– Что? Ах, брось, она уже мысленно пакует вещички для путешествия на острова Треугольника в качестве губернаторши.

– Не хочет.

– Но да Риальто о верности своей будущей невестки не знает, он решит, что все кончено.

– Все кончено.

– Не перебивай!

– Чезаре! Филомена, конечно, кое в чем наивнее золотой рыбки, но она честна и благородна, она не выйдет замуж за Эдуардо да Риальто, даже если ей приставят к груди кинжал. Любовь прошла. И очень скоро командор сменит тактику. Мы узнаем об этом, как только будет объявлено об обручении Мауры да Риальто с одним из братьев Саламандер-Арденте.

– Черт! А ведь у старикана только двое детей, и каждого из них он готов принести на алтарь собственных интересов.

– Вот именно. И умоляю, пока все не решится, не давай Филомене развода. Самое безопасное место сейчас для нее – около тебя.

Когда разговор закончился, Карла еще некоторое время стояла на улице у приоткрытого окна. Чезаре командовал Артуро нестись в порт, готовить тайное отплытие его серенити.

Три дня не видеть супруга? Легко! Особенно если супруг сам не ищет встречи. У меня на поиски тишайшего Муэрто времени не было абсолютно. Дни пробежали водою сквозь пальцы, я засыпала, едва валясь на постель, просыпалась на рассвете, прочее время посвящая учебе, учебе и еще немножко… учебе. Математика, танцы, литература, музыка. Последняя требовала невероятных усилий и изворотливости. Занималась я с князем Лукрецио, используя свободные часы сиесты. Как и когда мне удалось заполучить сиятельного учителя? Изящно, позавчера. Когда ученицы «Нобиле-колледже-рагацце» отправились, по обыкновению, вздремнуть в тенечке, я под охраной верной синьорины Маламоко черным ходом отправилась в палаццо Мадичи. Саламандру, правда, пришлось оставить с Маурой. Донна да Риальто прикрывала побег и обещала использовать школьный колокол, если бы мое отсутствие стало заметно.

– А если он спит? – в сотый раз вопрошала я, преодолевая галерею.

– Приляжешь рядом? – веселилась Карла. – Предполагать, что именно придет в твою рыжую головку, любезная догаресса, бесполезно.

– А если ночью это не он залез в мою спальню? Как я тогда заставлю его помочь?

Князь не спал. Мы обнаружили его в полутемной библиотеке второго этажа, за плотно задернутыми шторами и с книгой на коленях.

– Серениссима, – прошелестел он, поднимаясь. – Вы удостоили меня ответным визитом?

– Так, значит, это вас спугнула ночью крошка-мадженте, ваше сиятельство? – Я присела в реверансе. – Вы желали со мною побеседовать?

Ура! Экселленсе не отпирался, что облегчало мне задачу. Донна Маламоко тоже поклонилась и устроилась в кресле, стоящем у стены, я заняла то, что было напротив хозяйского. Серые глаза вампира блеснули, когда он рассматривал мои кинжалы.

– Всего лишь хотел убедиться, что моя тишайшая догаресса жива и здорова после несчастного случая. Поверьте, если бы не чутье вашего волшебного питомца, мой визит остался бы вами не замечен.

– Вы поставили под удар честь замужней синьоры!

Краски я слегка сгустила. Дворец дожа похож на проходной двор, князем больше, князем меньше. Он всегда мог сказать, что заблудился, и ему бы поверили.

– Я счел риск оправданным.

– Чем оправданным?

– Разумеется, моими пылкими чувствами, тишайшая догаресса. – Пылкость экселленсе не давалась, но он старался изо всех сил, даже приложил к груди руки, будто сердце из нее вот-вот грозило выпрыгнуть. – Ведь от вас не укрылись знаки внимания…

– Нет, не продолжайте! – испуганно перебила я. – Пощадите мою скромность, ваше сиятельство. Я ведь, в сущности, простая провинциалка, не искушенная ни в искусстве беседы, ни во флирте. Мне, не скрою, льстит ваше дружеское участие.

Вампир воздел руки в защитном жесте, я поднажала с экспрессией:

– И в честь нашей дружбы…

– Лукрецио.

– Простите?

– Друзья называют друг друга по имени, Филомена.

Кракен меня раздери, лучше бы он не улыбался! Сколько зубов!

