Все это было выявлено сотрудниками Сталинградского УНКВД П. И. Ромашковым, И. Ф. Пантелеевым, А. Д. Кочергиным без торопливости, но в наикратчайший срок.
* * *
Большое значение для поднятия боевого духа и уточнения наших неотложных задач по обороне имела директива Ставки Верховного Главнокомандования, в которой, в частности, говорилось:
У вас имеется достаточно сил, чтобы уничтожить прорвавшегося противника. Соберите авиацию обоих фронтов и навалите на него. Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой дороге Сталинграда. Пользуйтесь дымами, чтобы ослепить врага... Деритесь с прорвавшимся врагом не только днем, но и ночью. Используйте все эрэсовские силы. Самое главное — не поддаваться панике, не бояться нахального врага и сохранять уверенность в нашем успехе.
Директива еще сильнее сплотила нас, указала ясную цель, реальные задачи.
Когда же крупные силы врага начали наступление из Цимлянской вдоль железнодорожной ветки Тихорецк — Сталинград в направлении Котельниково, когда Гитлер совершил перегруппировку своих вооруженных сил, передав из группы армий «А», нацеленной на Кавказ, 4-ю танковую армию генерала Гота, и приказал ей с ходу овладеть Сталинградом, взять в клещи войска всего нашего фронта, вышел приказ № 227 Народного комиссара обороны И. В. Сталина. Приказ сразу же стал известен каждому бойцу. Четко и честно приказ № 227 обрисовал сложность положения:
«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает, разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население...
Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину, поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо, если не прекратить отступления, мы останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья для фабрик и заводов, без железных дорог. Из этого следует, что пора кончать отступать. Ни шагу назад!..
...Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину... Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования».
Призыв «Ни шагу назад!» обращался к каждому из нас.
И все советские люди прониклись высокой ответственностью перед Родиной, перед партией.
Приказ № 227 от 28 июля 1942 года стал известен и за линией фронта. Но как враг реагировал на него? Командир одного из немецких танковых корпусов издал свой приказ, в котором писал, что призыв Сталина не изменит хода военных действий и победоносного продвижения армий вермахта на Восток.
В то же время многие немецкие командиры были вынуждены отметить усиление сопротивления частей Красной Армии. А простые солдаты видели, что советские войска не бегут, не отступают и не сдаются в плен, а сражаются с утроенной силой, с неослабевающим мужеством.
Глава пятая
КРУГОВОРОТ ОГНЯ
К утру 17 августа главные силы 6-й армии Паулюса форсировали реку Дон в районе Нижний Акатов. Терпя большие потери, враг прорвал нашу оборону. Все попытки 4-й танковой и 62-й армий сбросить противника с плацдарма, к сожалению, успеха не имели, Мы отступали, но, отступая, учились бить врага.
Немецко-фашистские полчища стремились выполнить приказ своего фюрера и взять Сталинград к 25 августа.
С 17 по 22 августа советские войска вели бои на участке Вертячий — Песковатка, а 23 августа 14-й танковый корпус 6-й армии (около ста танков) прорвался к Волге севернее Сталинграда в районе поселка Рынок.
В одной из передач немецкого радио диктор, захлебываясь, приглашал радиослушателей послушать, как шумит волжская вода, как немецкие солдаты плещутся в великой русской реке, смывая с себя походную пыль.
«Взятие крепости на Волге — города, носящего имя русского лидера, дело считанных часов! — утверждало ведомство Геббельса.— Слушайте наши сообщения! Не отходите от приемников. Иначе вы прозеваете исторический момент — сообщение о взятии нашими войсками Сталинграда!»
— Подождем 23 августа! — сказал Гитлер. — 23 августа русские на Волге так запаникуют, что убегут из Сталинграда без оглядки за Урал в Сибирь.
И он пришел, этот черный для города и всех сталинградцев день 23 августа...
Около полудня в городской комитет обороны поступило сообщение о том, что фашистские танки замечены в четырех километрах от тракторного завода.
— Сталинградский фронт разрезан на две части,— доложил Чуянов. — Враг неудержимо движется к Волге. Паулюс со своей армией надеется, что мы растеряемся, что среди сталинградцев начнется паника, и, воспользовавшись этим, ворвется в город с ходу.
Чуянов замолчал, прислушался. Вместе с Алексеем Семеновичем прислушались и остальные члены городского комитета обороны.
За окнами слышался гул. Недавно чистое и безоблачное небо стало вдруг мрачным, солнце скрылось за обрывками облаков.
Гул нарастал, обгоняя движущуюся к Сталинграду армаду бомбардировщиков. Самолетов было несколько сотен.
Вспыхнули прошитые пулеметными очередями аэростаты воздушного заграждения. В небе появились белые выхлопы зенитного огня.
На Сталинград надвигалась громадная тень от двухмоторных «Хейнкель-111». Каждый самолет нес до четырех тонн бомб, и среди них фугасные, предназначенные для разрушения жилых кварталов, цехов заводов, укрытий. Неисчислимое количество зажигательных бомб посыпалось на город, рождая сотни пожаров... Для бомбежки самолеты летали челночно: отбомбившись, они уступали место новым бомбардировщикам, а сами тем временем заправлялись на аэродромах смертоносным грузом и вылетали вновь. И так раз за разом.
Заседание городского комитета обороны было продолжено на командном пункте в подземелье Комсомольского сквера.
Беспрерывно звонили телефоны. Из разных концов Сталинграда поступали сообщения, что десятки немецких самолетов атаковали аэродром Осоавиахима за речкой Мечеткой и в считанные минуты разгромили там учебный авиаполигон, что вражеские бомбардировщики сбрасывают бомбы на заводы, фабрики, жилые кварталы, что у Латошинки фашисты вышли к Волге...
Из штаба фронта доложили, что на подступах к Сталинграду идут кровопролитные бои, отряды врага появились в районе поселка Орловка — в трех километрах севернее тракторного завода, что артиллерией и бомбовым ударом противника подавлены наши зенитные батареи...
Неожиданно все телефоны смолкли: линия связи, а с ней электросеть, вентиляция, телеграф, водопровод — все было выведено врагом из строя.
Построенный наспех, в надежде, что бомбоубежище не понадобится, командный пункт в Комсомольском скверике просуществовал недолго.
Уцелевшие посты ВНОС информировали, что зарегистрировано около двух тысяч самолето-вылетов, а новые бомбардировщики продолжали варварски разрушать квартал за кварталом, где гибли сотни и сотни людей.
Бомбежка прекратилась лишь к полуночи.
Поздним вечером на командном пункте штаба фронта в пойме речки Царицы собрались члены Военного совета, наш городской комитет обороны, представитель Ставки Верховного Главнокомандования А. М. Василевский. Решался вопрос: взрывать ли цехи тракторного завода, а с ними готовую продукцию, чтобы они не достались оккупантам, или не спешить — на заводе продолжается выпуск так необходимых фронту танков, идет формирование новых отрядов народного ополчения.
