– Кофе у нас не срастается, – мне действительно неудобно за вчера. Вот только то и дело мелькает мысль о том, что стало бы, не окажись Вадима рядом.

– Зато не кофе – вполне.

Что со мной не так?! Я ни разу не смутилась под взглядом Хоффмана, плевала на угрозы Кирилла, так что происходит сейчас?!

– Спасибо за вчерашний вечер, – я не могу не поблагодарить. Есть вероятность, что он по-настоящему спас мне жизнь. – И прости за… – я всё ещё не знаю за что, – срыв.

– Это паническая атака, Кир, – невозмутимо просвещает меня Вадим. – И ты бы справилась сама, только времени потратила гораздо больше. Моей заслуги в этом практически нет.

– Все герои принижают свои подвиги? – я возвращаю диалог в привычное русло.

– Понятия не имею, я – далеко не один из них.

– Всё равно спасибо. За всё. Пока? – и снова этот вопросительный тон.

– До встречи, – почти обещание, но я запрещаю себе об этом думать.

Меня ждёт Иван Аркадьевич.

– Здравствуйте, Алла Эдуардовна!

Меня встречает мощная дама неопределённого возраста – заместитель директора музея.

– Здравствуйте, Кира Игоревна! – и напрочь игнорирующая мои попытки подружиться. – Иван Аркадьевич вас ждёт?

– Должен, – я беззаботно пожимаю плечами.

Иван Аркадьевич Бессонов – бодрый элегантный мужчина шестидесяти пяти лет и человек, увлекающийся настолько, что вполне мог забыть о моём звонке. И я его понимаю. У него открытие египетской экспозиции на днях, а тут я со своими проблемами.

– Здравствуй, Кира! – он разворачивается, только услышав наши шаги и лучезарно улыбается. – Рад, очень рад тебя видеть! Ты по делу?

– Я звонила вам вчера, Иван Аркадьевич, – весело напоминаю ему.

– Звони-ила? – он задумчиво стучит пальцем по губам. – Да, наверное звонила. Я с этим Египтом забываю обо всём на свете… Ты только посмотри какая прелесть! Это же точная копия золотого саркофага Тутанхамона! Какая невероятная работа! – он с восторгом обходит один из главных экспонатов приезжей выставки.

– Действительно впечатляет!

Пока он знакомит меня с новой экспозицией, Алла Эдуардовна незаметно нас покидает, а мы плавно перемещаемся в кабинет Ивана Аркадьевича.

– Чай, кофе?

Кажется, что его стол – ночной кошмар перфекциониста. Памятные ручки в футлярах, камни в оправе и без на бархатной подушке, какие-то макеты листовок, билетов, недоподписанные пригласительные и ещё множество предметов, название которым дать невозможно. Но Иван Аркадьевич прекрасно ориентируется во всём этом хаосе.

– Нет, спасибо.

– А зря-я, – качает он головой, – я принял на работу нового секретаря, так у Аллы получается восхитительный кофе, а зелёный чай – словно только что с цейлонских плантаций!

– Вашего секретаря зовут Алла? – представляю, в каком «восторге» от этого факта Алла Эдуардовна!

– Именно, Солнцева Алла Эдвардовна, представляешь! Чудесная девочка, – продолжает восторгаться Иван Аркадьевич, – закончила филфак с красным дипломом и пришла работать к нам. Ты помнишь хоть одну сотрудницу младше Бальзаковского возраста? Лично я – двоих. Да и Алле больше не скучно, правда, пока им сложно найти общий язык. Сказывается разница поколений.

Ну-ну. А ещё то, что Алла Эдуардовна наверняка прекрасно понимает, куда метит бойкая Алла Эдвардовна. Но я здесь не за этим.

– Иван Аркадьевич, я к вам не просто так.

– Кира, для тебя – всё, что угодно. Я никогда не забуду, как ты чудно устроила всё с прошлым мэром, Дмитрием Ивановичем. А ведь он никак не соглашался оставить нашего старичка в этом здании! Всё пытался перевезти музей подальше от исторического центра города!

– Да что вы, я же говорила, это ерунда ничего мне не стоила!

