Мамочки!

Сквозь гудящий шум в ушах, улавливаю звук, доносящийся за дверью. Кто-то требовательно стучит в дверь, не щадя ее шаткие петли, поэтому это только подстегивает Росса ускорить и завершить свой пламенный процесс. Я и сама ждала, словно подарка на Рождество.

Он наклонился ко мне, смял губы в грубом поцелуе, а другой рукой сжал грудь, вызывая покалывание на кончиках сосков, уходящих в глубину штиля. Тепло заостряется в грудной клетке.

Языки наши хаотично ловили друг друга, сминали, терзали, насмехались. Толчок. Я сквозь поцелуй приглушенно стону. Толчок. Ноги сводит, от чего тут же обвисают на краю стола. Сильный толчок. Ослабеваю в руках хитрого лиса, наслаждаясь проходящим по каждым мышечным тканям тлеющее послевкусие. Такое я еще никогда не ощущала. Сладкое и пряное, но слишком неприличное, ужасное, совращенное. Даже становится смешно.

Оставляю на губах Росса короткий поцелуй и повисаю на его шее, вдыхая запах мужского тела. Мы часто дышим, и только сейчас замечаю, как запотели окна кабинета из-за бушующей страсти.

В дверь снова кто-то стучит. Разносится чье-то ворчание. Магия рассеивается сразу же, когда до меня, наконец, доходит, что я натворила.

Кто-то громко предупреждают о скором вторжении, так что я тут же отстраняюсь от парня, спрыгиваю со стола и на гнущихся ногах подбираю с пола мое нижнее белье, джемпер и его футболку. Кидаю в его сторону потерявшуюся вещицу, не пожелав оглядеть его торс с капельками пота, но так хочется. Подавляю эдакое желание и наспех одеваюсь, застегиваю джинсы.

― Черт. Из-за тебя нас сейчас поймают, ― шиплю, как кобра, поправляя свои волосы. Обыскиваю комнату, никак не находя сумку и вспоминаю, что, возможно, она лежит прямо у кабинета. Черт!

― Я? А кто-то это сейчас стонал и просил меня, чтобы я не останавливался? ― Он вздернул бровь, саркастично хмыкнув. Напялил футболку, позволяя скрыть провокационный холст. На нем можно было бы рисовать красками, мукой, пока готовилась бы еда…

Прикусила нижнюю губу.

― Козел! ― только и смогла ответить, признавая свою умалишенную слабость.

― А ты киса… ― фыркнул он. ― С острыми когтями и сладкой киской. Хотелось бы снова попробовать на вкус тебя…

― И не мечтай! ― Заскрипела зубами, услышав, как замок двери начинает поворачиваться.

Нам нужно срочно спрятаться. Не хватало мне вновь оказаться в деканате, только уже совсем по иной причине. Такой, что волосы на затылке у декана встанут дыбом.

― Почему ты такой спокойный?! ― раздраженно выпалила. Покрутила головой, оценивая обстановку.

― Просто знаю, куда можно спрятаться, ― пожал он плечами и скрестил руки на груди.

― Так что ты стоишь, как истукан?

Подошла к нему ближе, толкая за грудь, но это скала даже не сдвинулась с места. На пухлых губах играет легкая ухмылка, в глазах все еще стоит пелена нынешней ситуации между нами, но в них отчетливо виден объективный флегматизм к происходящему. Он обмазывает мое лицо радушным вниманием.

Дверь дергают. Глаза расширяются, из груди вырывается тихий возглас, затем меня кто-то резко тянет за руку, и оказываюсь моментально под столом, прижатой к полу телом парня. Хочу ему возразить, но он подставляет палец к губам, давая понять, чтобы я молчала. Сукин сын!

― Я точно слышала чьи-то голоса и громкие вздохи, ― ворчит какая-то женщина, проходя мимо подиума, на котором возвышается стол преподавателя.

― Может тебе показалось, ― безразлично отчеканивает мужчина. Голос его слегка хрипит, прослеживаются нотки пессимизма, кажется, на все вокруг. ― Что ты вообще здесь хотела взять?

― Да не взять! А проверить. Эти студенты уже меру не знают в своих шаловливых штучках…

Эрик прикусывает кулак, сдерживая смех. Смотрю на него грозно, без намека на остроумие. Ему смешно, а нас могу поймать.

