— Как понимать твой отказ? — пришел ей ответ от организатора вампирской ночи.

— Твое имя стоит в афише.

— Я плохо себя чувствую. Очень плохо, — добавила Валентина капслоком. — Врач запретил мне любые волнения. А я нервничаю, когда выхожу на публику. Но могу предоставить кукол, если вы найдете кукловодов.

— Мы поищем.

Валентина положила телефон на разобранный диван и прилегла на подушку, продолжая смотреть на закрытый чемодан. Зачем она предложила отдать неизвестно кому драгоценных кукол? Это ее дипломный проект. Нет, это часть ее души. Это ее граф… К нему нельзя прикасаться чужим рукам.

Она резко протянула руку к телефону и нечаянно скинула его на пол. Пришлось подползти к краю, чтобы поднять телефон, но даже пары секунд вниз головой Валентине хватило, чтобы почувствовать головокружение. Сжав телефон до боли в ладони, она откинулась обратно на подушку и закрыла глаза. Она нашла для себя кружок танцев — одни девочки, ни одного мальчика, чтобы хоть немного привести в порядок вестибулярный аппарат, но сколько бы она ни кружилась по зеркальному залу, в быту каждое резкое движение выбивало ее из колеи.

Валентина подняла руки к волосам, скрутила их в узел и замерла. Она полгода не была в парикмахерской, и передние пряди отрасли и больше не лезли в глаза. Она спокойно собирала волосы в хвост, когда работала, да и вообще стала ловить себя на том, что не носит распущенных волос, как раньше. Только на ночь она давала им свободу, раскидывая по подушке веером. За стенкой было тихо — семья на лето уехали на дачу, и Валентина наслаждалась иллюзией свободы. Что делать осенью, она пока не решила — вернется в Варшаву или будет пытаться доучиваться дистанционно. Она нашла в чужой комнате старый отрывной календарь, но листы не отрывала, а просто перечеркивала красными чернилами каждый прожитый день, и не уставала благодарить за него то Бога, то графа Заполье.

— Я буду выступать, — Валентина наконец сумела набрать сообщение оргкомитету и закрыла глаза, ища ускользающий от нее каждую ночь сон.

Валентина села на диван и тяжело выдохнула — она не врала, говоря, что ужасно себя чувствует. А за два следующих дня сдала еще сильнее. Ее выступление через три часа, но в клуб следует приехать хотя бы за час до начала. А она еще не переоделась в костюм, не наложила грим и даже не вызвала такси. Впрочем, последний факт ее более чем устраивал — она не будет готова еще минимум полчаса.

Дверца платяного шкафа оставалась открытой с предыдущей попытки одеться, от которой пришлось отказаться из-за начавшегося головокружения. Валентина видела свое отражение: можно обойтись без всяких белил. От адриатического загара не осталось и следа. Она больше похожа на вампира, чем ее марионетки. Впрочем, они изображают людей. Она не хочет больше объяснять учителям свой интерес к вампирской теме. Вампиры ее больше не интересуют.

— Ангел вас дери!

Она спрятала лицо в ладони и ткнулась головой в дрожащие колени, а затем, поняв, что не заплачет, схватила с тумбочки бутылочку с колой. Пара глотков придала силы хотя бы рукам, чтобы плотно закрутить крышку. Валентина поднялась

— до шкафа рукой подать. Нет, нужно сделать два шага, тогда действительно можно будет ухватиться рукой за дверцу, а вот в зеркало лучше не смотреть. В нем отражается черное кружевное белье и такие же чулки — точно она в бордель собралась. Сорвав с вешалки платье, Валентина приложила его к телу, но радости в глазах не увидела. В них будто кто-то выключил свет. Она знала — кто!

— Кто это… может быть?

Это Валентина среагировала на звонок в дверь. Один. Так звонят незнакомые люди. Все ее немногочисленные знакомые трезвонят. Она судорожными движениями натянула платье и, придерживая лиф у груди, заковыляла к двери. У туфель квадратный каблук, и все равно Валентину качало из стороны в сторону, но иначе никак. Иначе она наступит на пышные складки платья.

Замок щелкнул. Первая дверь открылась. За ней — вторая. И рот…

— Мне не нужно твое приглашение, чтобы войти.

