Не замечаю, насколько быстро мы доехали до моего района. Обрадовавшись, что больше не придется делить общество с моим отцом и его «интересными» молчаниями, воодушевляюсь преддверием, наконец, слинять отсюда. Машина останавливается и, не теряя ни секунды, открываю дверь.

― Увидимся, Ханна. Я жду твоего ответа, ― напоследок бросает он до тех пор, пока не закрыла за собой дверь.

― И он точно не будет положительным, ― бросаю через плечо, ступаю ногами на асфальт, погружаясь временно в холод, потом наклоняюсь: ― Пока, папа.

Захлопываю дверцу машины достаточно громко и следую к своему подъезду. Я впервые его назвала папой. О, мой бог. И знаете, на языке это обращение звучит очень объято, окутывая меня полноценностью некого чувства, которого пробую только сейчас на вкус. Мне становится понятно, чего не хватало все эти годы. Остается одна проблема: я могу это потерять, если сама допущу холодность по отношению к отцу, если мама не сможет его простить, если…это все настоящая постанова ради какого-то дурацкого отцовского долга.

Я соглашаюсь на предложение девочек следующим днем пойти посмотреть тренировку наших футболистов. Наверное, я сильно хотела увидеть Эрика, если уже который день не могу его поймать взглядом или же узнать, что он действительно рядом со мной. Усевшись на трибуне вблизи очерченного поля в зале, девочки активно переговаривались по поводу парней, оттачивающие на площадке свои коварные маневры и искусно пластические движения в игре; то и дело бросали взгляды на своих ухажеров под определенными номерами. Я же старалась следить за каждым движением рук, тела и ног Росса, лицо которого было спрятано под каской.

Не составляло труда различать, как сильно он собран и сосредоточен на правильной циркуляции потока их команды. Тренер разделил ребят на две группы: одна ― сторона противников, другая ― сторона наших людей. Парень как раз был на стороне наших, уворачиваясь, изловчаясь или же четко перебирая ногами так, чтобы в последнюю секунду до столкновения сбить с ног противника. Дух захватывало, стоило ему из-за спины, через плечо кинуть мяч чуть ли не через весь огромный зал.

Кажется, что я вместе с ним переживала энергетику спорта, и некое двойное ощущение плавило грудную клетку. Гордость ― гордостью, но я хочу поцеловать его…

― Закончили! ― проорал тренер, свистнув в свисток, предупреждая ребят об окончании. Я вздрогнула. ― Даю пять минут отдохнуть, остыть и вернуться обратно.

Парни бросились к скамейке, на которых держат запасных, не попавших в команду, только сегодня там лежали их вещи. Я не спускала внимание с номера командира, сердце билось в унисон с каждым приближением к нам Эрика, дрожь неумолимо трепало чувствительные рецепторы. Я чересчур возбуждена этой тренировкой и будь проклято мое тело, выдавая всю сломанную выдержку.

Эрик снимает шлем, поправляет взмокшие волосы, падающие ему на глаза, кожа блестит от пота, глаза поддернуты огоньком и плотоядным предвкушением. Он безразлично оглядывает своих ребят, пока не поднимает взгляд и не сталкивается с моим. На пяти метрах от меня застывает на месте, с удивлением подмечая такое неожиданное появление девушки, которую явно избегал намеренно.

Тревожность мелькает на искаженном лице, но потом сменяется вытянутым из-под гребня отсутствующим видом. Становится как-то даже обидно и горько. Будто его не волнует, что я пришла посмотреть, как он тренируется, тем временем как лужа из слюней образовалась под моими ногами. У девчонок тоже самое, в частности у Ким. Для нее в новизну наблюдать за поджарыми спортсменами, где главным виновником вожделения является Аарен.

Парни берут по бутылкам с водой и жадно начинают высасывать. Кто-то даже умудряется снять майку, ослепляя нас своими мускулами с загаром а-ля мексиканец.

― Оу, так и глаз можно лишиться, ― вскрикивает Грейс, прикрываясь рукой от якобы яркого света, отразившегося с помощью пресса футболиста.

― Нравится? ― оскаливается тот. ― Хотя могу предложить посмотреть ниже пояса. Что думаешь, конфетка?

