– Нахера ты к ней придолбалась? Вот нахера? Неужели ты действительно считаешь, что она перед тобой хоть в чём-то виновата?

– А может это она ко мне придолбалась?

Альбина попыталась свернуть, в ответ же получила только тяжелый предупреждающий взгляд. Потому что не надо считать его идиотом.

– Она – девочка, Аль. И она – стажер. Её не надо обгрызать со всех сторон, чтобы воспитать характер. Он в ней есть. И это, блять, не твоя задача! Я тебя просил ее в проектах задействовать.

– Ты постоянно о ней просил, Дань… То задействовать, то не трогать… Только в попу целовать не попросил… Сам справлялся походу…

– Вот сейчас я бы тебя ещё раз уволил, Аль.

Данила сказал совершенно серьезно, Альбина улыбнулась, пожимая плечами. Потому что уже. И язык как бы развязан.

– Она меня бесит. Это правда. Но я знаю границы, Дань. Знаю. Просто…

Альбина заговорила серьезно и честно, потом же – снова отвернулась. Молчала, смотрела в стену, думала о чём-то… Злилась…

– Она такая же, я это чувствую… Она сегодня так легко нашла, куда долбануть… Она же и с тобой так сделает…

Во взгляде вновь повернувшей голову Альбины промелькнула неподдельная тревога. Она умеет волноваться за самых близких. Данила – в их числе. Но творимая ею дичь тревогой не оправдывается.

– Санта сказала, что ты собираешься обклеить город плакатами. И что следишь за мной. Дур отваживаешь… Что она имела в виду?

Данила задал вопрос, склоняя голову к плечу и подмечая все, до мельчайших, изменения на лице Альбины.

Она не удивлена. Она понимает, о чём речь. Она даже, кажется, собой гордится.

– Спроси у своей Санты…

После чего – сладко для себя же огрызается, получив в ответ от Данилы долгий взгляд.

– Аль… Сейчас я тебя как друг спрашиваю. Там ты всё поняла. Давай теперь тут…

После взгляда – обращение, первой реакцией на которой у Альбины – плотно сжатые губы. Потом – сомнение. Дальше – вздох.

– Дань, ну ты ж как придурок, уж прости… Я поднялась тогда в офис. Ты ушел на пять минут, а пропал на полчаса. А мне как бы домой надо… Захожу, ни о чём не подозреваю, а вы в кухне… Ты хотя бы понимаешь, как это выглядит? Думаешь, намного лучше, чем то, как мы сремся в коридоре? Ты на неё запал, как дурак последний, но она того не стоит! Она тебе всё поломает! Над тобой смеяться будут! Она тебе жизнь к чертям пустит!

Альбина даже голос повысила на последних фразах, а Дане – как-то гадко…

– Что ты ей сказала?

И лучше отключить эмоции, просто суть понять… Поэтому он спрашивает, Альбина же фыркает, утверждаясь в своей правоте: дурак, который не хочет слышать голос её разума, раз свой стек в область паха.

– Я много знаю про Щетинских, Дань. Мне есть, что рассказать… Они – гордые. Не потерпят, чтобы их бельишко перетряхивали. А я так много подскопила…

Аля пояснила, Данила не сдержался.

Снова откинулся на спинку, выдыхая длинно и шумно. Закрывая глаза, в голове прокручивая всё, что рвется с уст.

В разговоре наступила пауза, воздух заполнило молчание. У Данилы как-то резко закончились слова. У Альбины, кажется, тоже. Наверное, самой план по спасению казался гениальным. Наверное, и сейчас она думает так же. Но ему не четыре года. И он – не Данечка. Его не надо спасать. За него не надо решать. К нему вообще не надо лезть.

– Это перебор, Аль. Это предательство.

Данила сказал, заставляя женщину снова скривиться.

– Я волнуюсь, Дань. Я за тебя волнуюсь. Я не хочу, чтобы тебе тоже было плохо из-за них. Я не верю, что с ними может быть хорошо.

– «С ними»… – Данила повторил, усмехаясь. – Твоя главная ошибка, Аль, что ты всех под одну гребенку вечно. А ты знаешь, что твой Игнат отправил Лену в ебеня? Просто, чтобы утвердиться? Потому что я посмел «у него перед глазами проблемами трясти». Он дал мне приглашение, попросил уговорить Лену поприсутствовать. Думаешь, я прям счастлив был с ним вручать? Там должна была быть Лена, она готовила речь, платье там, настроение… А её привезли на какие-то гаражи. Передали привет от Игната…

Данила даже с легким удовольствием пересказывал историю, которая самому царапала совесть и душу. С ним же отмечал, что Але слушать это неприятно.

