К охоте решил подготовиться основательно: сделать табуретку, так удобнее будет в камышах сидеть и ждать, когда полетят утки. Ни столярное, ни плотницкое дело его не интересовало, но на деревне мужик не умеющий постучать молотком не считался радетельным хозяином, поэтому табуретку взялся мастерить сам, чтобы не прослыть среди сельчан неумехой. Гвоздей на изготовление этого немудреного предмета сельского обихода извёл не считано. Стучал молотком часто и громко, да гвозди почему-то прямо забиваться не хотели, всё норовили в сторону уйти. «Ух, – выдохнул Ян, – готова табуретка! – последний гвоздь забил и сел, посидел на ней, – ладная вроде и крепкая, твёрдо стоит на земле», – оценил свою работу.

Анфиса головой качает, глядя на него, но молчит.

Вечером вынес из кладовки ружьё, зарядил патроны и отправился на охоту. Один. Сыновья увязались было, но цыкнул на них, пацаны и отстали, побежали на поляну в лапту играть.

Пришёл к озеру. Тёплый вечер, на небе ни облачка. «Не холодно будет и удобно с табуреткой-то», – тихо рассуждает. Установил табуретку на настил из камыша, уселся, в руках держит ружье и ждёт, когда полетят утки. Время тянется медленно, утки лететь и не думают, загляделся на вечернюю зарю и потерял бдительность, когда он увидел табунок уток, то они уже пролетели над ним. Встрепенулся, ружьё резко направил вверх, нажал на курок и … бах-бабах. Табуретка под ним подламывается, он падает навзничь в воду ногами вверх, ружьё в сторону отлетает и тонет в озере, вода попала охотнику и в нос и уши. Стрелок барахтается, встать не получается, в мягком дне ноги вязнут. Утки летят дальше. Незадачливый охотник выбрался из камышей злой и мокрый, бредёт домой и ругает на чём свет стоит табуретку и закат, на который засмотрелся. Однако злость через несколько сот метров пути отпустила, и он вернулся искать ружьё и табуретку. Нашёл дощечки – творение его разложилось на деревяшки с торчащими из них во все стороны гвоздями – ну не дружил мастер с молотком, гвоздей использовал много, да толку им не дал. Ружьё же искал долго, обнаружилось оно в нескольких метрах от места приводнения стрелка. Вытянул со дна озера ружьё покрытое илом, обмыл донный осадок водой озёрной и дивится – как оно могло так далеко улететь?

С тех пор ни разу Ян на охоте не был. А байки охотников слушать любил. И посмеивался. Но ни кому из друзей не рассказывал, как приветствовал летящих уток ногами вверх, лежа на спине в камышах.

Дети эту историю слышали из первых уст много раз, будучи уже взрослыми, смеялись над отцом безобидно, придумывая ещё эпизоды неудавшейся охоты, отец же довольный улыбался. Он по жизни был весёлый и добрый, с ним часто происходили забавные ситуации, но каждая из них – отдельная маленькая история.

За поляной шоссейная дорога, а дальше на нескольких гектарах фруктовый сад, в нём росли яблоневые деревья разных сортов. Яблоневка название своё получила потому, что здесь издавна выращивали плодовые деревья и кустарники. В деревне было два предприятия, на которых трудились местные жители – плодопитомник и овощесушильный завод.

Когда начинался сбор яблок, деревенская детвора устраивала игры исключительно на поляне рядом с домом, где жили Счастливцевы. Только машина со сборщиками яблок выезжала на просёлочную дорогу и двигалась в сторону сушильного завода, ребятишки убегали с поляны и неслись к дороге. Из машины горстями летели яблоки, женщины смеялись, детвора в траве собирала плоды, всем весело, никто не обижался, если в этот раз яблок не досталось, потому что через некоторое время будет ехать другая машина.

