― Как такое может быть? ― задала бессмысленный вопрос, положила руки на плечи парня, впиваясь в мышцы ногтями. В его глазах застыла немая красочная сторона души, которая пробудилась и заполнила все пустые места солнцем.

― Я дурак, ты сама это знаешь, ― усмехнулся он, болезненно опустив глаза на мои губы. ― Но я хочу быть твоим дураком. Всегда. А ты моей. И не принадлежать никому! ― зарычал и наклонился еще ниже, что дыхание перехватило.

Могло случиться что-то предельно опасное. Расстояние между нашими губами было катастрофически маленькое, боже, да тут даже не назвать это расстоянием, потому что он был вплотную ко мне, дышал вместе со мной, стрелял на поражение искрами, возбуждал, вызывал во мне фееричные и магнетические импульсы, поражающие выдержку. Если кто-то говорит, что пережить эти нити, не порвавшиеся из-за крепких чувств, можно любым путем, то они врут самому себе, но не главному органу, бьющемуся в сумасшедшем темпе, когда распознаешь virus ― та самая заносчивая инфекция.

Один миллиметр. Всего лишь эта несуществующая грань перед тем, его губы сначала невесомо коснулись моих, как перышко, ласкающее кожу, потом более глубже, настойчивее, страстно и огнеопасно. И небо упало, перекрывая осознание баланса на земле, звезды миллиардами крупинками посыпались на нас, опадая к ногам, чем обжигая и причиняя невыносимую боль.

[1] Кэтрин Эрншо (Линтон) ― действующий герой романа «Грозовой перевал».

Запустила ладони в густую шевелюру, исследуя с точностью эксперта в анатомии все части строения головы, оттягивая пряди или же поглаживая корни волос. Знакомый трепет ожил и врезался в сердцевину невообразимого. Язык парня ворвался в мой рот, сплетаясь с моим в чреватом беспределе, учинял шаг за шагом разгром и дарил неземное удовольствие. Вибрация от моего стона коснулась нас обоих, подстегивая не останавливаться и сокрушаясь на наши тела в тягучей субстанции, которая проходилась от самой головы до кончиков пальцев на ногах.

Ахнула, как только Эрик коснулся нёба, от чего мурашки расползлись по спине. Притиснулась к нему крепче, ухватываясь за мужскую шею в знак спасения, не уступая проиграть. Парень своими пальцами впился в кожу на талии, что не оставляло сомнений в багровых пятнах, и беспрепятственно влиял на мое сознание, тело, душу…эмоции. За какие-то несколько секунд я перепробовала полный спектральный коктейль ощущений: боль и воскрешение, слабость и сила, страсть и наваждение, страх и безразличие. Я просто погружалась в лавину самого запретного и меркантильного безобразия между нами.

― Ох! ― выгнулась, как кобра, спиной и впилась ногтями, не желая перерывать его.

Что же я делаю?

Но ответ так и остается пустым. Потому что я сама не знаю, какого черта меня занесло в это пекло!

Эрик опускает руки ниже, сжимает ягодицы, бедрами заставляя упереться в него и прочувствовать наковальню от этого бешеного воссоединения. Я отклоняюсь, вглядываюсь в заплывшую темноту во взгляде парня, вытесняя оттуда странный отблеск огня, что пробивается ко мне. Искра пробегает в пространстве. Прикусываю нижнюю губу, когда магма стягивает низ живота. Кровь бурлит, шумом отдаваясь в ушах, и я растаиваю, как льдинка, стоило просто взять ее в руки.

Кажется, вокруг нас все обострилось.

Сильная и азартная энергетика исходила от этого самоуверенного парня. Его тело было вплотную ко мне, что одежда ― не повод для преграды, ибо я чувствовала каждую волосинку, изгибы, впадины, рельефы его тела. Затруднено задышала, ухватываясь за плечи нахала. Приблизилась к нему, несмело подняла глаза, проваливаясь окончательно в бездну, и замерла, слушая его затрудненное дыхание, наши сердца, которые стремились выпорхнуть из грудной части, чтобы вновь воссоединиться.

Затем мы снова друг на друга набрасываемся, не стесняясь получить за неповиновение правилам выговор или же исправительные работы. Эрик ухватывает меня под бедрами, приподнимает и впечатывает в полки, откуда грохотом несколько книг стали падать на пол.

