— Ты чего? — встревожился Андрюша. — Что случилось? Рассказывай!

Он хотел прикоснуться к ней, но вовремя вспомнил, что она этого не выносит. Юля заметила этот жест и протянула к Андрюше руки. Положила на плечи, чуть помедлила, а потом обвила вокруг шеи. Прильнула к неширокой мальчишеской груди:

— Смотри, я больше не боюсь прикосновений, — прошептала она в тёплую пижаму.

— Ух ты! А почему? — спросил Андрюша, осторожно поглаживая её по спине. — Чары злой колдуньи рассеялись?

— Да, наверное...

— Тебя что, принц поцеловал? — усмехнулся Андрюша.

— Нет, не поцеловал, — вздохнула Юля. — Он меня выпорол ремнём, а потом. А потом он. В общем, родители меня убьют, когда узнают.

Андрюша присвистнул, взял Юлю за плечи и посмотрел на неё блестящими от возбуждения глазами:

— Ну поздравляю, подруга! Тебя сделал женщиной самый крутой мужик на тысячу километров вокруг. Как же я тебе завидую! Я бы отдал все свои деньги, чтобы потерять девственность не с каким-то . — он запнулся, — драным гопником, а с Егором Константиновичем!

— Кстати, о деньгах, — вспомнила Юля. — Ты вернул ему награбленное?

— До последней копеечки! — воскликнул Андрюша. — Сложил деньги в конверт, написал послание из вырезанных букв и подбросил его в «Золотую Пысу».

— Тогда почему он продолжает расследование? Он требовал, чтобы я назвала имя вора, а когда я отказалась, он выпорол меня, трахнул и уволил. Не очень-то похоже, что он получил свои деньги обратно!

У Андрюши от удивления отвисла челюсть:

— Он трахнул тебя из-за того, что ты отказалась выдать вора?!

— И уволил! — напомнила Юля. — Это хуже.

— Это вообще жесть! Но ты же не раскололась? — забеспокоился Андрюша. — Не сказала ему, кто виноват в недостаче?

— Нет, но мне кажется, он и так про тебя знал. Просто хотел, чтобы я подтвердила. Почему-то ему было важно услышать признание от меня, как будто это имело какое-то значение.

— Но откуда он узнал? Какая сволочь меня заложила?!

— Пандит Кумар Говинда? — предположила Юля и увидела, как сник Андрюша.

— Дети, что это вы раскричались на ночь глядя? — спросила тётя Маша, заходя в комнату. — Вы сейчас перевозбудитесь, а потом заснуть не сможете. Юленька, добрый вечер. Ты что, прямо с работы? Давай я тебе молока принесу, чего-то ты бледненькая сегодня...

Тётя Маша потёрла глаза, развернулась и ушла на кухню.

— Сейчас попьём молока с печеньем, и я расскажу тебе всю правду, — убито проговорил Андрюша.

— Ладно, — согласилась Юля. — Но сначала я ванную схожу, мне нужно... трусы постирать. У тебя есть какая-нибудь длинная футболка? Можешь мне одолжить?

— У меня есть пижама! — Андрюша кинулся к шкафу и достал оттуда сложенную и отглаженную пижамку из фланели. — Это моя детская, любимая, но для тебя мне ничего не жалко! Подумать только, твой первый секс случился из-за того, что я подделывал накладные! Почему не мой, а? Когда уже очередь дойдёт до меня?

***

Мама как в воду глядела: «дети» перевозбудились и долго не могли заснуть. Они устроились под одеялом и притушили свет. Андрюша в подробностях рассказал, как в течение года обворовывал закупочную компанию «Норд». Юлины сомнения подтвердились: он не вывозил товар со склада и никому его не продавал. Это действительно было сложно провернуть. Механизм воровства поражал простотой и эффективностью. Правда, для этого требовались сообщники — как тот кришнаит из Овсяновки, например. И многие, многие другие. В этот вечер Юля узнала о сотрудниках и поставщиках «Норда» больше, чем за всё время работы.

Потом они обсудили поведение Серова и решили, что каким-то образом он и Юлю посчитал замешанной в воровстве. В этом случае его настойчивые требования сознаться не выглядели как нелепый каприз. Просто он хотел извинений. И агрессия его могла объясняться разочарованием в людях, которым он доверял. Додумавшись до этого, Андрюша предложил немедленно позвонить Егору Константиновичу и проверить версию. Плевать, что час ночи. Юля едва его удержала:

— Ты что, хочешь в тюрьму? — спросила она. — Не смей ему звонить. И завтра, когда он

будет тебя прессовать, ни в чём не сознавайся. Ты вернул свою долю награбленного — это полностью тебя оправдывает!

