— Не может того быть! — Эмиль сделал шаг назад и к нему вернулось самообладание, но вперед пойти он больше не мог: тело наотрез отказывалось слушаться хозяина. — Отец, это вы что-то сейчас со мной делаете?

— Ты совсем рехнулся со своими теориями?! — рявкнул граф.

— Что тогда происходит? С чего это вдруг я больше не могу прикоснуться к распятию?

— Возможно, тебе передался отцовский страх? — пожал плечами Дору. — Смотри, как бы тебя не обуяла жажда последней капли крови…

— А это еще что?

Дору опустил поднос на стол и только потом обернулся к растерянному брату.

— Как бы так объяснить, чтоб ты понял… Мы можем за раз выпить человека, если пьем из его шеи, но иногда хочется растянуть удовольствие, и мы выпиваем жертву по чуть-чуть, но день изо дня. Таким образом скоро наступает момент, когда в теле человека остается совсем немного крови, и тогда нам становится страшно, что кто- то другой придет и украдет у нас последнее. Вот тогда и срабатывает этот инстинкт, когда мы не в состоянии оторваться от жертвы, пока ее сердце бьется. А вот когда оно перестает биться…

— То есть сейчас он хочет допить Валентину? — перебил Эмиль для уточнения. — А мы, получается, не даем ему это сделать?

— Профессор Макгилл! — подал голос граф. — Возьму на себя смелость еще раз напомнить вам о своем присутствии. Вы отличаетесь чрезвычайно короткой памятью. Великолепный экземпляр вампира-склеротика подходит для изучения даже такому ученому, как вы Так что займитесь собой, пожалуйста, и оставьте нас с Валентиной в покое!

— Мы уже оставили вас с Валентиной в покое! — вмешался Дору — Результат этого мы имеем счастье лицезреть сейчас и расхлебывать за вас Вот) — он протянул отцу кубок — Отхлебните)

Граф почти вырвал кубок из рук сына, но жадно припав к нему в начале, в следующее мгновение швырнул его подателю прямо в лицо, облив кровью с ног до головы. Дору от неожиданности даже не попытался отпрыгнуть в сторону

— Извини, — буркнул граф и принялся отплевываться — Как вы пьете эту гадость?!

— Таки., пьем… С вашей подачи, papá!

Не подобрав с пола кубка, Дору пошел в ванную, откуда вышел полностью голым, но уже без следов крови на бледной коже Косясь на отца, он медленно выпил свой кубок до самого дна и, прикрыв глаза, простоял минут пять без всякого движения Все это время в комнате оставалось тихо

— Эмиль, можешь поухаживать за собой, — Дору махнул рукой в сторону последнего кубка и снова замер: тонкий, белый и точеный, как мраморные греческие статуи

— И что вы теперь будете есть? — поинтересовался Эмиль сразу у графа, чтобы не раздражать того беседами с сыном за его спиной.

— Меня отпустит. Со временем Я рассчитывал перебить ее послевкусие Перебил Но желание вкусить ее крови только усилилось У тебя остались еще вопросы?

— Вы совсем себя не контролируете?

— Совсем Столетнее воздержание от человеческой крови не шутки Раньше я легко останавливался, и мне хватало колье и браслетов, чтобы вернуть девушек к жизни и снова выпить целиком А сейчас я чувствую сильнейшую тягу к ней даже с распятием и серебряной рубахой Как же меня к ней тянет Дору!

Граф так громко позвал сына, что тот дернул ногой и, пошатнувшись, чуть не свалился с воображаемого пьедестала

— Уведи Эмиля) Немедленно!

— Отец?

Дору сделал шаг к стулу, но граф только нервно замахал на него руками, и сын понял, что каждое движение дается отцу через боль

— Пошли!

Он схватил Эмиля за локоть и потащил к двери

— Не упирайся!

— Пусти меня)

Эмиль рванулся к кровати, но Дору схватил его за вторую руку

— Назад!

Дору из последних сил тащил брата на себя и в коридор Первый удар в скулу он выдержал, от второго разжал левую руку, но тут же снова схватил Эмиля и сумел доволочь аж до порога, но там упал, получив ногой в пах, но все же успел ухватить его за ремень, потом и руку поймал, а там уже и кошкой напрыгнул Эмилю на спину и повалил назад, потом выбрался из-под него и прижал к полу, но в другой момент уже лежал на спине, чувствуя, что вместо головы у него теперь чугунный котел Еще вокруг было мокро, а в отдалении стоял Серджиу с пустым ведром Вода стекала с Эмиля прямо Дору на лицо)

— Вон!