– В честь нашей дружбы…

– Лукрецио.

– Лукрецио, – согласно кивнула я, – осмеливаюсь просить вас о помощи.

– Вам достаточно приказать.

– А я предпочитаю просить.

Карла многозначительно кашлянула. Время сиесты не бесконечно, а я трачу его на ерунду.

– Мне нужен учитель музыки, – пошла я ва-банк.

– Чем же вас не устраивает этот смешной синьор с мозолью от виолы на подбородке, который ежедневно является в школу?

– В этом искусстве я не преуспела. Мне нужно нечто эффектное, оригинальное, волшебное, чтоб победить в состязании.

– Победить?

– Да! Ваше… То есть Лукрецио. Мои соперницы – прекрасные музыкантши, я на их фоне теряюсь.

Шелестящий смех вампира мог вызвать ужас.

– Теряетесь? Вы? Но прочь неуместное кокетство, моя тишайшая. Вы обратились по адресу. Идемте.

Он поднялся и толкнул дверь смежной комнаты. Мы с Карлой последовали за хозяином и оказались в музыкальном салоне, превосходящем размерами библиотеку. На полочках шкафов лежали разнообразные инструменты – духовые, струнные, ударные, крышка клавикорда была откинута.

Князь подошел к нему, сел на табурет, заколотил по клавишам белыми пальцами.

– Проверим диапазон вашего голоса, Филомена.

Послушно повторяя ноты за инструментом, я подмигнула Такколе.

– Прекрасно, – решил вампир через несколько минут. – Вы владеете арфой?

Я посмотрела, куда он показал. Арфа была огромной, инкрустированной перламутром махиной. Владеть этим чудищем? С сомнением кивнув, я отодвинула Карлу и заняла место у инструмента, в отличие от клавикорда оказавшегося крайне расстроенным. Пробежавшись по струнам, я подкрутила колки, добившись чистоты звучания. Единственная мелодия, пришедшая в голову – старинная колыбельная, которую напевала мне в детстве матушка, – в исполнении арфы звучала странно торжественно.

– Любопытно, – прошелестел экселленсе. – Вы знаете слова песни?

– Нет, – вздохнула я. – Разумеется, для концерта мы подберем другую композицию.

– Оставим эту, – азартно возразил князь. – Что касается текста…

Он взмахнул рукой, побуждая меня играть, и начал петь. Сначала неуверенно, будто вспоминая, затем четко и убежденно. Слов я не понимала, язык был незнаком, но звуки его, ритм звучания будили целый океан чувств. Мне казалось, что лицо овевает соленый бриз, а свет полуденного солнца, аквамариновый, туманный, подчеркивает силуэт далекого острова.

Отняв руки от арфы, я с удивлением заметила, что Карла плачет.

– Таккола?

– Все хорошо, Филомена, просто… – Девушка смахнула слезы и улыбнулась. – Первое место в конкурсе тебе обеспечено. Что это за язык, ваше сиятельство?

– Одно из древних, мертвых уже наречий, – ответил вампир. – Однако, рагацце, для победы нам еще придется постараться. Пальцам донны Филомены недостает беглости.

Кроме рук, проблема была еще и в тексте. Мертвое наречие не имело буквенных обозначений, а записать слова аквадоратским шрифтом князь мне не позволил:

– Только вслух, Филомена, только из уст в уста.

До конца сиесты оставалось менее часа, его мы посвятили заучиванию и тренировке. Из уст в уста. Звучало двусмысленно, особенно от друга Лукрецио. Чтоб разработать мне кисть, он брал меня за руки и массировал каждый палец по очереди. Прикосновения экселленсе были холодными и твердыми, будто фарфоровыми.

Когда синьорина Маламоко скомандовала отступление, мы попрощались с хозяином, условившись о следующей встрече. И назавтра Карла терпеливо наблюдала наши занятия, и послезавтра.

Сегодня репетиции не предполагалось. В полдень меня ждал Мусорный Совет, и в школу отправилась только Таккола, оставив мне в помощь Мауру.

– Он опять с тобой не ночевал? – спросила Панеттоне, отрывая меня от чтения бумаг. – Твой супруг Чезаре.

Мы сидели в моем кабинете и готовились к заседанию.

– Может, он предпочитает проводить ночи с синьориной Раффаэле?