— А как же ты? Ни одного рубля не украла, а тебя уволили. Это несправедливо!

— Какая разница? Всё равно бы меня рано или поздно уволили, я совсем не приспособлена к бухучёту. Пойду к Тиграну на полный день — мама сказала, он собирается ещё один ларёк открывать.

— А поехали вдвоём в Москву? — внезапно предложил Андрюша. — Ты поступишь в ли

тинститут и будешь писать стихи, а я поступлю в музучилище и буду петь песни. Мы станем богатыми, знаменитыми и счастливыми!

— Станем, обязательно станем, — улыбнулась Юля, — только денег сначала надо подкопить, а то на билеты не хватит. Спи, будущая звезда!

Утром Юля слышала, как Андрюшина мама готовила завтрак, а потом ушла на работу. После этого наступила тишина, нарушаемая лишь кукареканьем петухов. Лучи солнца добрались до кровати, и Юля окончательно проснулась. Она вспомнила, что теперь у неё нет работы, нет девственности, нет желания быть отшлёпанной и даже страха перед чужими прикосновениями тоже нет. Всё, что раньше составляло её жизнь, отвалилось как шелуха, и она чувствовала себя очень странно — и уязвимой, и сильной одновременно. К этому ощущению ещё нужно было привыкнуть.

Хлопнула входная дверь. Тётя Маша вернулась?

Но это была не она. Гулко протопав по коридору, в комнату ворвался Гоша. Он был трезв, угрюм и очень зол. Увидев Юлю, он воскликнул: «Ах вот ты где!», подскочил к кровати и сорвал одеяло. Андрюша сонно замычал и вальяжно забросил на Юлю тощую ногу.

— Я так и знал! — заревел Гоша, доставая из-за пояса обрез. — Ты всё-таки обесчестил мою сестру!

Юля вскрикнула от испуга и села на кровати. Прижалась спиной к стене и закрыла руками грудь, как будто это могло спасти от пули. Она и не знала, что у брата есть оружие. У отчима было охотничье ружьё, но сыну он разрешал им пользоваться только в своём присутствии. Андрюша разлепил глаза, сдул с лица белокурый локон и непонимающе уставился на Гошу:

— А ты что здесь делаешь?

— За сестрой своей пришёл! Мы всю ночь бегали, искали её в лесу и на обочинах шоссе. Даже к цыганам съездили — мало ли, могли украсть девицу, пусть даже такую стрёмную. А она, оказывается, в твоей постельке пригрелась, шлюпка малолетняя! Отдала свою невинность блондинчику с накрашенными губами! Тьфу, позорище!

— Это кого ты шлюпкой назвал, гопник драный? — Андрюша встал с кровати и храбро двинулся на обрез. — Твоя сестра — самая честная девушка во всём мире! Я её в Москву с собой заберу! И губы я не крашу, они от природы такого цвета.

— Не кизди, не бывает таких губ у пацанов, — отрезал Гоша и потянул Юлю за рукав пижамы: — Пошли домой, осмотр будем тебе устраивать. Там батя копытом бьёт.

— Я не хочу осмотр, — сказала Юля.

— Какой ещё осмотр? — не понял Андрюша.

— Как какой? — удивился Гоша. — Надо же проверить, как там наша целочка поживает.

— И добавил гадкую фразочку, которую Юля слышала много раз: — Девственность — главное достоинство девушки. Это сокровище, которое нуждается в бережном и тщательном сохранении, а также в регулярном осмотре.

— Да ты охренел! — у Андрюши даже глаза округлились. — Юлька, это правда?

— Один раз было, — ответила она. — Пять лет назад.

— Нет, это ты охренел, если думаешь, что можно переспать с девушкой, а потом похлопать голубыми зенками — и тебе всё простят! Детство кончилось, Андрюшенька! Сказки про невинную дружбу можно было задвигать в тринадцать лет, а сейчас вы слишком взрослые, чтобы спать в одной койке и не трахаться.

— Мы не трахались! — хором сказали Юля и Андрюша.

— А вот мы и проверим, — злорадно заявил Г оша. — Чего вы так переполошились? Если целочка на месте, то никто не пострадает. А если там дырочка — готовьтесь к смерти, батя вас обоих уроет. Он очень злой, бухал всю ночь, думал, что Юлька с концами сбежала. Какой позор для семьи! Хорошо, что утром я встретил тётю Машу, и она сказала, что сестра ночевала у вас.