Айра с беспокойством обернулась и, вздрогнув, поспешно вмешалась:

– Со мной все хорошо, учитель. Он меня не ранил. Я сама виновата, что пропустила удар.

– Бриер! – словно не услышал маг.

– Я… простите, учитель, – виновато понурился юноша. – Я забылся.

– С каких это пор ты перестал контролировать свою силу?!

– Это больше не повторится.

– Я надеюсь, – внезапно похолодел голос мастера Викрана. На его лицо вновь вернулась невозмутимость, а глаза снова стали синими. Правда, не спокойными, как теплое летнее море, а настолько ледяными, что даже Айре стало не по себе. – Иначе я буду разочарован и начну считать, что за два года ничему не смог тебя научить. Для охранителя недопустимо потерять контроль над собой, своим телом, даром и щитом. Если подобное повторится еще раз, твое обучение продолжится совсем в ином месте и без меня. Ты понял?

Бриер, не смея поднять глаз, звучно сглотнул.

– Да, учитель.

– Продолжайте.

Наставник ожег провинившегося ученика злым взглядом и отвернулся, а Айра совсем расстроилась.

По ее мнению, ошибка была ее, а Викран не прав: она получила по заслугам. Да и не случилось ничего страшного – рука уже почти не болит, а если и появится назавтра небольшой синяк, так она и пострашнее видела…

Некстати подумав о начале обучения, девушка непроизвольно поежилась и поскорее отогнала неприятные воспоминания. Бр-р. Хоть это лер Альварис приказал ему быть жестоким, но помнить о тех кровоподтеках не хотелось. Испытывать подобное во второй раз – тоже. Но еще больше не хотелось, чтобы о них помнил он. И продолжал себя винить за то, что случилось.

Последние минуты боя прошли довольно вяло и без всякого энтузиазма. Бриер опасался вызвать неудовольствие учителя во второй раз, отчего делал все возможное, чтобы не коснуться противницы даже кончиком рапиры. Айра, в свою очередь, переживала за него. Мастер Викран больше не вмешивался, предоставляя им возможность неубедительно изображать поединок, и незаметно морщился, когда то один, то другой начинали откровенно вилять с ударами. Иногда открывал рот, чтобы поправить, однако с его губ не слетело ни единого слова. И сроки он выдержал до последней секунды. Лишь когда положенное для занятия время истекло, хмуро отвернулся и бросил в тишину: «Довольно!» – ученики с невероятным облегчением разошлись.

– Бриер, ты свободен. Следующее занятие через три дня. Но ближайшие вечера тебе придется посвятить медитации и самоконтролю. Чтобы больше я таких ошибок не видел.

– Да, учитель. Спасибо за урок, – Бриер, коротко поклонившись, вернул рапиру на место, быстро обулся и, бросив на Айру сочувствующий взор, молча вышел.

Тяжелая дверь за его спиной с неприятным грохотом закрылась, пустив гулять по залу долгое эхо. С наружной стороны что-то лязгнуло, будто задвинутый с раздражением засов. Затем захлопнулось верхнее окно, оборвав поток прохладного воздуха. Зашептались тени в далеких углах. Наконец все окончательно стихло, и во внезапно загустевшей тишине, нагоняющей тревожные воспоминания, Айра со вздохом опустила руки.

– Что дальше, учитель?

Мастер Викран несильно вздрогнул и быстро поднял глаза.

– Эиталле делает эльфов неуправляемыми, – говорил когда-то Марсо. – Ради той, которую выбрало Эиталле, они готовы на все и не способны причинить ей вред. Для эльфа это хуже смерти. Хуже предательства и самой страшной кары, которую ты можешь себе измыслить. Когда она улыбается, они счастливы. Когда грустит, им больно. Когда обнимает чужого мужчину, они сходят с ума, а когда умирает…

Айра машинально взглянула на руку, на которой уже расплывался багровый кровоподтек, и содрогнулась.

Всевышний… да Викран должен был сейчас с ума сходить от бешенства! Сама мысль о том, что его Эиталле причинили боль, должна вызывать у него желание удавить святотатца на месте. Эиталле – проклятие эльфов. Их безумие, кара и самый страшный недуг, от которого каждый из них мгновенно теряет голову и подчиняется только одной мысли – о ней. А это значит… господи!

Айра испуганно обернулась и, встретив горящие в полутьме сине-желтые глаза, с ужасом поняла: так и есть. Бриеру невероятно, просто сказочно повезло, что Викран умеет держать себя в руках. И не только не выплеснул на нерадивого ученика свой гнев, но и заставил себя смотреть, как Бриер снова поднимает оружие. Зная, что это может повториться. Зная, что в любой момент они оба могут ошибиться. Боже! Для него это, наверное, была пытка!

