– Дарья Ивановна!

На пороге стоял наш бывший клиент Юрий Сергеевич, тот самый, чью дочь мы обязались отворожить от психопата Валерика.

– Добрый день, – пробормотала я, краснея. – Тут такое дело… Мы еще… Но…

Я покаянно сложила руки на груди, мартини в организме булькнуло и захотело на волю.

– Я деньги на ваш счет уже перевел, – радостно сообщил клиент, выкладывая на письменный стол огромный розовый букет.

От одуряющего аромата у меня закружилась голова.

– Спасибо вам, Дарья Ивановна, огромное.

Пока я растерянно пыталась удержать в себе мартини и понять, что вообще происходит, колокольчик звякнул во второй раз.

– Простите…

Этот посетитель бы мне тоже знаком. Тот самый Валерик, то ли фейри, то ли нет, которого я оставила не в самом лучшем состоянии в резиденции принца Лета.

– О, бывший будущий зять, – хохотнул Юрий Сергеевич. – Рад видеть, надеюсь, в последний раз.

– Я постараюсь больше не попадаться вам на глаза.

– Постарайся!

Последовало дружеское похлопывание по плечу и хитрые поглядывания в мою сторону. В это свое посещение Юрий Сергеевич был уверен в себе и вальяжен.

– А что, Дашенька, может быть, уважите старика, примите приглашение на ужин?

Вот только флирта с клиентами мне для полного счастья и не хватало.

– С удовольствием, – широко улыбнулась я. – Вот только разрешения у жениха спрошу. Он у меня слегка ревнив, но думаю, для вас сделает исключение.

Юрий Сергеевич совсем немножко поскучнел, еще раз поблагодарил, теперь, скорее, для проформы и, пообещав в случае чего обращаться только к нам, попрощался.

Коля проводил клиента к выходу.

– Кстати, деньги уже дошли, – сообщил лепрекон, возвращаясь к письменному столу.

Я кивнула и перевела взгляд на Валеру:

– Чем обязаны?

– Я пришел извиниться.

Гламора он сегодня использовал на порядок меньше, поэтому выглядел не античным красавцем, а обычным темноволосым и кареглазым парнем, с глубоко посаженными глазами и тонким ртом, которым сейчас изображал кривую улыбку.

– Я не знал, чья вы женщина, когда пытался за вами приударить.

– Тебя Ларс заставил прийти?

– Да.

– А снять чары с девушки, дочери Юрия Сергеевича?

Валера кивнул:

– Надеюсь на понимание.

Меня затопило горячей волной любви к Ларсу. Пока я здесь баловалась, сдавая в аренду свою недвижимость, мой парень решал мои же проблемы, о которых я, если честно, и думать забыла.

– Лорд-Изгнанник передает вам привет, леди Сирин, – продолжал Валера.

Я медленно кивнула. И что на это положено отвечать?

– Леди Дарья онемела от оказанной чести, – пришел на помощь Коля. – Она также передает Лорду-Изгнаннику свое глубочайшее почтение и заверяет в своей лояльности.

Видимо, мой новый сотрудник действовал правильно. Потому что Валера порылся во внутреннем кармане пиджака и положил на столешницу длинный картонный конверт.

– Это приглашение на бал. Господин желает познакомиться с вами лично.

Я привстала и потянулась к конверту, но тут ожила молчавшая до этого момента Жанка.

– Дамам пора припудрить носики.

Массивная в своей огромной шубе подруга стала тяжело кряхтя пробираться к дальней двери в служебное помещение, пола шубы смахнула со стола приглашение, Жанка охнула, покачнулась, заваливаясь на меня, Коля ее подхватил, крякнув от усилий. Я, придушенная неожиданно образовавшейся кучей малой, сдавлено пискнула.

Валера сокрушенно покачал головой и откланялся, оставив нас разбираться с перемещениями самостоятельно.

– Руки быстро убрал, – скомандовала Жанка, когда за нашим посетителем закрылась дверь.

– Я и не хотел ничего такого, – просипел лепрекон, отлетая к противоположной стене. – А вы, Дарья Ивановна, поосторожнее будьте. Кто ж в здравом уме послания от Лорда-Изгнанника голыми руками трогает?

Жанка хмыкнула и села на корточки. Я с удивлением заметила, что моя подруга успела натянуть перчатки.

– Так. Что это у нас?

Перчатки были кожаными, но белыми – в цвет шубы.