А ей нужна поддержка, чтобы не упасть. Дору перешагнул порог, закрыл обе двери и внимательно посмотрел в лицо хозяйки.

— Тебе плохо?

Валентина не была уверена, что юный граф Заполье задал ей вопрос, поэтому даже не кивнула, сразу схватилась за протянутую руку. До дивана десять шагов и потом еще три, чтобы сесть на то место, с которого она поднялась пять минут назад. Пять минут назад у нее была жизнь. Сейчас она исчезла.

— Встань!

Это приказ? В любом случае, Валентина ему подчинилась, и прохладные руки Дору скользнули ей на талию и подняли молнию платья к подмышкам.

— Я знал, что тебе самой не справиться с платьем.

Оно отлично сидело на впалой груди — кажется, она весила сейчас даже меньше, чем в школе. Ничего не ела. Перебивалась с молока на хлеб. Да, она давно не пила столько молока… Но сейчас ей нужна была кола. И Валентина молча ткнула в нее пальцем, и в ту же секунду почувствовала горлышко бутылки у губ. После трех глотков она вернула себе дар речи.

— Что ты тут делаешь?

— Ночь вампиров. Мне интересен питерский вариант. Да я люблю возвращаться в этот город. Как в детство попадаю. Тем более сейчас, когда отреставрировали столько домов… — Дору запнулся, на секунду. — Но ты ведь не об этом спрашиваешь. Я решил помочь тебе с марионетками. Слышал, у тебя нет сил выступать в одиночку.

Она нервно заморгала.

— Ты имеешь какое-то отношение к оргкомитету?

— Смешная ты, Тина. Да ладно, что уж там… Идем?

— Я не готова… — она принялась судорожно вытирать мокрые ладони о черный атлас платья. — Мне нужен грим…

— Он тебе не нужен, — усмехнулся Дору.

Она тоже улыбнулась. Нервно.

— Я знаю. Но… Дай мне минут пятнадцать. Я сама спущусь. Не поднимайся больше.

Дору взял чемодан с куклами и сказал:

— Дверь не захлопывается. Так что я просто прикрою, ладно?

— Я закрою за тобой.

Но она не закрыла, решив поберечь силы. В зеркале она видела смерть и не шла к ней. Можно действительно обойтись без грима. Возможно, через пятнадцать минут она сможет встать с дивана без посторонней помощи. Но Дору так не думал. Она услышала его шаги в прихожей и точно решила не вставать самостоятельно. Он довел ее до такого состояния, пусть теперь помогает выйти из него силой мысли. Но она не могла читать его мысли, а он молчал, стоя на пороге комнаты. Пришлось обернуться. И ноги сами сорвали ее с дивана. Это был не Дору. Это был его отец.

Какое там расправить плечи, они еще больше согнулись, и лишь чудом грудь не вывалилась из лифа платья, едва державшегося на ее худом теле. На Александре Заполье был костюм. Черный. Точно такой же, в который она обрядила похожую на него куклу.

— Как же я по тебе скучал… — произнес вампир и сделал шаг к ней, а она — к дивану и рухнула на него, приминая каблуками запутавшуюся ткань подъюбника.

Она не сумела ничего ответить. Да ему и не нужны ответы: он читает ее, как раскрытую книгу. Книгу с запутанными оборванными мыслями о несбыточных мечтах, где каждое предложение заканчивается многоточием.

— Прости, что заставил тебя так долго ждать.

Граф незаметно присел на диван, и голова ее безвольно упала ему на грудь. Она знала, что он смотрит на только ему видимые две точки на ее бледной шее, но пока не касается их губами, а лишь перебирает отросшие пряди волос длинными пальцами с острыми ногтями.

— Как ты жила без меня?

Рассказывать ему что-то — пустая трата времени: он знает все, и даже то, что она хотела бы позабыть навсегда, но молчание в его объятьях с каждой секундой становилось все мучительнее, и она затараторила со скоростью зазубренного текста про Дубровник, про кукол, про сегодняшнее выступление…

— Я спрашиваю, как ты жила без меня, а не что делала.

— Плохо, — выдохнула Валентина и замерла, поняв, что вампир окончательно освободил ее шею от волос. — А вы? Зачем вы приехали?