Юрий Федорович, разумеется, понимал, что нужно было подумать об этом заранее. Вот только те флотские начальники, от которых это зависело, большого значения маскировке кораблей перед началом войны с Германией почему-то не придали. В предвоенные годы камуфляж применяли редко, да и то только на небольших кораблях, а все большие красили равномерно одинаковой шаровой краской. Нестандартная раскраска была исключением из правила. Даже те камуфляжные раскраски, которые оставались на флоте после Первой мировой войны, постепенно ликвидировались. Адмирал подумал, что и сам, почему-то, не вспоминал о дополнительной маскировке, пока не услышал за обедом в кают-компании дельное предложение артиллериста ПВО. Сразу же после обеда Ралль доложил о необходимости камуфляжной раскраски всех кораблей в штаб флота и, не дожидаясь ответа, начал принимать соответствующие меры на эскадре.

С большим интересом осматривал Александр Лебедев новые укрепрайоны Моонзунда. Огромные железобетонные сооружения впечатляли. Даже по меркам двадцать первого века они выглядели достаточно серьезными и продуманными. Казалось, что их стены, перекрытия и своды, толщиной достигающие нескольких метров, способны защитить не только от обстрела тяжелыми снарядами, но и при тактическом ядерном ударе устоять вполне смогут. «Добротные укрепления на перспективу», — такой вывод сделал для себя Александр. Жаль, конечно, что многое еще не было достроено. Но и без того Лебедеву было понятно, что в короткие сроки проделана грандиозная работа.

Александр радовался, что отец его старался не зря. Под руководством Евгения Лебедева береговые батареи Моонзунда не только вернули себе былую мощь, а стали даже гораздо более внушительными. По своим характеристикам береговые орудия больших калибров не отличались от артиллерии линкоров или крейсеров. Под каждой из башен находился целый лабиринт железобетонных переходов и казематов. И, если защита корабля ограничена массой, то на берегу вес толстого многослойного железобетона такого значения не имел, а потому защита береговых орудий, их механизмов, складов боепитания и личного состава от снарядов и авиабомб противника получалась значительно лучше, чем даже на боевых кораблях.

Путешествуя вместе с майором инженерной службы по островам архипелага ради проведения инспекции на местах, Лебедев убедился лично, что в землю уложено необходимое количество стали и железобетона, и что народные деньги потрачены не зря, а на по-настоящему мощную систему береговой обороны, которой на Моонзунде до этого никогда не имелось. По сравнению с временами Первой Мировой, оборонительный потенциал островов оказался не только возрожден в полной мере, но и значительно усилен.

Если раньше и имелись слабые места в обороне, то теперь все ошибки предыдущих сражений за острова учли. Оборону выстроили эшелонированной, отчего все подходы к архипелагу простреливались перекрестным огнем на нескольких оборонительных линиях не только с противодесантных пулеметных точек, но и с орудий. Причем, каждая батарея имела свой автономный запас снарядов и продовольствия, которых должно было хватить на несколько месяцев боев в полном окружении. И немцам, конечно, не поздоровится, если они решат снова высаживать десант на Моонзунд, который за это время сделался грозной морской крепостью.

* * *

Капитан цур-зее Карл Топп обожал свой корабль и очень гордился ответственным назначением на «Тирпиц». Как инженер, сделавший карьеру в техническом управлении флота, Топп мог объективно оценивать, как все плюсы новейшего линкора, так и его недостатки. После того, как «Бисмарк» отправился на дно, «Тирпиц» сделался бесспорным лидером кригсмарине. Равного ему корабля в немецком флоте не имелось. Да и во всем мире лишь немногие новейшие линкоры были способны бросить ему вызов на равных. В то же время, корабль не был лишен недостатков, что отчетливо доказало потопление однотипного «Бисмарка» англичанами.

