— А у Мариуса есть совесть, и, по всему видно, содержанием этого мешка он пытался ее умаслить. Ножик вон даже дал. Но ножик обычный. Я тебе другой дам. Особенный.

— Чем?

— Такой у каждого некроманта есть, точнее, даже должен быть. У меня три таких, один тебе можно выдать. Но пока он тебе особо не пригодится, серьезную учебу мы начнем года через два. Ты умеешь писать? — отложив наконец мешок в сторону, спросил Ледат.

— Только свое имя. А читать умею, — ответила Малинда.

— Ну вот. Научу тебя сначала как следует писать, считать, выживать, охотиться, с оружием обращаться, по мере твоих сил, конечно. У тебя магии пока кот наплакал. Будешь иногда птичек оживлять, на большее сил не хватит. Но потом их будет становиться больше и появится серьезная необходимость в контроле. Тогда и начнем учебу на практике, а пока теорию изучим. Вот так.

— А заклинания это сложно?

— Если бы тебя учили в Академии, было бы сложно, и учили бы тебя лет пять. А по моему методу я тебя за год всей магии обучить успею. В Академии учат длинным заклинаниям, сложным символам. Но тут главное научиться создавать энергию разных направленностей и правильно ее смешивать. У них для этого заклинания, они сами говорят магии в твоем теле что делать. Но если ты забыл заклинание или заклинания нет? Маг бессилен. Главное же понимать, какая энергия тебе нужна для действия, в каком количестве, а так же куда и как ее применять. Я использую простейшие фигуры для каждого вида энергии, приучил свое тело и теперь не задумываюсь над этим, а количество и направление задаю сам. Вообще, если постараться, нам не нужны ни зелья, ни символы, даже руки не нужны, но с ними быстрее и проще. Раньше вообще никто не использовал заклятия, это потом уже… Я возвращаюсь к истокам, так сказать. Вот так вот…

Тут Ледат прервался, поняв, что Малинда по большому счету мало что понимает.

— Ну, рано тебе это еще, — снова улыбнулся Ледат. — Я сейчас тебе ножик принесу.

Ледат сходил за закрытую дверь и принес нож. Перекрестием он напоминал кинжал, но лезвие у него было как у обычного ножа, заточено только с одной стороны, а вся рукоять испещрена мелкими магическими знаками. Металл красиво отливал голубым цветом. Малинда осторожно взяла нож в руки.

— Острейший, — сказал Ледат. — Не тупится, не ржавеет и всегда идеально чистый. Нам-то все равно, мы и чуму переживем, а если какого человека резать придется, то за чистоту ножа можно не переживать. Вот. Ножен у меня к нему нет, правда. Ну, выберемся в город, сходим на рынок и купим, у тебя вон даже деньги есть.

— А некроманты добрые? — вдруг спросила Малинда, положив нож на стол.

Ледат задумался.

— Кто как. Тут главное вот что: у нас, да и у всех остальных, жизнь — определяющее понятие. Но остальные могут только убивать, а мы можем как убивать, так и воскрешать. И мы должны выбрать сторону: за жизнь мы, или за смерть. Я вот за жизнь. Но и убивать иногда приходилось, когда всерьез угрожали моей жизни и жизни моих близких. Другого пути просто не было. Я уверен, что если у меня есть способность оживлять, то я должен ею пользоваться. Я оживляю всех, кого могу, кроме совсем отъявленных мерзавцев и стариков, умерших своей смертью. Если судьба распорядилась так, что этот человек умер рядом со мной, рядом с тем, кто может все исправить, значит я должен его оживить. Вот так…

— Значит… — Малинда задумалась. — Некроманты не добрые и не злые, они как все, могут выбирать.

— Точно. Я потом как-нибудь расскажу тебе о войне, из-за которой и пошла вся эта ненависть к нам, а пока давай спросим твою маму, как тебя зовут на самом деле. Запоминай, что нужно делать, это тебе в будущем пригодится.

Ледат снова сходил за закрытую дверь и принес мел и свечу.

— Мы сейчас не на могиле и поэтому сможем вызвать только что-то вроде тени, а не настоящий дух, и задать всего один вопрос. Итак. Мы чертим знак смерти.

Ледат нарисовал мелом круг и перечеркнул его крестом.

— А в середину ставим свечу и поджигаем.

