— Мое время пришло, но ты не переживай, скоро появится сильный наследник. Я своё пожил, не один век землю оттоптал. Да и устал уже.

Она не выдержала и спросила:

— Кто? Откуда он придёт?

— Да что же ты суетишься, не нужно ему никуда идти…

После этого силы покинули старика, и он, прикрыв глаза, заснул, беспокойно вздрагивая всем своим огромным телом.

Что он хотел сказать? Может быть это и есть ребёнок в утробе ледяной волшебницы?

Сил не было совсем, ее тело требовало сна, и, словно в тумане, магисса прошла мимо мужа, спящего на небольшой кушетке, бросила взгляд на свою огромную постель, где неподвижно лежала Элька. Кинула одеяло с подушкой на пол, легла, практически мгновенно провалившись в сон.

Все были уверенны, что опасность миновала, поэтому Аврора даже не озаботилась закрыть двери. Да и зачем? Ведь все на много километров свои.

Дверь тихо скрипнула, пропуская в дом женщину, закутанную в темный плащ. Она прошла по комнате мягкими шагами и приблизилась к кровати.

Злой, почти безумный взгляд скользнул по Эльке. Из под одежды мелькнул серебристый клинок и вот уже она занесла руку над девушкой.

Пространство завибрировало, из прозрачной дымки вышел неспешно маленький человечек:

— Значит все — таки пришла?

— Да! — она хоть и говорила тихо, но от ее злости, казалось, нет спасения и уши закладывает набатным звоном.

— А я вот все голову ломал: кто это, да кто это? А тут на тебе от кого не ждали.

— А тебе и не нужно думать, домовики просто слуги, им не думать, а по хозяйству хлопотать! Уйди с дороги! — В этот момент ее голос сорвался на крик.

Она резким движением обернулась, приняв обличие волчицы, прыжок, и грузное лохматое тело упало возле кровати. Она то ли заскулила, то ли зарычала, дёрнулась, но путы наложенные домовым не дали ей возможности пошевелиться.

Кир вышел в соседнюю комнату и разбудил Никифора:

— Иди, там тебе живность приготовил.

Едва войдя в комнату, лесник чуть в обморок не упал. Он стоял и просто смотрел на зло зыркающую волчицу. С другой стороны мирно спала Аврора измученная тяжёлой битвой и практически обессиленная.

Никифор нагнулся и поднял с пола кинжал, потрогал острое лезвие пальцем и причмокнул языком:

— Это ты навела на нас людей? Ты же понимаешь, что тебя ждёт суд? Если Илариона я могу ещё понять, он пытался сохранить жизнь своим детям, то тебя, Ида, я понять не смогу. Что тебе пообещали взамен и как вообще связались с тобой?

В глазах волчицы промелькнула злая издевка, настолько ощутимая, что лесник почувствовал ее почти на физическом уровне.

— Ну да, я забыл, что твоя пасть надёжно связанна, чтобы ты не смогла показать свои острые зубы — он повернулся к домовому. — Кир, ты поможешь мне определить даму в ее номер?

Домовой кивнул, но на его лице так и было озабоченное выражение.

На поляне появилась вторая клетка, куда благополучно перенесли Иду, своячницу Матвея. Только после того, как защелкнулся замок, домовой снял с неё путы.

Волчица тут же ощетинилась и, оскалив зубы, вцепилась в прутья.

— Не дури, переходи уже в человеческий облик, поговорить нам нужно — Никифор стоял неподалёку и пытался докричаться до невменяемой пленницы.

— Думаю ей пообещали то, ради чего она угробила родную сестру — из соседней клетки подал голос Илар.

Все повернулись в его сторону. Мужчина сидел, сложив руки на коленях, и безучастно смотрел перед собой.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что Ида всегда мечтала занять место рядом с Матвеем. Ради этого думаю, могла пойти на любое безумство.

— Как они с вами связывались? Сколько вас ещё тех, кто предал орден? — Кир подошёл ближе.

— Во сне. Они приходили во сне. Я не знаю, никто из нас не общался на эту тему. Может больше и нет никого, а может половина стаи и ещё пару магичек — он невесело рассмеялся.