Четыре башни главного калибра, каждая с двумя 380-мм орудиями, уже показали свою огневую мощь в морском сражении, когда «Бисмарк», почти идентичный «Тирпицу», потопил английский линейный крейсер «Худ». В ходе того противостояния немецкого линкора английскому флоту выяснилось, что, хотя мощные машины придавали стальному гиганту в нормальных условиях достаточную скорость хода и маневренность, рулевые механизмы, некоторые котельные и генераторные были весьма уязвимыми к боевому воздействию, а их защита не являлась достаточно надежной. Что привело, после попадания самолетных торпед, выпущенных с британских торпедоносцев, к фатальным повреждениям, в результате которых корабль вынужденно сбавил ход до семи узлов и оказался беспомощным перед неприятелем, лишившись возможности маневрировать и потеряв электропитание приводов башен главного калибра. Из-за чего британские линкоры «Король Георг V» и «Родни» без труда догнали и расстреляли его, как мишень, а потом крейсер «Дорсетшир» добил немецкий линкор торпедами.

Стоя на мостике, капитан «Тирпица» ощущал всю мощь корабля и, словно бы, сливался с ним, становясь в собственном воображении единым организмом со своим линкором. Карлу доставлял удовольствие сам процесс управления столь огромным кораблем. Инженер внимательно вслушивался в каждую корабельную вибрацию, безошибочно определяя на слух правильную или неверную работу механизмов. И он требовал таких же высоких профессиональных навыков от всех своих подчиненных.

Карл любил свое инженерное искусство, как любил и искусство кораблевождения. Но, по своему складу он не являлся ни военачальником, ни флотоводцем. Он всю жизнь занимался техникой, работая в конструкторских бюро и в технических комиссиях, и всегда предпочитал рассчитывать любые механизмы с большим запасом прочности. Он долго и тщательно прорабатывал любые новые технические решения, будучи обстоятельным, медлительным и консервативным по натуре. И потому действовать в быстро меняющейся боевой обстановке для него оказалось весьма трудным делом. По этой причине, зная свои собственные особенности, Карл безропотно выслушивал разносы от гросс-адмирала Редера, никогда не возражая ему.

Топп знал, что начальник, упрекающий его в нерешительности, в сущности, прав. И потому командование в бою лучше бы спихнуть на этого самого начальника. Редер опытный старик, решительный человек, вот пусть и покомандует немного. Все равно, заменить Карла на его месте некем. Ведь никто лучше него не знает все особенности нового линкора! Так рассуждал инженер сам про себя. И Карл Топп беззастенчиво пользовался собственной незаменимостью, готовый снять с себя ответственность, безропотно передавая управление линкором Эриху Редеру по первому требованию и довольствуясь в такие моменты лишь скромной ролью технического консультанта при гросс-адмирале.

Карл Топп не питал никаких иллюзий. Как человек грамотный, прагматичный и педантичный, привыкший считать прежде, чем что-то делать, он знал, что война активно поглощает сырье многими тысячами тонн. А в самой Германии мало сырьевых запасов. Потому пути подвоза ресурсов извне нужно защищать всеми силами, и морские транспортировки по Балтийскому морю для Германии представляют огромную ценность. Хотя бы потому, что из Швеции перевозится в Германию морем железная руда.

С падением Финляндии положение Третьего Рейха представлялось командиру «Тирпица» очень тяжелым. Морским путям на Балтике, как никогда прежде, реально угрожал большевистский флот. Лишись Третий Рейх руды, и сталелитейная промышленность встанет. А без стали никакие людские ресурсы не помогут выиграть мировую войну. Пусть даже на Германию работают теперь Австрия, Чехословакия, Польша, Норвегия, Бельгия, Голландия, Дания, Люксембург, Греция, Югославия и даже половина Франции. Карл считал, что само по себе господство над столь обширными территориями приведет со временем лишь к распылению сил немцев, но не к победе на фронтах.

Как опытный инженер, Топп отлично знал, что победа куется не столько на переднем крае, сколько в цехах заводов и фабрик. А танки, пушки, железные дороги, автомобили и корабли требуют огромного количества стали. И необходимого количества ресурсов для длительной войны у Германии просто нет. Гитлер и его генералы, конечно, тоже знали об этом. И потому они полагались на блицкриг против СССР, но он, судя по всему, забуксовал, отчего весь план войны на восточном фронте оказался под угрозой срыва. Это стало понятно уже после первой недели боевых действий.