– Да. – Так стыдно мне не было ни разу в жизни! – Простите, ради Бога! Я не хотела вас беспокоить! Я всему верю, честное слово! Отдыхайте, пожалуйста, мы больше не будем звонить!

– Кир, воспитай ты из этого балбеса уже нормального человека! – Неожиданная просьба заставляет замереть, а Вадима заинтересоваться диалогом. – И выясните, наконец, отношения! А то он меня уже достал!

– Х-хорошо, – неуверенно отзываюсь я. – Спокойной ночи!

– А вам беспокойной, – хмыкает телефон голосом неизвестного мне Рината. – Через неделю у Алиски день рождения, на котором я надеюсь, наконец, с тобой познакомиться! – На этой позитивной ноте вызов сброшен, а я продолжаю ошарашенно стоять, уже сама прижимая к уху телефон.

– Ты меня обманул! – Раздражённый взгляд натыкается на сверкающие в полумраке глаза.

Когда я успела снять с него джемпер? Да какая разница! Мне надоело себя обманывать! Я хочу его так, что колет подушечки пальцев!

– Возможно. – Вадим пропускает через пальцы пряди волос. Гораздо короче, чем он мог их запомнить. – Но накрутила себя ты сама.

– И ты не мог меня разубедить! – Я касаюсь шрама под левой грудью и чувствую на миг замершее дыхание.

– Я злился, – признаётся Вадим, и между нами больше нет места даже воздуху. – Ты ушла молча, не оставив ничего, и не было никакой гарантии, что не к мужу или тому своему парню.

– Ты мог меня найти в два счёта! – Фитиль всё же догорает и мы оба это понимаем.

– Разве ты этого хотела?

– Ты – дурак, Вадим! – признаюсь я, обнимая его за шею. Ногти царапают кожу, и я чувствую на ней мурашки.

– Возможно, – выдыхает он мне в губы и касается моих своими.

Не хочу! Всё эти игры в соблазнения потом! Не тогда, когда чувствовать тяжесть его тела – насущная необходимость! И я первая превращаю поцелуй в сумасшествие. Одно на двоих.

Не он – я толкаю его на кровать. Я усаживаюсь сверху. Я целую его жадно, горячо, до крови прикусив губу. Желая отомстить за почти четыреста одиноких ночей. Я почти теряю сознание от того, что он, наконец, мой. Со всей своей жизнерадостностью, шрамами и дурацкой работой! Рывок, и трещит тонкая ткань. Плевать! У меня полно кружевного белья.

Ещё один и я сижу, а широкая ладонь поддерживает меня под поясницу. Взгляд – глаза в глаза, и медленный, тягуче-сладкий поцелуй выбивает остатки моего здравомыслия.

– Кира! – протяжный стон и я встаю.

Чтобы закрыть дверь на замок.

– Я практически ненавижу тебя.

Вряд ли он слушает. Потому что одним движением я снимаю короткие шорты, переступая через клочок ткани на полу. То, что на мне осталось нельзя назвать бельём.

– За то, что позволил уйти.

На шаг ближе и теперь я полностью обнажена. Несправедливо.

– За то, что не стал искать.

Он принимает руку, но говорить, кажется, не может. Мне и не надо.

– За то, что заставлял искать тебя в каждом встречном прохожем.

Шорох одежды и справедливость восстановлена.

– Высказалась?

От одного звука его хриплого голоса я проваливаюсь в своё собственное безумие. Вадим зарывается рукой в мои волосы и тянет пряди, заставляя поднять взгляд.

– Нет.

Потому что виноват. Потому что он в ответе за моё одиночество.

– Я люблю тебя.

Взрыв.

Я не знаю, как оказываюсь лежащей на кровати. Все мои органы чувств направлены на него. И он не заставляет меня ждать, входя одним движением. Я кусаю губы лишь бы сдержать рвущийся изнутри не стон, крик удовольствия. Это самая быстрая разрядка в моей жизни, но мне мало! Мало ощущения его в себе. Напряжённого, изучающего меня словно видит в первый раз. И я притягивают его за шею, опрокидывая на себя. Вечный, как жизнь, танец.

И уже я сверху, его пальцы наверняка оставляют синяки на бёдрах, но к чёрту всё! Я хочу его чувствовать! Хочу слушать наше срывающиеся дыхание и стоны! Хочу компенсации за самые сложные, первые, два месяца, когда сводило судорогой пальцы от желания позвонить. Чтобы просто услышать его голос.