Картон скрипнул, разрываясь, на стол спланировал лист шуршащей тонкой бумаги.

– И правда приглашение. Личное, заметь, но с возможностью явиться с сопровождением.

Коля, успевший где-то раздобыть ярко-розовые резиновые перчатки, придвинул послание к себе.

– Двадцать четвертое декабря, у нас больше месяца, чтоб подготовиться.

– Без меня ты туда не пойдешь, – решила Жанка.

– При всем уважении к вашим физическим данным, Жанина Геннадиевна, – пошевелил розовыми пальцами лепрекон, – я бы предпочел нанять профессиональных телохранителей.

– Я пропустила тот момент, когда тебя выбирали самым главным? – злилась Жанка.

А я неотрывно смотрела на красновато-фиолетовые строчки письма. Бумага темнела, съеживалась, сбрасывая с себя золотые завитки.

– Это опасное колдовство?

– Это? – Коля жестом фокусника сдернул с себя перчатки. – Нет, ничего страшного.

Он выдвинул ящик стола и смел туда послание.

– Обычная химическая реакция на солнечный свет. Кстати, у вас в хозяйстве ваза есть? Цветы надо в воду поставить.

Я махнула рукой в сторону шкафа, и лепрекон отправился хозяйничать.

– Жанка, – я вперила в подругу пытливый взгляд. – А ты откуда знаешь, как нужно письма от Лорда-Изгнанника вскрывать?

– Ты с ума сошла, Кузнецова! Разумеется, я ничего не знаю. Это все случайность. Случайность и алкоголь на пустой желудок.

Хлопанье густейшими ресницами меня не обманули ни на секунду:

– Ты врешь!

От немедленного допроса с пристрастием Жанину Арбузову спас телефонный звонок. Мой мобильный тренькнул, выдавая простенькую ксилофонную мелодию. Я взяла трубку.

– Все в порядке, малыш? Ты на работе?

В голосе Ларса слышалась тревога.

Правильно, я же утром сбежала не попрощавшись.

– На работе.

Бабочки в животе, наиглавнейший признак влюбленности, щекотали крылышками мое горло.

– И уже получила твой подарок. Валера снял заклятие с девушки.

– Рад, что смог помочь.

– Лорд-Изгнанник прислал мне приглашение на бал.

– Мы пойдем туда вместе, – спокойная уверенность в его голосе передалась и мне.

Жанка грустно наблюдала за нашим диалогом. Я отвернулась, прикрыла трубку свободной ладонью:

– Я люблю тебя, Ларс.

– Я тоже люблю тебя, малыш. Вечером поговорим, я за тобой заеду.

– Да, хорошо…

– Мед и патока, – фоном бормотала Арбузова. – У меня скоро диабет от ваших сюсюканий разовьется.

Я нажала отбой и откинулась в кресле. Лепрекон Коля внес в кабинет вазу с цветами и водрузил ее на подоконник. Я потянула носом, вдыхая густой розовый аромат, и подумала, что счастлива.

Дни текли за днями. Промелькнул ноябрь, осыпав нас сначала снегом, потом ледяным дождем, обдув ветрами и одарив гололедицей. Три первых недели декабря тоже пронеслись, заметая Энск сугробами. Грянул морозец. Джоконда, непривычная к минусовым температурам, страдала, скупая меховые изделия уже в промышленных масштабах.

– При минус тридцать я точно умру, – жалобно стонала она, обняв батарею. – У меня уже судороги. Дария-а-а! Пообещай похоронить меня на холме под смоковницей.

– Нет у нас в округе холмов, – успокаивал сирену Святозар. – Но если на то воля твоя предсмертная… Хотя и смоковницы у нас не произрастают. Смоковница по сути своей растение теплолюбивое. Я тебя в кадку прикопаю, туточки, под фикусом, у батареи. И тепло, и светло.

– В горшке ковыряться не позволю, – сурово возражал Пак. – У меня там уже клад закопан. И если я хотя бы замечу, что целостность почвы нарушена…

Я слушала их перепалку в пол-уха, участия в разговоре не принимая. Мы с Колей уютно устроились за офисным столом, плечом к плечу. Лепрекон работал, в сто пятидесятый раз проверяя отчеты, я шуршала бумагой, вырезая легкие невесомые снежинки. После обеда в офис должны были привезти елку, и я собиралась вплотную заняться ее украшением.