— Хорошенькая? Только хорошенькая? Т… ты!… Ты педик, что ли?

— Нет, не педик, — спокойно ответил Ваня. — Но уж больно неохота в леший приказ идти. Лучше ты со мной оставайся.

Она так и стояла перед ним, вся раскрасневшаяся от злобы, уперев руки вбоки, слегка наклонившись вперёд и яростно буравя взглядом. Ваня же успокоился совсем и уже абсолютно ровным голосом задал главный на сегодня вопрос:

— И зачем ты на меня зарок наложила?

— Я?!!! Зарок?!!! Это ты на меня наложил!

— Я?!!! — искренне удивился Ваня.

— А это что⁈ — мавка вскинула подбородок и дотронулась до своей шеи.

Ваня посмотрел на неё так, как их учили на уроках медитации и… шею леной нимфы охватывал серебристый ошейник, устроенный также, как и браслет на его запястье. А ещё, от его запястья к её ошейнику шла едва различимая серебряная же нить.

— Значит это на болоте… — задумчиво произнёс он.

— На болоте?!!! — искренне удивилась мавка. — Да если бы не это, — она снова дотронулась до шеи, — полезла бы я тебя с болота вытаскивать! Пусть бы тебя семь раз сожрали! Но ты бы и меня с собой утянул, потому и пришлось тебя выводить.

Ваня тяжело вздохнул: Ну почему с девчонками всегда так? Только что в постель его тащила, а тут: «Пусть бы тебя семь раз сожрали!»… Или, тащила она его тоже только из-за этой их связи, которая вроде как зарок, а на самом деле не зарок, а вообще не пойми что? Это он и озвучил:

— Значит я тебе вообще не нужен… И в постель ко мне ты лезла только из-за этого… — он постучал пальцами по правому запястью. Получилось у него очень грустно.

— Пф-ф-ф-ф! Вас людей вообще не понять! Я — зрелая самка, ты — зрелый самец, у тебя есть власть надо мной. Чего ещё надо?

Но в этих словах Ване показалась, просто показалась, некоторая неискренность, что он и не преминул отметить:

— Подвираешь, красавица. Тебе что-то от меня надо. Хочешь меня в лес свести? Чтобы я там лешим стал, корой порос…

Мавка со вздохом села по турецки на ковёр напротив него и безнадёжно махнула рукой:

— Ничего ты не понимаешь! Мы, мавки, можем родить только от человека, но только в лесу. А мужчины через нас становятся лесными князьями! А я бы была при тебе лесной царицей!

И снова Ване почудилось, что эта лесная нечисть что-то не договаривает, но дальше выпытывать не стал, в конце концов он её на чистую воду выведет, а сейчас вернулся к более важным, как ему казалось вопросам:

— Так когда эта штука появилась? — он снова похлопал себя по запястью. — Тогда, когда тебя у Синь-камня отшлёпали? И, кстати, за что отшлёпали?

Мавка опустила глаза и сказала обиженным голосом:

— Когда ты на меня эту штуку бросил, — она снова провела пальцем по шее, — хотела тебя сразу в лес увести. А что? У тебя сила великая, ты к колдовству способен, такие всегда ценились! Ты бы точно стал лесным князем! Я тогда…

Она запнулась, а Ваня с усмешкой договорил:

— Зарок на меня и бросила. И тут что-то пошло не так. А вот что? Вопрос!

— А откуда я знаю! — обиженно надула губки лесная дева. — Я только тебя потянула, как Старший мне такого отвесил… — она непроизвольно потёрла пониже спины. — И сказал, что у тебя, мол, другой путь и велел за тобой приглядывать. И ещё сказал, что если тебя упущу, то вообще пропаду. А на болоте я вдруг почуяла, что меня за тобой тянет. Вот тогда я испугалась! Знаешь как?

На глазах мавки выступили слёзы.

— Ну, ну, не плачь! — Ваня погладил её по волосам. — Всё уже позади.

Она только покачала головой:

— Всё только начинается. Я чувствую… И ещё слышала, что старшие говорили… По лесу слух далеко расходится, всем всё пофиг, а я теперь слушаю… Давай пойдём в лес, а? Там хорошо, там всё спокойно, лес всегда укроет.

— А кто укроет лес? Сейчас времена другие. И чувствую я, надо быть здесь. Меня не зря привели сюда, твоими руками.

Он какое-то время думал, наконец встряхнулся:

— Ладно, давай знакомиться по настоящему! Я — Иван, можно Ваня. А тебя как звать?