Мы снова в гостиной. Не знаю, сколько прошло времени. Ноутбук всё также валяется на полу, а Олег снова станет орать.

Но разве это важно, если на мне его джемпер? Потому что я не хочу больше отпускать! Даже в душ.

– Замёрзла? – лёгкий поцелуй в шею. И ещё. И ещё один.

Я разворачиваюсь в кольце его рук. Капли воды стекают с волос. Не вытерся? Тоже не хочет оставлять одну?

– Нет. – Он всегда понимает больше, чем я могу сказать.

– Выходи за меня, Кир?

– Вот так просто? После года неизвестности?

– Вот так просто. – Вадим забирает из моих рук бокал и ставит рядом. Я не успеваю заметить, как оказываюсь сидящей на столешнице, а он стоит между моих ног. – У меня ненадёжная работа, – скользящие по моим ногам ладони туманят разум, и мне приходится вслушиваться в смысл его слов, – зато золотой характер. И я не предам, Кир!

Давняя боль осталась шрамом, отзывающимся неприятным предчувствием. Умом я понимаю, что Вадим – не Кирилл, но не могу усмирить чувства.

– Сейчас – нет, а через пять, десять лет?

Вместо ответа он целует, пробираясь ладонями под джемпер.

– Ты же горишь, Кир, – шепчет он. Одна его рука лежит на бедре, вторая – удерживает за затылок, не давая отвести взгляд. – Неужели это не настоящее?

– Это физиология, – вместо слов – стон и я выгибаюсь, когда его ладонь проходит по внутренней стороне бедра, – сплошная химия.

– Серьёзно? – насмешливо хмыкает он и мне приходится вцепиться в его шею.

Потому что то, что Вадим делает меньше всего подходит для кухни.

– Ты… – сбивчивый шёпот.

– Я, – улыбается он, подхватывает меня на руки и слишком решительно несёт в спальню. – Так что там с браком?

Вместо его тяжести на мне и наполненности во мне – едва ощутимые поцелуи, демонстративно игнорирующие те участки, где я в них особенно нуждаюсь.

– Хорошее дело браком не назовут, – отвечаю через сорванное дыхание.

– Ну ладно, – Вадим резко отстраняется. Чтобы по-военному быстро натянуть штаны.

– Ты серьёзно?!

Приподнимаясь на локтях, я не могу поверить в то, что происходит. Он действительно одевается, натягивая уже мой любимый джемпер и застёгивая ремень. Собственно, больше надевать нечего и Вадим делает первый шаг.

– Выйдешь сейчас за эту дверь и больше меня не увидишь! – В моих глазах – бешенство, в его – непримиримая насмешка.

– Либо ты соглашаешься, либо это была последняя наша совместная ночь.

– Это шантаж.

– Этому меня тоже научили.

– Ты же герой!

– Даже героям хочется уюта и покоя с любимой женщиной, а не бесконечных договоров и проверок на прочность. Ты никогда не будешь полностью во мне уверена, и через полгода взаимных обвинений нам станет тошно даже смотреть друг на друга!

– Хорошо.

К чёрту всё!

– Повтори?..

Кажется, он собирался уговаривать меня гораздо дольше.

– Хорошо, я согласна.

– На что? – уточняет Вадим, одним движением стягивая джемпер и подходя ближе.

– На брак.

В моём лице – вся скорбь мира.

– С кем? – продолжает насмешничать он, нависая надо мной.

– Я, Самсонова Кира Игоревна, согласна выйти замуж за Урманова Вадима…

– Александровича.

– …Александровича.

– Когда?

Вот этого в допросе точно не должно было быть.

– В этом году, – со стоном выдыхаю я, чувствуя внутри себя его пальцы.

– А если подумать?

– В этом квартале? – ногти впиваются в его плечи и я выгибаюсь, но Вадим продолжает сладкую пытку, покрывая поцелуями шею.

– Горячо, – он опирается руками по обе стороны от меня и тут мне действительно становится горячо. – Давай, Кира, ты же умная женщина!

– В этом месяце?! – И удовольствие прервано осознанием. – Да ты издеваешься!

Одновременно с его: «Нет», звучит моё протяжное: «Да-а!»

Всё ещё удерживая на плаву разум, я решаю, что всегда могу развестись снова.

Но этого мне не позволяют ни через пять, ни через десять, ни даже спустя пятнадцать лет счастливейшего на свете брака…