Олесь любил пошутить, в этом он в деда Демьяна пошёл, однажды на поляне появился верхом на кабане Борьке, так-то Борька смирный и позволял Олесю на своей спине кататься, но это всегда было рядом с домом и зрителями в основном были Стёпа да Маргарита, Борька их знал и не боялся. В этот раз Олесь решил удивить своих друзей и выехать на Борьке к дороге, кабан смирненько везёт его, ребятишки, открыв рот, смотрят, молчат, от удивления наверно. Слышен гул подъезжающей машины, Борька зарычал и остановился. Женщины, сидящие в кузове, бросают ребятишкам яблоки, несколько штук попадают в Борьку, одно яблоко прилетело Олесю в лоб. Визг Борьки и рёв Олеся слились воедино, упал на спину кабану, тот понёс, куда там любому рысаку, Олесь уцепился за щетину на холке, крепко видимо держался, потому и не упал сразу, но всё-таки кабан седока сбросил и умчался в неизвестном направлении, а Олесь остался с синяками на лице и теле. Борька к вечеру пришёл домой, отец, слушая историю исчезновения кабана, взял слово, что сын больше ни разу не сядет на него, при этом добавил, что Олесь отделался лёгким испугом, зверь мог его и покусать, в гневе кабаны страшные. Поверил словам отца сын или нет, но на Борьку больше не садился. И было шутнику всего шесть лет.

Ян работал на заводе слесарем, работа посменная, это давало ему больше времени для домашнего хозяйства. Самым тяжёлым трудом считал заготовку сена для скотины, сенокосные угодья райисполком выделял далеко от посёлка, на Цыганском берегу, как называли его местные жители, километров за пятьдесят от дома. Мужчины объединялись в группу, выезжали на покос на несколько дней, косили, стоговали сено, вывозили его, когда оно подсохнет, удачей было, если удавалось выписать в райисполкоме трактор с телегой до затяжных осенних дождей. Если правильно уложен стог на телегу трактора, а тракторист профессионал и ловко обходится с прицепом, то стог при разгрузке почти ровненько встанет на земле, тогда работы чуть, только подобрать то, что рассыпалось. Но так бывает крайне редко, в основном сено сваливается кучей-развалюхой и его надо заново метать в стог, что делать ох, как нелегко.

Ян видел радость детей, когда сгрузят свежее запашистое сено, они в него прыгают, валяются, радостно верещат, но он строгим голосом велит им уйти, потому что сено для скотины станет не вкусным, если на нём прыгать и скакать. Ни Стёпа, ни Маргарита не верили этим словам отца, а Олесь услышав их однажды, никогда больше в сено не прыгал, но что удивило Маргариту, брат брал пучок сена в руки и нюхал его, говорил какая трава как пахнет.

Затяжная дождливая осень, дороги развезло, ни один трактор на Цыганский берег не доберётся, скот уже не выпускают в стадо, а кормить его нечем, сено вывезти нельзя. Одним хлебом и овощами скот не прокормишь, да и вредно ему это, купили комбикорм, давали болтанку. Ян почернел от забот и боялся, что падёт корова, верный голод для семьи без кормилицы.

Недавно родился сын, Яном назвали, сыну двух месяцев от рождения нет, а Анфиса решила на работу выйти, заявила – надоело столько лет дома сидеть да за всеми подтирать. Понять её можно, четвёртый ребёнок в семье, устала она. Жена заявила, что младшему дают место в яслях, а Стёпа и Олесь будут на попечении сестры. Но Маргарите восемь лет, какая нянька из неё? – думал Ян. Всё одно к одному: скотина без корма, жена бунтует и что ему делать? Сидит Ян на крыльце дома, курит, не зная какую по счёту папиросу «Беломор канал», подходит козёл Валька, смотрит на него сливовым глазом и молчит. Глядит на козла Ян и вдруг говорит:

– Хорошо тебе, Валька, никакой заботы, а мне вот надо не только скотинку накормить, но и детей с женой.

Козёл повёл глазом в одну сторону, в другую, заблеял сначала тихо, потом громче и снова уставился на Яна, а он в это время прикуривал очередную папиросу, возьми да и сунь её Вальке в рот. Козёл глазом не моргнул, будто так и надо, стоит и пыхтит, дым выпускает, борода трясётся. Ян рассмеялся и вытащил папиросу из его рта, погладил по спине, ласково сказал:

– Ты настоящий друг, Валька. Всё у нас наладится.

И правда, на другой день высветлило небо, подул ветер, легкий морозец просёлочным дорогам на пользу пошёл, привезли сено, сметал Ян его в стог, отпала забота о скотине, перезимуем теперь, сказал себе.