Бросил безразличный взгляд на беснующуюся волчицу и повернулся к леснику:

— Сделай одно одолжение, найди мою дочь, скажи, что я жив, скажи, что раскаиваюсь во всем, что произошло. Скажи, что она должна бороться и жить. Я ведь ее знаю, если не успеешь, то ее ничто не вытащит из лап смерти. Я умоляю тебя. Помогу во всем, что скажешь.

Никифор ничего не ответил, только кивнул и пошёл в дом.

Вызвав охрану, собрался в дорогу. Девчонка не виновата, она просто не разобралась, что белое, что темное. Пока Аврора набирается сил и будет принимать решение, он успеет съездить в город.

Завёл свой старенький автомобиль, который уже давно пылился в сарае, все как-то особо ненужно было, а вот теперь пригодился. Постоял немного, обдумывая правильно ли он делает, что уезжает, потом сам себе махнул рукой и, сев за руль, тронулся в сторону города.

Подъехал к огромному старому зданию выкрашенному по старинке в желтый цвет. Вышел, постоял немного, собираясь с мыслями и вошёл во внутрь.

За стойкой стояла грузная, неприветливая администраторша. Она просверлила Никифора взглядом и, увидев, что он направляется в ее сторону, показательно начала разносить карточки по полкам.

Он только усмехнулся, ничего, подождёт, тем более, чтобы идти дальше ему требовались немалые душевные силы.

Наконец-то «приветливая» дама соизволила подойти к нему и недовольно спросила:

— Вы что-то хотели?

— Да, мне нужно узнать в каком отделении находится пациентка.

Та недовольно поджала губы:

— Пускаем только родственников, в связи с последними событиями у нас ограничения для посетителей.

Лесник тут же изобразил на лице удивление:

— А что случилось?

— Ой, будто не слышали, весь город только об этом и говорит. Перестрелка и крутые разборки на территории заповедника случились, там народу покалечили тьма, даже труппы есть — она увлеклась рассказом такой горячей новости настолько, что даже забыла про своё недовольство. — А то все и недоумевали, что это вход закрыли, все про какие-то обвалы говорили. А там говорят алмазную шахту нашли, вот мафиозники и ринулись передел имущества осуществлять. Озверели же нелюди, готовы трупами дорогу к деньгам выкладывать. Там такое было, что у многих крыша поехала. А ещё говорят они какой-то ядовитый газ использовали…

— Да вы что! — Никифор решил, что вполне достаточно, пора прекращать это словесное недержание. — Мне бы информацию. Да дядька я родной, а других родственников у неё и нет…

Он медленно поднимался по лестнице, мимо сновал равнодушный, замученный персонал в стареньких белых халатах, стены вокруг были достаточно обшарпанными и ничего кроме уныния не вызывали. Леснику, который слишком остро чувствовал эмоции других людей, было очень тяжело находиться в этом месте, где сосредоточилось столько боли.

Казалось, все людские страхи и отчаяние повисли на нем тяжёлым грузом, мешая делать шаги, но он шёл, отключал своё восприятие и шёл.

Палату, в которой находилась Лика, определил практически сразу, слишком огромная чёрная пустота сквозила оттуда. Словно вакуум засасывала девушку, прихватывая попутно все, что могло зацепить.

Так дело не пойдёт, мала ещё, чтобы настолько погрузиться во тьму.

Он решительно толкнул дверь и сделал шаг. Замер на мгновение, поймал тяжелый взгляд зелёных глаз. Не зря Иларион за неё беспокоился, ох не зря… Чудное девка задумала.

— Ну, здравствуй.

— Ты чего, дядь Никифор, пришёл? Хочешь посмотреть на меня? Полюбоваться? Пришёл убедиться, что справедливость восторжествовала?

— Да ты что такое говоришь? Разве можно так? Пришёл, от отца весточку принёс.

Лика недоверчиво посмотрела на него, на ее глазах выступили крупные слезинки, что-то внутри потеплело, начало подтаивать.

— Он жив?

— Конечно, правда суда ждёт, но, учитывая, что помогает, то думаю получит своё снисхождение. Ты же знаешь, что на суд прибудет Высший совет, только он определит его судьбу. Но я хочу, чтобы ты знала, никто его топить не будет.