Мне – действительно ничего, хотя и Кирилл не особо возражал против реконструкции фасада здания Администрации города. В счёт благотворительности. Остальное было делом техники и, неплохо пообщавшийся с городскими властями, он замолвил слово и о музее, взамен предложив, тогда ещё мэру, Тарасову совместное строительство жилого комплекса. На очень выгодных условиях.

Собственно, на условно-противозаконных сделках Дмитрий Иванович и погорел.

– Чем старый дряхлый старик может помочь такой умнице, как ты?

– Иван Аркадьевич, а вам сотрудницы не нужны? – в ответ на мой кристально-честный взгляд он негромко смеётся.

– Кира, если я возьму тебя на работу, вместо экскурсовода туристы знаешь, кого будут изучать? – Иван Аркадьевич весело подмигивает. – Да и зачем тебе, молодой и красивой, целыми днями просиживать в тёмных залах? Тем более, что… – он серьёзно задумывается. – У тебя же были неплохие статьи… Ещё пишешь?

– Не помню, когда последний раз этим занималась, – честно признаюсь я.

– Хм, давай сделаем так, – Иван Аркадьевич берёт с левого края стола потрёпанную записную книжку, – я дам тебе номер, а ты напишешь статью, на любую тему, и позвонишь, когда будешь готова.

– Спасибо! – этого я ожидала меньше всего. – Но кто мне ответит?

– Олег, мой сын, – Иван Аркадьевич смеётся над моей растерянностью, – он редактор «Стольника». Я предупрежу его.

– Это больше того, на что я рассчитывала! Ещё раз спасибо.

– Не стоит, ведь я не могу написать за тебя текст, но дать тебе эту возможность я в силах. Может всё-таки чай? – и такое у него загадочное лицо, что при других обстоятельствах я бы обязательно согласилась.

– Я бы с удовольствием, Иван Аркадьевич, но мне в университет. Извините!

– Это ты не сердись на прилипчивого старика, – смеётся он, – просто ты нечастый гость в наших палатах.

– Я постараюсь приходить чаще.

– Кира, да не слушай ты меня! – он поднимается вслед за мной. – Учись, развивайся и, возможно, когда-нибудь напишешь скромную заметку о нашем музее в передовом издании.

– Обязательно, – я здесь всего ничего, а положительный заряд на день вперёд обеспечен. – Всего доброго!

– Удачи!

Всё время, пока я спускаюсь по высоким ступеням и иду к парковке, в голове одна мысль. Писать? Снова? Я не открывала свои прошлые документы и наработки больше пяти лет, и во мне нет уверенности, что сейчас всё получится.

Уверенности – нет, однако пальцы так и тянутся к клавиатуре, а мозг уже отбраковывает одну идею за другой. Не сейчас. Моя приоритетная задача – сдать Глебову зачёт и, если случится чудо, весь вечер я смогу посвятить написанию будущей статьи.

Высшую математику мы сдаём по группам поэтому вместо привычной уже римской аудитории – обычный кабинет. Я прихожу одной из первых и занимаю третий стол в крайнем у окна ряду. Мои записи у преподавателя и всё, что мне остаётся это мысленно возвращаться к объяснениям Хоффмана.

– Добрый день! – я не замечаю пролетевших минут, отвлекаясь только тогда, когда входит Илья Глебович. Которому отвечает нестройный ряд голосов. – Смотрю, сегодня мы в усечённом составе, – и настолько зловеще это звучит, что мы переглядываемся.

Из двадцати пяти студентов группы присутствуют только пятнадцать человек и тем, кто решил сегодня не прийти, холодный взгляд преподавателя не обещает ничего хорошего.

– Ещё пять минут и начинаем.

– Извините, опоздал. Разрешите войти?

Мы сидим в напряжённом ожидании задания, но это не смущает стоящего в дверях Гришу Хоффмана.

– Хоффман, – Глебов поворачивается всем корпусом в его сторону, – не напомните, почему я терплю ваши выходки?

– Потому что я единственный, кто знает высшую математику на приближенном к вашему уровне? – откровенно нарывается тот и лучезарно улыбается в ответ на мой изумлённый взгляд.

Ещё немного в подобном тоне и Хоффмана откровенно возненавидят остальные. Только в его самоуверенное сознание могла прийти идея опоздать на зачёт и демонстративно доводить самого проблемного из наших преподавателей.