— Зови: «Эй, мавка!», и я явлюсь… если ты обо мне подумаешь… — ответила она, глядя в пол.

— А имя у тебя какое? Или его называть нельзя? Обещаю, не буду это эксплуатировать!

— Нет у нас имён… — ответила лесная дева и вдруг оживилась: — Хозяин! Дай мне имя! Хоть какое! Найди волхва, на худой конец попа ромейского, тут их много! Пожалуйста! Век тебе служить буду!

— То-есть как нет имён? — Ваня искренне удивился.

— Вот так. Мы растём, как трава, шумим, колышемся, а потом нет нас. А если имя мне дашь, я уже буду особенная, со своей судьбой, имя душу даёт! Пож-а-а-а-алуйста!

Начинающий волхв задумался. Получается, он и сам может дать ей имя, только как? Обряд какой-то? А какой? Тут очень кстати вспомнилось из какой-то книжки: «Хороший шаман поёт свои песни.». А от чего бы не попробовать? Вот только:

— Только какое имя тебе дать? Ведь имя это судьба… Вот назову тебя… — он не решился произнести имя вслух: скажет, а имечко тут же и прилипнет. А оно надо? — и пошлют тебя Алатырь-камень стеречь… А если из сказок взять, придётся потом за тобой за тридевять земель тащиться… Тоже радости мало…

От этих слов лицо мавки просветлело, ибо сказано было таким тоном, что становилось понятно: надо будет — потащится. А Ваня, покопавшись в памяти, принял решение:

— Была такая княжна Ильмера, сестра Словена и Руса, ничего плохого с ней, вроде, не случилось, в честь неё назвали озеро Ильмень. Нравится?

— Хорошее имя… — одними губами выдохнула мавка.

— Тогда… — Ваня вдруг понял, что надо делать и как. Он протянул руку и стоявшая в углу щёткой вверх его святая швабра сама прыгнула ему в ладонь. Он вытянул руку со шваброй, помещая щётку над головой мавки и произнёс: — Именую тебя Ильмера!

Голубоватое сияние окутало девушку и пропало. Она тут же села по японски, на пятки, согнулась в глубоком поклоне, касаясь лбом пола и положив руки перед собой:

— Благодарю, хозяин! Я, Ильмера, весь свой век служить тебе буду, что прикажешь — исполню!

— Не надо так…

— Надо! Это моё решение!

— Тогда вставай, давай и садись нормально, — усмехнулся Ваня и протянул мавке, только что получившей имя, руку.

Та несмело опёрлась о неё, вставая на ноги и в какой-то момент их лица оказались рядом.

— Ещё и волхв! Ну ты даёшь, Иоан!

— Сам балдею, как всё сложилось.

Оба чувствовали себя усталыми: прошедший разговор и обряд наречения имени неожиданно вымотали обоих. Ваня прилёг, Ильмера устроилась рядом. Но только легли, сил на что-то большее не было ни него, ни у неё.

— Надо тебе ещё одно имя придумать. Ильмера — настоящее, его будем знать только ты и я, а надо ещё что-то, чтобы тебя людям представлять.

— Ты лучше знаешь… — медовым голосом ответила мавка и Ваня подумал, что чем бы она там не клялась, но игры на предмет его окрутить и охомутать ещё не кончились. Да и не факт, что когда-нибудь кончатся, девчонки они такие. Так что ухо с ней следует держать востро. Но виду постарался не подать, начал рассуждать об имени:

— А давай для всех ты будешь Василиса. В сказках героиня часто — Василиса. Красивая, мастерица, хировывернутая. А ещё есть василиск, царь змей. Вот и будешь для всех Василиса.

— Тогда Василиска? — оживилась Ильмера.

— Да ну! — отмахнулся Ваня. — Будет словно блогерка какая. Лучше Василиса.

— Убедил! Для всех я буду Василиса!

На самом деле мавке было глубоко фиолетово на все ванины рассуждения по поводу «публичного» имени. Но хозяин прав, светить своё истинное имя всякому встречному и поперечному — порочная практика. А так, Василиска, Василиса, ей какая разница?

Но тут вскоре в комнате явился домовой.

— Барин, барышня, извольте к ужину.

Ильмера оживилась от идеи вопрямщаз выйти в общество, а вот Ваня застремался. Как он ни был далёк от бытовых проблем, но и ему ясно было: сначала мавку надо как минимум приодеть. Эту проблему ещё предстояло решать, но сейчас можно было решить ещё кое-что.