— Но очки всё же надо найти, — тихо сказал Серов и стянул футболку.

Он аккуратно, не поднимая брызг, нырнул чуть подальше от места поисков и увидел под водой Юлю. Она внимательно осматривала дно, вороша длинные водоросли. Юля поняла, что он хочет ей помочь, и показала пальцем туда, где, как она думала, могла находиться пропажа. Они ныряли и ныряли, потом всплывали, давали илу осесть и снова погружались в воду. К ним присоединились Андрюша и Сан Саныч, но очки как в воду канули.

В конце концов Серов поймал запыхавшуюся Юлю за локоть, чтобы она от него не уплыла, и сказал:

— Это моя вина, что ты упала. Я куплю тебе новые очки, сегодня же.

— У нас нет Оптики, это нужно в райцентр ехать, — убито ответила Юля.

— Хорошо, съездим, — согласился Серов, — но уже завтра, ладно? Ты сможешь обойтись без очков один день? Какое у тебя зрение?

— Я-то смогу, у меня минус три, но мама и отчим...

— Убьют тебя, ты уже говорила. Неужели они и правда такие звери? — Юля на этот вопрос не ответила, отвернулась, глядя на встревоженных суматохой лебедей. По её лицу стекали капли, зависали на кончике носа и подбородке. Казалось, она только что рыдала и не успела вытереть слёзы. — Хочешь, я с ними поговорю? Объясню, что случилось, — вырвалось у Серова. — Они не будут тебя ругать.

Она посмотрела на него:

— Лучше не надо. Вы слишком... — она замолчала.

— Слишком какой?

— Красивый, как принц из сказки, — нехотя призналась Юля. — Они подумают, что я в вас влюбилась и лишилась девственности. И тогда они точно меня убьют.

— Тьфу ты, — не сдержался Серов, — что за дурацкий культ девственности? Давай вылезай, а то совсем замёрзнешь.

Ему и до этого женщины говорили, что он хорош собой, но слова Юли как-то по-особенному ему польстили: значит, не только он восхищался её телом. Она тоже обратила внимание на его привлекательную внешность.

***

После ланча, который оказался даже вкуснее, чем анонсировал Антоха (особенно удалась ручьевая форель, которую здесь называли кумжой), все желающие отправились кататься на гидроцикле, прыгать в воду с берега и загорать на узком песчаном пляжике. Солнце шпарило совсем по-южному, блики на реке слепили глаза. Юля не загорала. Она переоделась в старые спортивные штаны и футболку директора, которые он разыскал на даче. Подол футболки доставал ей до колен, а рукава — до локтей. Другая бы девочка носила её как платье: всё равно остальные разделись до купальников и трусов. Но Юля вытребовала себе и штаны.

Она сидела на песке, щурясь от солнца и подбадривая Андрюшу, который, не стесняясь, рассекал на гидроцикле в одних леопардовых плавках. Вот уж у кого не было комплексов! Серов решил отложить беседу с ним. Парень хорохорился, но в глубине души наверняка боялся серьезного разговора про недостачу на складе. Пусть успокоится и перестанет вы-ёживаться — тогда они и поговорят.

А сейчас Серов решил пообщаться с Сан Санычем. Тот казался ему тёмной лошадкой: пришёл в контору позже всех, ни с кем особо не дружил, отмалчивался при общих разговорах. В общем, настала пора пощупать старого бородача.

Они сидели на веранде, потягивая пиво. Иногда Сан Саныч кидал прямо в бороду фисташку, в густых зарослях на мгновение приоткрывалась прорезь, и орешек бесследно в ней исчезал. Серова завораживало это действо. Он старался не смотреть в рот Сан Са-нычу.

— Вы работаете в «Норде» больше года, — начал он. — Как вам у нас нравится? Всё устраивает? Может быть, есть какие-нибудь предложения по оптимизации процедуры закупки материала?

— Меня всё устраивает: зарплата хорошая, условия хорошие, работа хорошая.

— А коллектив?

— Коллектив? — как будто удивился Сан Саныч. — Ну, нормальный.

— Гм...

Похоже, менеджер по закупкам не собирался откровенничать с владельцем компании. Серов сделал заход с другой стороны:

— А вы с кем-нибудь общаетесь вне работы?

— Нет, а зачем?

