1 июня было завершено массовое сосредоточение германских войск у советских границ, 10 числа немецкие части вышли на исходные позиции. Об этом было сообщено в НКИД полпредом СССР в Берлине, военным атташе Советского посольства, разведчиками.

Советское правительство пыталось дипломатическими средствами затруднить или по крайней мере отодвинуть нападение Германии. Вновь проявляя свое миролюбие, наше правительство передало 14 июня — за восемь дней до рокового 22 июня — германскому послу в Москве и на другой день опубликовало в газетах сообщение ТАСС, где говорилось, что, «по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы» (газета «Известия», 14 июня 1941 г.). На это сообщение Германия никак не прореагировала, мало того, рейхсминистр пропаганды Геббельс скрыл его от немецкого народа.

В одном лишь октябре 1939 года было зафиксировано 22 случая нарушения самолетами люфтваффе советских границ, с января по март 1940 года — 12. Во второй половине 1940 года таких провокаций было уже тридцать. А лишь за двенадцать дней — с 27 марта по 18 апреля 1941 года нарушений было сто пятьдесят. Все это были неслучайные перелеты, германские самолеты не сбивались с курса, а умышленно, с разведывательными целями нарушали нашу границу. Дело дошло до того, что незадолго до начала войны один из германских самолетов совершил вынужденную посадку неподалеку от города Ровно, перелетев границу вблизи Перемышля. Когда самолет был задержан, то на его борту обнаружили фотоаппараты, несколько рулонов фотопленки, карту советских пограничных районов.

Очередную, последнюю перед войной, ноту протеста по поводу многочисленных нарушений германскими самолетами наших границ В. М. Молотов вручил германскому послу Шуленбургу 21 июня в 21 час 30 минут.

День вторжения в нашу страну фашистская Германия выбрала неспроста. Гитлеровцы надеялись, что в воскресенье после трудовой недели советские люди и их армия станут отдыхать и их всех можно будет застать врасплох.

В своих агрессивных устремлениях Гитлер был не одинок — его поддерживала и подбадривала мировая реакция, ослепленная ненавистью к первой в мире стране победившего социализма. Американский дипломат Буллит тогда заявил: «Демократические государства желают, чтобы на Востоке дело дошло до военных столкновений между Германией и Россией».

И «демократические» государства дождались этого столкновения, точнее вероломного, без объявления войны нападения фашистской Германии на Страну Советов.

Гитлеровцы бросили против нас почти все свои вооруженные силы, а также силы своих сателлитов — Финляндии, хортистской Венгрии, боярской Румынии, а позже и фашистской Италии. К моменту нападения на советском фронте было сосредоточено 190 дивизий Германии и ее союзников — 5,5 миллиона солдат, отборные танковые соединения — 3500 танков, 50 000 орудий и минометов, 3900 боевых самолетов — около 60% воздушной мощи Германии. Все это предназначалось для нанесения по нашей стране массированных ударов на основных стратегических направлениях...

...Шел первый день Отечественной войны. Впереди у советского народа было 1418 долгих и трудных дней и ночей войны, и из них на Сталинградскую битву пришлось 200 огненных дней и ночей...

Сводки с фронтов были неутешительными.

Противник почти в два раза превосходил наши войска в людях и артиллерии, в количестве танков и самолетов. Войска советских приграничных округов оказались рассредоточенными на общую территорию до 4,5 тысячи километров по фронту и свыше 400 километров в глубину.

Встретив превосходящие силы противника, бойцы Красной Армии вели ожесточенную схватку не на жизнь, а на смерть. Бились за каждую пядь родной земли, за каждый населенный пункт, гибли в окопах, у амбразур, в подвалах Брестской крепости... Было больно, что эскадрильи люфтваффе бомбят наши города, села, что наши дороги топчут сапоги оккупантов.

От Сталинграда до линии фронта были сотни и сотни километров, но наш город преобразился. Сталинград и его жители стали строже, собранней. Каждый чувствовал нависшую над страной угрозу и считал себя мобилизованным для защиты родного Отечества.

Все промышленные предприятия перешли на режим работы, который диктовало суровое военное время. «Баррикады», «Красный Октябрь», тракторный завод на ходу перестраивали свое производство, приспосабливали его к выпуску необходимой фронту продукции. На тракторном сходили с конвейера танки, на «Баррикадах» наладили выпуск 45-миллиметровых противотанковых пушек, на заводе медицинского оборудования стали производить минометы и мины. И так везде.

Хотя бои шли вдали от Сталинграда, но происки врага были заметны и у нас в городе, области. В первую очередь, это была злобная вражеская пропаганда, которая стремилась посеять среди народа панические настроения. Так, на швейной фабрике имени 8 Марта по цехам среди женщин с быстротой молнии пронесся слух, что ...всех детей работниц вскоре насильно отберут у родителей и отправят неизвестно куда и зачем. Пришлось послать на фабрику сотрудника нашего управления, и он разъяснил запаниковавшим женщинам, что слух пущен врагами, чтобы сорвать пошив военного обмундирования.

Злобную и лживую, рассчитанную на малодушных вражескую пропаганду удавалось пресекать в зародыше, как и бороться с паникерами. Тем более, что Президиум Верховного Совета СССР принял важный Указ «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения.

Выступления работников райкомов партии и сотрудников УНКВД с разъяснением Указа прошли на всех предприятиях города. И всякие панические слухи прекратились: город и его жители вновь все свои силы стали отдавать фронту.

Большую работу проделали сталинградские чекисты для выполнения постановления ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск».

Работники райкомов партии, райотделы НКВД начали отбирать людей из числа партийного и советского актива, которые в случае необходимости могли бы возглавить подпольные группы для работы в тылу врага. Управление принимало непосредственное участие в комплектовании кадрами партизанских групп, которые формировал обком партии.

В эти же дни был организован новый отдельный батальон из числа личного состава городских подразделений органов милиции. Командиром батальона назначили начальника облуправления милиции, моего заместителя Бирюкова, начальником штаба отдельного батальона — начальника отдела службы и боевой подготовки Хорькова. Отдельному батальону придали взвод конной милиции, ведомственный и конвойный взводы. Из сотрудников аппарата управления также создали отдельный взвод. С 27 июля отдельный батальон приступил к боевой и тактической подготовке.

В тот же день мной был подписан приказ об организации истребительных батальонов на территории Сталинградской области:

В целях осуществления руководства и оказания повседневной практической помощи создающимся в городе и районах истребительным батальонам при управлении НКВД были созданы оперативные группы. Они приступили к работе немедленно и к 8 июля представили на утверждение план проведения проверки хода организации новых батальонов, оказания им помощи.