Он прекратил поправлять одежду и посмотрел на неё:

— А что, у тебя есть предложение? Шерифа внезапно заинтересовали проблемы индейцев?

— Нет.

— Тогда о чём речь?

— Ну, просто... — она решила признаться: — Я ведь чувствую то же самое, только у меня... не так наглядно.

Он нахмурился, словно не понимая, о чём она говорит, а потом на его лице отразилось сочувствие:

— Да, точно. Я же не только не выпорол тебя — я не дал тебе ещё кое-чего, на что ты рассчитывала.

Она кивнула, всё ещё прикрываясь вещами Антона Львовича. Егор Константинович улыбнулся:

— Я не эгоист, как некоторые, поэтому можешь целиком и полностью мной располагать. Если я обещал девушке оргазм — она его получит.

— Но как? — спросила Юля, скрещивая ноги и проверяя, не ушло ли возбуждение. Не ушло. Кровь прилила к паху, всё внизу набухло и даже как будто пульсировало. — Всё ведь закончилось, вы не хотите меня пороть.

— А что, без порки никак?

— Нет, конечно. Это же часть БДСМ.

— Оргазм — часть БДСМ? — переспросил Егор Константинович. — Ты думаешь, что кончила вчера потому, что я тебя отшлёпал?

— А почему же ещё?

— Может, потому, что я тебе понравился? Не как доминант, а как мужчина. В принципе это нормальная женская реакция на симпатичного парня — особенно когда он ласкает клитор. Этот вариант ты не рассматривала?

Похоже, он издевался.

— Да нет же! Я среагировала на шлепки.

— А с Марго ты тоже так реагировала?

А вот это был провокационный вопрос! Юля быстро промотала в памяти все сессии с Марго и вынуждена была признаться, что до оргазма дело никогда не доходило. Она получала расслабление и утешение. Это было как выплакаться после грустного фильма — так же приятно и так же успокаивающе. Маленький очищающий катарсис, снимающий стресс. Но — никаких сексуальных переживаний.

— С Мадам Марго ничего такого не было, — созналась она.

Но она и била иначе...

— Вот видишь. Ты просто меня хочешь — не потому, что я тебя шлёпаю, а потому, что я тебе нравлюсь. — Он говорил мягко, но Юлю пугали его слова. Оргазмы вне БДСМ казались ей опасными и ведущими к трагедии. — Со мной происходит то же самое: я тебя хочу, но не потому, что шлёпаю. Я хочу тебя саму по себе: ты красивая, интересная и соблазнительная девочка, меня к тебе влечёт и мне не стыдно в этом признаться.

— Зачем вы мне это говорите?

— Пытаюсь быть честным. И хочу, чтобы ты тоже была со мной честна.

— Я вам честно сказала, что не собираюсь терять девственность! Моя реакция на вас — это реакция на боль. Вы меня шлёпали, а не филонили, как Мадам Марго — поэтому я и возбудилась. А вовсе не потому, что запала на вас! Вы красавчик, москвич, директор и всё такое, но я вас не хочу. Не воображайте, что раскусили меня! Всё дело в боли и доминировании.

— Ты уверена?

— Абсолютно!

— Хочешь, я договорюсь с Марго и она привяжет тебя к андреевскому кресту и выпорет самым настоящим кнутом? Тебе будет больно. Очень больно! А я посмотрю, сколько оргазмов ты словишь. Давай соглашайся. Разве не об этом ты мечтала? Заодно проверим твою теорию, и если окажется, что дело не во мне, а в боли.

— То что?

— Я не знаю. А чего бы ты хотела? Повышения зарплаты для Андрюши Меркьюри? Сделать тебя главным бухгалтером? Оплатить услуги Марго на год вперёд? Выбирай, я готов исполнить любое твоё желание.

Юля задумалась.

— А если окажется, что боль без вас меня не возбуждает?

— Тогда ты подаришь мне свою девственность.

Внизу уже не пульсировало, а мучительно и требовательно содрогалось. Не хватало самой малости, чтобы получить желанную разрядку, — достаточно было лёгкого прикосновения! — но Егор Константинович не хотел прикасаться к ней в рамках БДСМ, а она не хотела, чтобы к ней прикасались вне каких-либо рамок. Просто так раздвинуть ноги перед мужчиной — это было немыслимо! Она могла сделать это только перед доминантом. И только после порки.