— И все? — удивилась Малинда.

— Нет. Теперь нам нужно смотреть на огонь свечи и усиленно думать о том, кого мы хотим услышать. И еще немного магии, конечно. Но этим займусь я. А ты пока просто думай. Вот так.

Ледат погасил все светильники, теперь свет исходил только от свечи. Он что-то неразборчиво прошептал, а потом заговорил в полный голос:

— Духи свет не очень любят. Их лучше ночью вызывать. А у меня тут всегда ночь. Ты, главное, думай, и я тоже буду.

Малинда пыталась. Только вот что ей думать? Она даже не знает, как мама выглядит. Правда, Ледат тоже не знает, а все равно сосредоточенно смотрит на огонек. Значит, разницы нет. Думай, зови, вот и все.

И действительно, вскоре в комнате, в углу, появился силуэт.

— Она пришла, — шепнул Ледат.

Малинда не видела в силуэте ничего знакомого, он не вызвал у нее никаких эмоций кроме любопытства. Тень, силуэт — этого было так мало. Даже понять, мужской это силуэт или женский не представлялось возможным, настолько это был размытый силуэт.

— Адит ван нашхаар тауш данимас? — спросил Ледат.

Призрак помедлил и отчетливо прошептал:

— Велия.

Призрак тут же рассеялся. Ледат задул свечу и включил светильники.

— Твое имя Велия. Красиво, я же говорил, — улыбнулся он.

— Меня одного пугает, что твои родители так быстро тебя замуж выдали? — спросил Вемир, немного повысив голос из-за шума.

— Нашел время спрашивать, — громко рассмеялась Альва.

Вемир не понял, что такого смешного было в его вопросе, но потом вспомнил, сколько Альва сегодня выпила, и все встало на свои места. Она сидела по правую руку от Вемира и улыбалась как никогда в жизни. Родители Альвы выглядели не менее счастливыми чем она. Вемир, конечно тоже был рад несказанно, но, по его скромному мнению, их свадьбе придавали уж слишком большое значение.

Всего две недели назад Вемир пришел к родителям Альвы знакомиться и вот он уже сидит во дворе их дома за огромным столом, кругом льется пиво, сидр, и даже коньяк. По такому случаю и его где-то раздобыли.

Всего за две недели жениху в срочном порядке сшили ярко красную тунику и всю ее украсили узорами, сулящими счастье, богатство и еще много других благ, полный список которых Вемир просто не запомнил. Сам он считал, что в этой тунике выглядит нелепо, но на свадьбу полагается носить яркие цвета. Ему хотели еще и волосы красной лентой перевязать, но он настоял на том, чтобы его хвост, перевязанный черным шнурком, оставили в покое.

А вот Альва в своем розовом, ничуть не менее ярком платье, чувствовала себя превосходно. Платье ей сшили уже давно, но тогда свадьба не состоялась, а потом и еще два раза, так что сейчас платье пришлось немного расшить: по бокам на нем появились красные вставки, в цвет туники жениха. На груди у Альвы красовался кулон, вырезанный Вемиром из белого дерева, растущего в Горн Гроссе. Он вырезал его несколько лет назад и решил, что обязательно подарит его той, кого полюбит. Кулон был сделан в форме ветки, на которой рос большой цветок. Пять нижних лепестков цветка были длинными и заостренными, а пять верхних короткими, с закругленными кончиками. Альве кулон понравился, она повесила его на шнурок и носила теперь практически не снимая.

Перед началом застолья левую руку Альвы привязали к правой руке Вемира лентой красного цвета. Об этой традиции Вемир слышал впервые и Альва сразу строго ему приказала: до заката не снимать, очень плохая примета, а ленточку эту они еще потом должны хранить до самой смерти. Если лента потеряется, то семья распадется. Вспомнив, сколько вещей в своей жизни он потерял, Вемир понял, что шансов на счастливый брак у них мало. Странная штука эти приметы, очень многие из них сулят беды и лишь единицы что-то хорошее.

Пришло время разрезать свадебный пирог.

Его пекла Альва, в соответствии с древним рецептом, начинив тремя видами мяса, а Вемиру теперь предстоит его разрезать. Свадебный мясной пирог всегда печет невеста, а режет его жених. Никаких исключений. Что будет, если нарушить эту свадебную традицию? Солнце и луна местами поменяются, не иначе.