― Ой, отстань ты от них. Сами не лучше были в молодости…

― Вот. Я даже не могу вспоминать те времена, потому что становится стыдно за свое безрассудство. Они ― есть дети. Могут совершить кучу ошибок в один присест, попасться на крючок самого Бога. Нам, родителям, преподавателям и другим взрослым, раскаиваться из-за их мелких проделок.

― Люсинда, здесь никого нет! ― холодно парирует мужчина. ― Пошли уже отсюда. Мне другим делом еще заниматься нужно.

― Конечно, ― восклицает она, ― смотреть фильмы и есть фастфуд ― самое примечательное дело для охранника. Хорошо. Мы пойдем. ― Она как будто кое-как сдерживается лишь бы не выговорить лишнее.

Слышатся шаги, мелькнувшие в разрезе под столом. Кто-то подходит к нему, постукивает по поверхности дерева, но все же направляется на выход. Поворачиваю голову в другую сторону, чтобы попытаться рассмотреть хоть что-нибудь вне нашего прикрытия, только носом задеваю его нос, и я замираю, впитывая глубину выражения глаз.

Дверь хлопает, и мы остаемся одни. В холле раздается их голоса, которые увядают, стоит им отдалиться от кабинета.

Тепло тела парня согревает меня и вывеивает любые заскоки на виду волнения и нервов, что слабость сама собой затмевает меня. Во-первых, из-за бурлящего кипятка, в котором нам удалось искупаться, во-вторых, осознания, что мы не попались.

Собираю силу в кулаки, отталкиваю его от себя, от чего Эрик ложится рядом со мной, а я подскакиваю на ноги. У меня же еще пара должна быть. Господи, я на нее точно опоздала.

― Ты могла бы еще полежать со мной или на мне, ― нежно говорит Эрик, следом за мной вставая на ноги.

― Как-нибудь обойдусь… ― стараюсь говорить безапелляционно и без намека на мою судорожность. Я борюсь между желанием дотронуться до него или влепить пощечину.

― Снова колючки?

― Ты воспользовался мной, ― замечаю я, избегая на него смотреть. ― Взял то, что хотел, и я должна после этого растаять?

― Что? ― Он качает головой, сведя брови на переносице. ― Я тебя никогда не использовал.

― Но сейчас…

― Сейчас мы оба этого хотели!

― Я этого не хотела…

― Ну да, заметил это по твоим соскам, которые все еще ждут моей ласки и твоим лепесткам, жаждущие моего члена, как нечто священное, ― наглая ухмылка озаряет его лицо. Кривлю лицо, легко передразнивая его.

Разворачиваюсь, направляюсь к двери, позади себя ощущаю приближение, будто металл к магниту, Эрика Росса, настигающий вполоборота. Преграждает путь, заставляя меня злобно посмотреть исподлобья и скрестить руки на груди.

― Может, хватит уже бегать от меня, и все же поговорим начистоту?

Эрик Росс

― Может, хватит уже бегать от меня, и все же поговорим начистоту?

Наверное, мои слова могли прозвучать как гребанный колокольчик, время от времени звеня в ушах своим писклявым звуком, что уши закладывает, но я правда хочу с ней расставить по полкам все прочитанные нами книги. В прямом и переносном смысле.

Еще пару дней назад я готов был просто уступить место, но знал, она почувствует себя победительницей этих голодных игр. А я не хочу ― терять ее, пробовать на вкус ее лакомое имя и только, смотреть на свой позорный проигрыш, потому что, мать твою, я ― Эрик Росс. Сын самого поддонка Ричарда Росса, заведующий не исключительно кампаниями, филиалами и выдвигающий свою кандидатуру на пост сенатора, а в частности человека, который мог проломить любого, кто встанет на его пути. Я не говорю о том, что добиться смерти, просто избавиться от лишней пешки, мешающей подобраться к королю и королеве…

Ванильный запах ее душистого тела сбивает с толку, и чертого желание прижать к этой двери неумолимо жестоко, чтобы не дать сбежать и, самое больное, под руками ощущать горячую кожу. Сардоническое искушение.

Глазки девушки смотрят укоризненно с ноткой недоверия. Губы плотно сжаты и мне хватает таких усилий не наброситься в очередной раз на девушку, что испускаю какое-то слюнявое улюлюканье про себя, понятое только мне одному.

― Пара уже началась, ― напоминает она, отступая назад, но я ловлю ее и прижимаю к стенке. Запрокидывает голову, дрожа в моей ловушке.