Нас можно назвать экспрессивными, жалящие так, что до смерти доведешь свое сердце.

Подушечками пальцами легко прохожусь по скуле парня, щеке, доводя невидимые линии до основания овального подбородка. Эрик игриво прикусывает мою нижнюю губу, оттягивая, как умелый искуситель, и необычайно дерзко заглядывает из-под темных бровей. Целует уголок моего рта, в губы и движется вниз, к шее, покусывая и оставляя поцелуй в районе истерзанного участка.

Запрокидываю голову и еще громче вздыхаю, не сдерживая себя. Настолько воодушевляет забыться, импонирует, обезображивает, уничтожает, воскрешает, насколько во мне боготворятся истинные чувства к этому человеку. Даже остановиться невдомек, пока сознание кричит, царапает стенки специального стеклянного вакуума, в котором заключена моя любовь, окрашенная зрело восхищенной, без намека на небрежные планы, во что верят другие люди. Это не так! Не по отношению к нему.

― Молодые люди, вы совсем страх потеряли?! ― со стороны до нас доносится громкий, брезгливый, низкий голос, который разрушает всю магию небытия.

Мы открываемся, хватая ртом воздух, ибо легкие нещадно зажгло, и одновременно сталкиваемся со строптивым взглядом библиотекаря. Ноздри ее постоянно увеличиваются, когда она вдыхает, веки низко опущены, выделяя грозность, брови нахмурены. Женщина с отвращением окидывает каждого из нас диагностическим вниманием, расставив руки по бокам.

Смущение волной атакует меня. Сжимаю губы и пытаюсь ступить ногами на пол, чтобы немного поубавить недовольство женщины. Для нее, видимо, отвратительно воспринимать данную ситуацию как за невежество молодежи. Уже представить практически несложно, о чем она думает в этот момент, когда я все же упираюсь ногами в пол и отхожу от Эрика. Мне кажется, что я отошла. На самом деле он рядом со мной и мне видится, как вздымается его грудная клетка от частых вдохов. Поднимаю глаза выше, замечая, мысленное возмущение и холодность по направлению к ней.

― Разве вы меня еще в прошлый раз не поняли, мистер Росс, что это некультурно осквернять историческую атмосферу вашими извращенными проделками! ― Тыкает своим тоненьким наманикюренным пальчиком в него и затем смотрит на меня: ― А вы мисс, хоть бы совесть имели. Вроде бы опрятная и милая девушка, а повелись на это…

Кривит лицо, посмотрев на парня.

Неужели, он целовался здесь и с другими девушками?.. О, боже. Какая я дура!

Держась в равновесии с самой собой, надо мной сразу же выстраивается темная туча, оповещая о моей резкой смене настроения. Повестись так мелко на его провокационные слова, что я не смогла различить желаемое и действительное. На меня набрасывается колючая дрожь. Снова удар, снова честолюбие, снова обман…

Скверная тягость накручивает петлю в груди.

― Господи! Еще и книги уронили! Как же я устала от вас, мистер Росс. Безобразие с вами и вашими девками?! Пора уже сообщить об этом мистеру Робертсу.

Не упускаю шанс следить за Эриком, за пару слов поменявшийся в лице от размеренно равнодушного до остро разгоряченного. Сжимает руки в кулаки, поворачиваясь к ней всем телом.

― Послушайте, вы не станете ничего говорить ему! ― сквозь зубы рычит Эрик. ― Никому из нас неприятности не нужны, не так ли?

― А меня не волнует, что нужно и кому. За вами прибирать беспорядок я устала! Особенно, если здесь найду презерватив! ― вспыхнула женщина.

Приоткрыла рот, не зная, как лучше всего принять услышанное. И, кажется, Эрика нисколько не смущают слова, обращенные к нему, ведь он продолжает стоять неподвижно, глядеть желчно; ни одного сожаления или удушья не проскальзывает на дне его тьмы.

― Вы же немаленькая, чтобы отпугиваться от такой вещи, ― кисло хмыкнул он, скрестив руки на груди.

Глаза зажгло. Ему плевать на мои чувства. Это раскрывается перед моими глазами. Послушала, развесила тут уши, чтобы меня не постеснялись обмазать грязью. Какой момент-то удачный попался, прямо в точку! Омерзительно.