзный ЦИК», «Игарка».

— Почему речники не очищают фарватер? — крикнули в мегафон с «Игарки». — Мы тут стоять не намерены!

— И то верно,— согласился бакенщик. — Заприметят немцы с самолетов скопление судов и за милую душу разбомбят. Только что делать? Вперед двинетесь — на мину напоретесь. Здесь останетесь — приманкой для фашистов станете...

«А он прав,— подумал я. — Скопление судов и барж привлечет противника...»

По селектору вызвал Сталинград, связался с заместителем начальника пароходства — самого начальника в это время не было в управлении. Рассказал о нависшей над судами и тысячами людей угрозе, потребовал немедленно прислать саперов для разминирования Волги.