Фейн издает смешок. Этот парень смелый, раз решил подкатить к огненной девушке с острым язычком и нехилым оружием в виде парня.

― Чувак, остынь. Это моя девушка, если у тебя память отшибло, ― ржет Брюс, хлопнув игрока по команде по спине. Тот скривился от жесткого хлопка. Грейс победоносно ухмыляется. ― Так что иди нахер со своими желаниями, кабель. Найди другую. Например, подружки Лизи.

― Твою мать, они такие скучные, ― цокнув, жалуется парень. Проглядываю внимательнее выраженность его голубых глаз, подмечая про себя, что гармоническое сочетание темных волос и светлых глаз делает из него натурального плейбоя. ― Одна из них точно не умеет отсасывать.

Краем глаза улавливаю, как Эрик встал ближе к нам, открывая бутылку с водой и наблюдая за сценой без какого-либо желания слушать весь этот бред. Мне самой стало не по себе, стоило Брюсу напомнить о Бофорт, а тому бестолочи рассказывать о своих сексуальных прихотях.

― Эй, малышка, ― переключившись на меня, мексиканец облокачивается об перегородку и с хитрой улыбочкой смотрит на меня. ― Не хочешь сегодня составить мне компанию? Ты кажешься мне такой грустной, что хочу тебя развеселить или же…подарить незабываемую ночь. Что думаешь?

Росс вздрагивает, услышав нотки флирта. Сжимает губы в тонкую линию, взгляд наливается тяжестью, пробивающую дыру в парне.

― Слышь, Эванс, отвали от нее! ― рявкает любимый, подходя к темноволосому. Мышцы под тканью футболки наполняются горячей примесью безудержности и адреналина от подступающей неконтролируемой агрессии. Как-то быстро у нас обстановка поменялась.

― Эрик, я спрашивал ее, ― кивает головой на меня, ― Так что давай услышим мнение этой цыпочки.

― Я тебе не цыпочка, ― хмурюсь. Этот парень не умеет выражаться так, чтобы от этого не было противно другим. Словно то, что крутится у него на уме, читается на языке. Короче говоря, очень прямолинейный, напористый и…примитивный. ― И я могла бы сама ответить за себя, Эрик. Не маленькая девочка, которая умеет только глазки строить.

Парень хмыкает на мою колкость. Делает два больших шага, вставая напротив меня и, облокотившись об перегородку локтями, загадочно заглядывает в глаза. Сглатываю подкатывающий ком теплого электростата и облизываю пересохшие губы, что не укрывается от глубокого взгляда Эрика, от чего мраморные глаза становятся еще чернее.

― Я знаю, что ты умеешь лучше всего делать. ― Огонь вспыхивает на дне зрачков, разгораясь опасным предупреждением. Наклоняется ко мне еще ближе, расстояние между нами значительно сокращается, пока дыхание брюнета не щекочет кожу вокруг губ. ― И в конкретный момент времени оба хотим этого.

Я шумно выдыхаю. Это не укрывается от девочек, поглядывающие на нас лисиной осторожностью, чтобы не нарваться на мое резкое переменчивое настроение.

― Не знаю, чего хочешь ты, ― отзываюсь спустя несколько секунд, выговаривая с трудом слова, ― но я хочу увидеть поближе настоящий мужской член.

Вокруг нас все разрываются в смехе, ловя в нашей интимной близости нотки ехидства и великого безумия. Я не понимаю, что мной управляет, почему хочу как-то насолить Россу, просто обида действует на меня двойственной подачей. Скорее здесь содействует мозг, нежели разум, который в тени моей подлости готов меня сжечь на костре. Соглашусь, я сама уже жалею об этих словах. Но первобытная гордость гасит это чувство.

Эрик не отстраняется, не спешит сбежать после хлесткого удара, опирается об поверхность перегородки, смотрит в упор, поедает меня изнутри своим диким и необузданным взглядом. Он прищуривается на секунду, пытаясь выискать у меня какую-то двусмысленную оправданность. Ему плевать, что подумает после этого остальные, ему важен именно этот случай, отгородившись от реальности.

― Эй, девочки! Пошевеливайтесь! У нас осталось полчаса, затем можете хоть вечеринку закатывать, раз не можете отлипнуть от девушек! ― рявкнул на парней тренер, поочередно глядя на своих с примесью неодобрения.