— Веселей работать, когда вокруг друзья, а не просто коллеги.

— Веселей работать, когда деньги вовремя платят, — отрезал Сан Саныч.

Бирюк невиннопысский. Довольно подозрительный.

— И всё-таки?

— Да с кем тут общаться? С детишками мне не о чем разговаривать, разве что конфетами угощать.

— Это вы про кассира и кладовщика?

— Ага. С главбухом Серафимой я стараюсь не пересекаться: после неё хочется лечь в гроб и закопаться.

— Почему?

— Она повёрнута на смерти и похоронах, ни о чём другом не говорит. Может быть, у неё старческий маразм? — предположил Сан Саныч. — Хотя она всегда такой была, я её всю жизнь знаю...

— А с Анжелой? Она тоже менеджер по закупкам, ваша ближайшая коллега, к тому же милая приятная женщина.

— У Анжелы своих забот полно, ей некогда со мной дружить.

— Каких забот?

— Сына лечит. Вы не знали?

Ну, знал... — Серов читал в личном деле, что у Анжелы есть сын десяти лет, но как-то

не придавал этому факту значения. Да и она никогда не вспоминала о ребёнке. Другие матери часто переводили разговор на отпрысков, а Анжела всегда молчала. — А что с ним?

— Какая-то врождённая аномалия. Она всё время с ним, когда не на работе.

— Ладно... А с Антоном Львовичем вы общаетесь?

— Конечно. На планёрках.

— Какой-то не сплочённый у вас коллектив, — заметил Серов.

— Ну почему же? У них — довольно сплочённый, это я на отшибе. Не вписываюсь я в дружную компанию строителей капитализма: как говорится, рядом сидели, да разные песни пели. Но это не мешает мне закупать половину груза, верно?

Сан Саныч отставил пустую бутылку и потянулся за новой.

— Верно, — согласился Серов. — Благодаря вам невиннопысский филиал «Норда» вышел в лидеры по закупкам. Жаль только, что закупленный материал кто-то ворует, и по итогам года прибыль совсем мизерная. Едва хватает на содержание филиала.

Сан Саныч сделал гримасу: мол, ему тоже жалко, что прибыль мизерная, но он со своей стороны делает всё возможное для процветания компании. А кто там что ворует — не его дело. Он взял фисташку, ловко очистил скорлупки. Прорезь в бороде приоткрылась, жадно проглотила орешек и снова ожидающе раздвинулась.

— Как вы думаете, кто ворует материал со склада? — прямо спросил Серов.

Прорезь захлопнулась несолоно хлебавши. Сан Саныч посмотрел на своего начальника с какой-то даже обидой:

— Ну, а мне-то откуда знать? Вы же не думаете, что я к этому причастен?

— Не думаю, — не совсем уверенно сказал Серов. — Просто интересуюсь вашим мнением.

— Моё мнение простое: заработанный ломоть лучше краденого каравая.

— Это слова честного человека, — сказал Серов.

— Скорее, опытного, — поправил Сан Саныч, снова принимаясь за фисташки. — Мой опыт подсказывает, что в долгосрочной перспективе выгоднее быть честным, чем кусать руку, которая тебя кормит. Зубы можно обломать.

— А про цыган что вы думаете?

— А про цыган лучше Антона Львовича спросите — он начальник, ему видней. Если он говорит, что в недостаче виноваты цыгане, — значит, цыгане и виноваты. Кто я такой, чтобы ему перечить?

Бородач демонстративно зачавкал, намекая, что допрос окончен. Серов вздохнул и оглянулся на реку. Антоха Цуканов отобрал у Андрюши гидроцикл за показное лихачество и рискованные трюки. Но кладовщик не расстроился и начал развлекаться тем, что разбегался по мосткам и падал плашмя на воду. Юля хлопала, когда он поднимал высокие фонтаны брызг. Душу царапнула то ли обида, то ли зависть: за складом не уследил Андрюша Курякин-Меркурьев, а людей должен допрашивать Егор Серов. А ему, может, тоже хотелось веселиться с девушками.

Серафима подошла сама:

— Вы хотели со мной побеседовать, Егор Константинович?

Её седые волосы были подстрижены в каре и завиты по моде сороковых годов прошлого века. Тонкие губы были обведены красной помадой и напоминали изогнутый лук.