Например, попытаться выкашлять свой неразумный мозг, согласившийся на такое истязание. Или немедленно начать копать нору в глубины земли, стать земляным червяком и до конца жизни питаться камнями и грязью. Или…

Мысли оказались бесцеремонно прерваны какой-то тварью, что, судя по ощущениям, решила мерекусить моей левой рукой и принялась усердно перегрызать запястье. Собрав остатки своих сил и воли в свободный кулак, я попытался ударить наглого падальщика, явно посчитавшего меня мёртвым, но кулак встретил лишь воздух, а мерзопакостное ощущение никуда не делось.

Со скрипом собрав волю ещё раз, я разлепил свинцовые веки и огляделся. Никакой твари возле меня не оказалось. Левая рука мирно покоилась на шерстяном одеяле, происхождение которого я, как не силился, вспомнить не смог. Судя по ощущениям и высоте, я лежал в палатке на каких-то ящиках, а в отдалении раздавался заливистый храп. Повернув голову в ту сторону, морщась от звуковой атаки, я увидел, что храпят лежащие вповалку гномы и гоблины. И все мы находимся в большой складской палатке. Даже обычно строгий и ответственный Горт сопел в уголочке, притулившись между коробками с неизвестными на вид деталями.

Что ж, по крайней мере, обстановка вокруг тихая и спокойная. Ну, в переносном смысле тихая. По крайней мере, никто не пытается меня сожрать… Тогда почему мою руку всё ещё кто-то жуёт?!

Буксующему и скрежещему мыслительному процессу понадобилось довольно много времени на то, чтобы осознать истинную причину неприятного ощущения. Всему виной был усердно вибрирующий и покалывающий электричеством браслет. Я застонал.

Нееееет. Чёрт, нет. Аллегри, отстань. Я понимаю, что тебе сейчас невероятно весело наблюдать за моим состоянием и ты спешишь поделиться своим мнением на этот счёт. Но, нет. Не сейчас. Дай мне спокойно стать земляным червяком…

Спустя минуту я понял, что мои мысленные мольбы не имеют никакого эффекта, и мазанул пальцем по поверхности артефакта, открывая меню. И тут же, не читая, закрыл сообщение. Увидел лишь, что оно, как обычно щедро украшено горой ехидных смайлов. День, когда Аллегри пришлёт сообщение без единой рожицы, наверняка можно будет заносить в летописи под названием в духе «День перед Апокалипсисом» или что-то в этом духе.

Избавившись от назойливого чувства на запястье, я решил поспать ещё часиков тридцать-сорок, но очень быстро осознал, что звенящий внутри моей головы храп попросту не позволит снова уснуть.

Чертыхаясь и проклиная Орена с его бочонком, я сполз с ящиков, в процессе едва не навернувшись с них, ибо запутался в одеяле, и на ватных ногах отправился к выходу. Снаружи, как мне думалось, должно быть поспокойнее, чем тут.

Но откинув полог я оказался не на улице, а в той самой мастерской, где мы вчера ужинали. Помещение производило ужасное впечатление. Пол был весь усыпан мусором, объедками и пустыми кружками. Некоторые скамьи оказались отброшены или перевёрнуты, половина столов опрокинута, а парочка даже разбита.

Мастерская выглядела как после качественно погрома, совмещённого с мародёрством. Забеспокоившись, не произошла ли вчера драка, я осторожно ощупал голову и лицо, но никаких следов мордобоя не обнаружил. На дрыхнущих на складе гоблинах я вроде бы тоже ничего такого не заметил. Правда, за гномов не мог поручиться, так как за их трепещущими от мощного храпа бородами что-либо разглядеть не представлялось возможным.

Но, так как беглый осмотр не обнаружил на полу выбитых зубов, пятен крови и забытых трупов, а все мы мирно спали на складе, а не в казематах, я пришёл к выводу, что именно так выглядят последствия типичной гномьей попойки и ничего страшного, видимо, не случилось.

Внезапно, посреди доносящегося со склада храпа я расслышал непонятное, но, кажется, осмысленное бормотание. Покрутив головой, я обнаружил его источник сидящим в углу возле большой тёмной доски, сплошь исписанной и исчерченной мелом. Источник был приземист, широк, рыжие волосы на голове всклокочились, а с некогда ухоженной бороды пропала шнуровка и теперь из неё торчала обглоданная птичья кость.