Конфликт интересов налицо.

Юля вздохнула:

— Я согласна на ваше предложение. Я докажу вам, что я настоящая мазохистка, которую возбуждает боль, и потребую исполнения своего желания.

— Ты уже придумала, что это будет? — поинтересовался Егор Константинович.

— Пока ещё нет, но я обязательно придумаю. Вы пожалеете, что не поверили мне.

— Я рад, что ты настолько в себе уверена. Это значит, что твоей девственности ничего не угрожает.

Она быстро надела вещи и вышла на веранду. К вечеру воздух остыл и с реки потянуло влажной прохладой. Она слышала, как Егор Константинович позвонил Ване и раздражённым голосом начал выговаривать за то, что тот долго не брал трубку.

Юля села на холодный пластиковый стул, надеясь, что он охладит её ягодицы и прочие горячие места. Её не только шлепки заводили, но и эти долгие откровенные разговоры о сексе и порке. Кто бы мог подумать, что обычная болтовня может приносить столько удовольствия? Она поёрзала и сделала несколько глубоких вдохов. Если не акцентировать на этом внимания, то должно пройти через пять минут. Если у мужчин проходит, то и у неё пройдёт. Но всё равно было обидно. Единственное, что немного её утешало, — тот факт, что Егору Константиновичу приходилось испытывать аналогичные неудобства.

В «Лендкрузере» он сел на переднее место, а Юля забралась назад. Затихла, глядя в окно и размышляя над тем, согласится ли Мадам Марго участвовать в эксперименте. Если за хорошие деньги — то, наверное, согласится. Это с неё она брала три тысячи (вероятно, из милосердия), а со своих рабов драла три шкуры (тысяч двадцать за сеанс как минимум). И Юля отлично представляла, что садистка делала с мужчинами. Лежа на массивных коленях Мадам Марго, она имела возможность разглядывать все те чудесные приспособления, которыми была заполнена красная комната: андреевский крест с ремнями для привязывания жертвы, скамью для порки, ужасное кресло для осмотров и медицинских процедур...

— Что она с тобой сделала? — ворвался голос Егора Константиновича в её воспоминания.

Он схватил Ваню за подбородок и поворачивал туда-сюда, разглядывая его лицо. Юля высунулась в проём между сиденьями. Ей тоже хотелось посмотреть, что там стряслось с Ваней.

Щёки парня полыхали малиновым огнём, один глаз немного заплыл, а на нижней губе

кровоточила трещина. Ваня поминутно её облизывал и даже посасывал. Выглядело это странно, пугающе и даже неприлично. Местные бандиты пытались его ограбить? Он участвовал в драке?

— Со мной всё в порядке, — сказал Ваня, — не волнуйтесь.

— Как же не волноваться? Ты дорогу-то хоть видишь?

Ваня энергично закивал.

— Что между вами произошло? Она на тебя напала?

— Она? Нет! Это я... Я плохо себя вёл. Но я сам этого хотел, я нарывался! Ей пришлось заняться моими манерами и наказать за дерзкое поведение. Я получил по заслугам, поверьте!

Он был у Мадам Марго! Эти отметины на его щеках — следы от тяжёлой руки доминан-тки. Она лупила его по лицу! Юля не сдержала любопытства:

— А как ты нарывался? Что ты сделал?

Ваня засмущался:

— Сказал, что холодец пересолен.

Егор Константинович не сдержал ругательства и пробормотал что-то о том, что серьёзно поговорит с Марго.

— Прошу вас, — взмолился Ваня, — не надо ничего ей говорить! Она была права! За оскорбление холодца и убить можно.

— Я согласна с Ваней, — сказала Юля, — женщины такое не прощают. А ты. — обратилась она к Ване с вопросом, который в данный момент волновал её больше всего, — ты получил своё удовольствие после наказания?

Ваня обернулся к ней всем телом. Он без уточнений понял, что «своё» — это нижнее удовольствие. Мазохистическое. Глаза его горели фанатичным огнём неофита, впервые познавшего высшее наслаждение.

— Не после. Во время. Приблизительно между пятой и шестой пощёчиной. — Машина вильнула по дороге.

— Везучий.

Егор Константинович то ли случайно, то ли намеренно стукнулся лбом об оконное стекло. Отвёл голову и стукнулся ещё раз.