Айра сглотнула, когда маг бесшумно подошел и осторожно взял ее за руку – ту самую, синяк на которой в ту же секунду начал стремительно пропадать. Она в панике замерла, обшаривая расширенными глазами непроницаемое лицо мага, а потом виновато прошептала:

– Прости.

Залечив синяк, Викран с досадой рыкнул:

– Болван!

– Бриер не виноват, – торопливо сказала Айра. – Это моя вина. Это я ошиблась. Не сердись на него, пожалуйста. И прости меня за эту глупость.

– Да не Бриер… я – болван, – тяжело вздохнул маг. – Оказывается, это так трудно – быть твоим учителем. И так нелегко делать вид, что ничего другого между нами нет.

Она удивленно вскинула голову и тут же вздрогнула, потому что мужчина провел кончиками пальцев по ее щеке. Неверяще замерла, невольно затаила дыхание, боясь даже надеяться и отчаянно страшась, что эта нечаянная ласка закончится так же внезапно, но Викран не остановился. Напротив, наклонился еще ниже, поправил выбившуюся из прически прядку. Пристально взглянул и наконец осторожно поцеловал.

– Вы… ты… что ты делаешь?! – спохватилась Айра. – Не надо! Увидят же!

– Не увидят, – он снова коснулся ее губ, медленно прошелся по залившейся ярким румянцем щеке, но потом снова вернулся и на долгое мгновение захватил ее в сладкий плен, заставив сердце неистово колотиться, а упершиеся в грудь руки бессильно разжаться и обвиться вокруг его шеи.

Айра тут же размякла, невольно прижимаясь в ответ. Забылась, разомлела, смущенно вспыхнула. Правда, едва он оторвался, а губы перестали гореть жарким огнем, все-таки сделала слабую попытку воспротивиться.

– Что ты творишь, сумасшедший? А вдруг Бриер вернется? Или кто-то войдет?!

– Не войдет, – улыбнулся маг, обнимая ее за талию. – Зря я, что ли, целую неделю защиту ставил? Зря охранные сети создавал заново? Не волнуйся, любовь моя, больше никто нас не потревожит. Здесь можно все. Теперь уже можно.

У Айры радостно екнуло сердце.

– Правда?

Вместо ответа он поцеловал ее снова, постепенно притягивая все ближе. Шумно выдохнул в маленькое ухо, заставив его заалеть и вспыхнуть до самого кончика, а затем наклонился, подхватил пискнувшую девушку на руки и решительно понес прочь.

– Ой…

– Не стой босиком – застудишься.

– Да я сейчас оденусь… Вик! Куда ты меня несешь?!

Викран прямо на ходу повернул голову.

– Как ты меня назвала?

– Я… – Айра вдруг смутилась. – Тебе не нравится? Тогда не буду.

– Нравится, – маг ласково поцеловал ее в нос. – Мне все нравится, если это связано с тобой. Вик… меня еще никто так не называл. И знаешь что? По-моему, это здорово.

Айра благодарно к нему прижалась, чувствуя, как мощно бьется его обновленное сердце, и не стала возражать, когда маг сел у стены в невесть откуда появившееся кресло. А потом уютно устроилась у него на коленях, крепко обняла и с удовлетворенным вздохом закрыла глаза.

Как же хорошо, что он рядом! Что хотя бы сейчас не надо молчать. Не нужно скрываться и постоянно оглядываться, делая вид, что ничего не происходит. И совершенно не надо скрывать, что она счастлива. Счастлива уже тем, что он рядом, близко, трепетно обнимает и бережно прижимается щекой. Его руки держат крепко, словно даже сейчас боятся ее потерять, длинный плащ заботливо укутывает ее босые ноги. А прямо под ухом ровно бьется его любящее сердце, в котором наконец больше нет боли.

– Я не знал, что будет так трудно, – тихо шепнул Викран, когда Айра умиротворенно замерла. – Думал, что самое сложное мы пережили. Полагал, что смогу отстраниться и сыграть свою роль так, чтобы никто не понял. Но оказалось, твоя ненависть – далеко не самое страшное, что со мной было. Гораздо страшнее знать, что ты меня любишь, но при этом не можешь даже приблизиться… страдаешь, тревожишься, не спишь. И все – по моей вине. Из-за того, что мне приходится тебя отталкивать. Прости. Я не предполагал, что будет невыносимо видеть твои глаза, слышать биение твоего сердца, чувствовать твое разочарование, обиду… и молчать.