Вопль графа перекрыл шум в ушах, и Дору на четвереньках, ухватив брата за штанину, выполз в коридор На этот раз Эмиль не сопротивлялся, хоть и шел, пошатываясь

— Что это было? — спросил он, вцепившись в перила лестницы, чтобы окончательно не потерять равновесие

— Чтоб я знал) Похоже отца так распирает с голодухи, что он передал часть своей муки тебе Началось все с креста, а закончилось бы

Дору замолчал, скривив умильно губы, а Эмиль, отпустив перила, вцепился себе в волосы

— Я бы ее допил, да?

Дору кивнул.

— И отцу стало бы легче?

— Вот этого я не знаю Потому что человек в нем не желал убивать Валентину и сейчас не желает. Но чудовище в нас намного сильнее, сам знаешь)

— Почему ты не уведешь его из башни?

— Невозможно его увести! Жертва его не отпускает. Не таранить же отца до кабинета распятием, а уберем его — он разгромит замок со злости, что убил ее Человеческая кровь в таком количестве превращает в монстра даже безобидного ягненка

— Это твой отец-то ягненок?

Эмиль опустился на пол, свесив ноги на ступеньки лестницы Вода все еще стекала с его волос.

— После овечьей крови, кто же он, если не ягненок! Ладно, сиди тут и не любопытствуй, а я пойду оденусь Может, холода я и не чувствую, а вот стыдно что- то мне стало Такая красота, — Дору раскинул руки и выпятил грудь — И в этой пыли и паутине!

Эмиль покачал головой и, поправив целый рукав, решил, что и ему не мешает переодеться. Но сначала он крикнул Серджиу. Горбун тут же проворно взлетел по лестнице.

— Ступай к графу и сделай все, что тот тебе прикажет.

Глаза горбуна полезли на лоб.

— Все? И распятие убрать, и серебро с девушки.

— Я четко сказал — все.

И, отвернувшись, Эмиль пошел вдоль коридора к своей комнате, которая служила ему кабинетом. Он пытался заниматься в

библиотеке, но смертная привычка читать в постели брала верх, и сейчас кровать вся была завалена книгами. Но Эмиль направился не к ней, а к столу. Он достал из ящика договор о погашении кредита и разорвал на мелкие кусочки.

Серджиу тщетно пытался выполнить приказ графа Заполье — напоить бесчувственную девушку ромашковым чаем. Он проливал уже вторую чашку.

— Да разожми ей зубы! — прохрипел Александр, и, к своему счастью, горбун не увидел страшного оскала хозяина.

Серджиу смотрел лишь на его почти бездыханную жертву.

— Я пытаюсь, пытаюсь… — чуть ли не плакал этот массивный человек.

— Серджиу, у нас нет второй серебряной рубашки, — зло добавил граф. — Запихни мизинец в уголок рта, и она сама разожмет зубы.

— А нельзя дождаться, когда она сама сможет пить? — послышался от двери голос Дору.

Граф нервно сжимал и разжимал кулаки.

— Так она вообще никогда не оклемается! — осадил он сына. — Я не могу вечность сидеть на стуле! Ее надо привести в чувства и выставить из замка. Если ты хоть немного любишь отца, сделай это!

— Напоить ее ромашковым чаем я могу, — ответил Дору без издевки и, проходя мимо отцовского стула, сказал: — Не сердитесь на Эмиля. Он не со зла, он по любви хотел помочь.

Граф сильнее сгорбился

— Не проверяйте мою волю, она слаба И еще объясните Валентине, что я не со зла ее укусил, а с голодухи Смешно, Дору, смешно! Твой профессор ставит опыты Он беспринципный монстр Он может сколь угодно кичиться тем, что не убил ни одного человека за чертой смерти, но я знаю, что в нем не осталось никакой человечности Одно только любопытство

Взгляды отца и сына встретились

— Papa, я сделаю все, что будет в моих силах

— Я знаю, сын. Я знаю

Дору оттеснил горбуна от кровати и засунул в рот девушки дрожащий палец, со страхом косясь на серебро Долго и осторожно он наклонял к бледным потрескавшимся губам чашку и сумел влить в рот Валентины больше половины