– Ты в упор очевидного не видишь, Аль. У вас с Сантой куда больше общего, чем у Санты с Игнатом. Но и с Игнатом у тебя тоже больше, блин, общего, чем у неё. Ты, как и он, нашла себе «врага», которого можно пинать, не боясь получить в ответ. А когда получила – руки в ход.

– Не сравнивай… – Альбина попыталась притормозить.

– А ты херни не делай! – Но как бы поздно. – Честно скажи мне, ты знала, что он такое сделает? Ты специально сегодня к ней доебалась? Тоже решила по гордости потоптаться? Свой кусочек получить?

Данила перебил довольно громко, а потом снова понижал голос с каждым новым вопросом, ответы на которые могут в принципе вычеркнуть её из его жизни. Если она ещё не вычеркнута.

– Нет. Я не знала про планы Игната. Сегодня я хотела узнать у неё по заданию, она попросила «себя не трогать», я не сдержалась…

Но на сей раз Альбина ответила честно, не кривя душой. Данила принял, кивая, снова молчал, смотрел на свои же руки…

– Я тебя услышал…

Обоим было понятно – они за шаг до вынесения приговора. Его обжалование – проблематично… И дело не в сроках или основаниях.

Оба не торопились. И не торопили тоже.

– Веритас в твоих услугах больше не нуждается, Альбина. Спасибо за недолгое, но продуктивное сотрудничество.

Данила встал, протянул руку над столом, произнося максимально официально, смотря стеклянно. Губы Альбины искривились в финальной улыбке. Она сначала смотрела на мужские пальцы, потом тоже встала, вложив в них свои.

Это было отчасти фарисейство, отчасти дань процедуре. Им ведь положено уважать.

Они сделали несколько покачиваний, после которых Альбина снова взяла в руки лист, пробежалась по нему взглядом…

– Это всё, Данила… Андреевич?

Задавая новый вопрос, Альбина приподняла бровь, смотря наигранно лукаво. Но Дане больше не до игр. Второе решение, наверное, для него куда более сложное. И куда более важное.

– Почти. В твоей дружбе я тоже больше не нуждаюсь, Альбина. Не лезь в мою жизнь. Спасай себя. Меня не надо.

Глава 26

Санта сидела на маминой кухне над большой прозрачной миской с клубникой. Брала за хвостики, откусывала, закрывая глаза каждый раз, чтобы ярче прочувствовать и будто отвлечься…

– Вкусно тебе? – услышав мамин вопрос – взмахнула ресницами, улыбнулась, кивнула…

– Очень.

Отвечая искренне, искренне же впитывая мамину радость. Бесконечную любовь.

В понедельник она ушла из Веритас с полным раздраем в голове и на сердце. Всю неделю покрывалась холодным потом, вспоминая, сколько и насколько ужасных вещей наговорила Чернову. Как позорно сначала вывалила на него все свои сомнения, облачив в обвинения, а потом расплакалась у него же на груди.

Наверное, больше всего в жизни хотела бы, чтобы это ей просто приснилось. С другой же стороны… Ей полегчало. Шарик лютого гнева сдулся. Данила не дал разорваться.

Ей была дана неделя для раздумий. Вроде как отпуск. Благо, свидетелей их с Примеровой позорной перепалки и истерики в кабинете Чернова не было. Он правда закрыл тогда дверь изнутри. Не побоялся остаться «в клетке» с разъярённым хомяком. Или на кого она там походила?

Это всё было стыдно. За это за всё нужно было извиниться. И она пыталась, но каждый раз палец замирал над контактом с его именем, а язык немел. Санта просто не знала, как начать, что сказать. Хотелось много, а получилось бы жалкое блеянье – она себя знала.

Узнав, что Альбина Примерова отрабатывает до конца недели и уходит на вольные хлеба, Санта сначала не поверила, а потом ей стало ещё хуже. Она до последнего была уверена, что сказанное Черновым в сердцах «заявление» не будет иметь последствий. Оказалось же – вполне реальные. И к этому приложена её рука, а удовлетворения – ноль. Впрочем, как и от злости на лице Альбины, когда получила симметричный ответ в своей же манере. И пусть это странно, но её даже немножечко жалко…