Орен, сжимая в руке здоровенный кусок мела, что-то вычерчивал им на доске и сосредоточенно бубнил, не замечая моего появления. Заинтересовавшись, я подошёл поближе и наконец смог разобрать бормотание кузнеца.

— …Для равномерного выделения энергии вельд-кристаллами придётся соблюдать единые размеры и даже огранку на всей длине орудия… — бубнил он. — Крайне проблематично. Альд-кристаллы? Проще добыть и обработать, но как гасить спонтанные выбросы магии?.. Отправить запрос на расчёт стабилизирующей магограммы?.. Ну уж нет, эти прохвосты опять всю славу присвоят!..

Под моей ногой хрустнул черепок разбитой тарелки и гном наконец повернул голову в мою сторону. Выглядел он неважно, румяное прежде лицо слегка побледнело, а из под косматых бровей на меня смотрели красные полубезумные глаза. Судя по всему, кузнец всю ночь провёл здесь, за доской, так и не сомкнув глаз. От этого понимания я малость вздрогнул

— Аааа, мой невероятный будущий зять! — на редкость радостно поприветствовал меня Орен. — Ну ты и подкинул мне задачку. Никогда бы не подумал, что у тебя в голове такие, с позволения, концептуации крутятся. А ну-ка, глянь, что думаешь?

Он махнул рукой, подзывая меня поближе к доске, и я в недоумении приблизился. Какие задачки? Что за концепции? Что вообще тут вчера произошло, вашу мать?

— Просто глянь и скажи, правильно ли я тебя понял? Больше ничего не говори, хочу сам разобраться в сей невероятной идее! — продолжал Орен, тем временем.

Несмотря на явно почтенный возраст, он выглядел словно ребёнок, получивший новую редкую игрушку и я, не понимая причин такой радости, внимательно оглядел доску.

Числа, непонятные наброски, схемы, масса обрывочных мыслей, записанных там и сям. Как я не силился, но даже близко не мог понять, что же за идею такую я вчера подбросил Орену, что он забыл про покой, сон и похмелье, просидев тут всю ночь в компании с куском мела. Кроме того, моё собственное лютое похмелье никак не способствовало нормальному ходу мыслей, так что я через какое-то время сдался и выдал лишь невнятное:

— Нуууу, полагаю, ты на верном пути.

Но Орену этого хватило с головой. Он довольно заухмылялся.

— Горны предков, но кто бы догадался, что магию молний можно приспособить для стрельбы железными снарядами.

Я недоумённо нахмурился. Какой такой стрельбы? А Орен, не обращая на меня внимания и вновь повернувшись к доске, продолжил говорить:

— Я, зятёк, поначалу тебе не поверил. Думал, у тебя от нашего спирту штольни в голове засыпало. Но что-то мне в твоих пояснениях приглянулось. Зацепило, знаешь, что-то в моей душе магического кузнеца. И ведь не зря зацепило! Теперь, разобравшись, я начал понимать, о чём ты мне давеча толковал. Непростая, конечно, штука, непростая. Прямо как название, которое ты мне пытался втолковать. Я так и не понял, причём там рельсы, так что назвал её магической катапультой, но это не суть, совсем не суть. Главное, что с ней мы сможем дать отпор автоматонам людов! Конечно, на создание прототипа уйдёт не меньше года. И это в лучшем случае. Но моя борода трепещет в предвкушении. Это будет великий проект!

Его борода действительно дёргалась, словно в конвульсиях, а я стоял с идиотским выражением на лице и пытался понять, что вообще происходит. Причём тут рельсы? Какие ещё катапульты? Причём тут молнии? Что я вчера нёс?

Взгляд беспорядочно скользил по доске, скрежетали шестерёнки в мозгу, и тут до меня дошло, что же такого я вчера наплёл Орену. О величайшем оружии, что щекочет рецепторы удовольствия каждого любителя фантастики. О самой романтизированной вундервафле планеты Земля, окружённой ореолом величия и электричества. О рельсотроне.

Я медленно отступил назад, не глядя сел на какой-то табурет и схватился за голову.

Как? Как это произошло? Я ведь ничего не знаю об этом оружии, кроме весьма общего принципа работы! Что я должен был наговорить Орену под градусом, чтобы тот не просто понял, о чём я говорю, но ещё и за ночь, явно пьяным, набросать рабочую, в его понимании, теорию? Не то что бы я был против такого поворота, нет, совсем нет… Но я хочу вспомнить, как это произошло!!!