— Кого-то зацепил на лодке. Теперь в левую часть щита, он там прячется, — командует Норль, приникнув к биноклю и я стреляю в левую сторону.

Теперь все получается на отлично, щит сразу падает и в лодке оседают гребец и еще один лучник, что там случилось с остальными — не понятно пока.

Я поднимаюсь во весь рост и смотрю на лодки, плывущие теперь по воле течения и ветра, не приближаясь и не удаляясь от нас, потом перевожу взгляд на приятеля, внимательно рассматривающего последнюю пораженную цель.

— Ну что там?

— Не знаю, кажется, что в живых там кто-то остался.

— Тогда первой эту лодку на осмотр принимаем, обирать остальные потом станем, лучше не рискуя выстрелом в спину, — решаю я и мы подгребаем к правой лодке, я пока с бластером в руках, Норль гребет веслами и через минуту я поднимаю трофейное копье, чтобы прощупать живых и мертвых на этом, теперь уже нашем плавсредстве.

Народ разлегся в довольно непосредственных позах, понятно, что смерть оказалась мгновенной и безболезненной, с приятной толикой гуманизма для меня лично, наверняка, еще не знакомого народу в этих девственных землях.

Раны от бластера трудно разглядеть, входное и выходное отверстия не различить по следам от крови, которая сразу запекается и не выдает внешне места пробития. Прихватив лодку за борт, я подтягиваю ее к себе, теперь меня страхует приятель. Приходится проверять копьем первого мужика на щите, второго лучника и потом третий, тоже лучник, молодой парень, до которого мне трудно достать, пытается вскочить, размахнувшись длинным ножом в руке на меня. Только все бесполезно это, Норль сразу же стреляет из лука и пробивает парню грудь, чтобы мне не пришлось тратить дорогой и крайне нужный нам на будущее выстрел из бластера.

Но, и пленные нам сейчас точно ни к чему, мы уже добрались до цивилизации и обжитых мест, поэтому не можем держать непримиримого врага в веревках около себя.

Лучше ему быстрее умереть и не мучиться, ведь отпускать его на свободу точно не стоит, чтобы не вешать за собой хвост из большого количества мстителей за погибших. Которых убили пришельцы каким-то подлым способом, издалека и всех сразу.

А их уже под двадцать человек, этих погибших, как это ни печально признать.

Пора бы поселенцам, живущим в интересном месте, перед местной святыней, признать перед самими собой, что они сцепились не с теми ребятами, не по своему умению и просто тихо зализывать свои человеческие и моральные раны, мечтая о мести когда-нибудь. Поэтому крайне желательно, чтобы наша погоня просто исчезла, растворилась на большой реке безо всяких следов.

С другой стороны, мужиков и воинов там под тысячу проживает во всех селениях и городке, вряд ли они признают свою неправоту и извинятся перед всего двоими, пусть и очень крутыми бойцами.

Пора бы нам исчезнуть в ночи так, чтобы никто не мог указать направление, куда мы уплыли.

Для этого у нас имеются все условия, поэтому, догребя до Каны и спокойно спускаясь по течению, привязав с боков и около носа нашей лодки трофейные плоскодонки, мы с Норлем быстро начинаем чистить трупы от доспехов и прочего добра.

У погони доспехов почти нет, кроме одной кольчуги и пару наручней, но, дальше заниматься этим интересным делом нам не дает наступившая почти мгновенно на реке темнота, поэтому мы с трудом догребаем с большой усталостью в сильно натруженных за сегодня руках к другому берегу и встаем там на ночлег.

Просто бросаем якорь в виде тяжелого камня на относительно мелком месте, прикрытом со стороны берега деревьями. Переносные аккумуляторные фонари, светящие очень много времени без подзаряда и имеющие внутри себя небольшую раскладную солнечную панель, мы сняли со штатных мест в ботике, справедливо рассудив, что нам они еще очень понадобятся по жизни. С их помощью и рассмотрели удобное место стоянки, под нависающими кронами деревьев.

— Нам бы за пару часов, как немного рассветет, разобраться с трофеями и телами и уйти отсюда, — говорит мне Норль, перекусывая вместе со мной пайками из ботика. Потом мы приходим к общему мнению, что по одному пайку нам точно маловато после сегодняшней суеты и добиваем еще по одной пластиковой коробочке перед тем, как лечь спать.

Рядом с нами на лодках осталось десять совсем мертвых тел, двоих мы уже успели спустить в воду и с остальными собираемся поступить так же завтра.

— Ты понял, почему нас так плохо приняли? — этот вопрос интересен и мне, хотя задает его именно Норль.

— Так точно и не определить. Первый парень кричал что-то про воров и трусов. Мы еще не успели себя так проявить, похоже, нас приняли за кого-то другого, которого можно ограбить и даже убить. Он и копьем ударил так, что вонзил бы острие мне на ладонь в грудь, значит, собирался точно меня убить. Сразу или попозже.

— Мы почти не можем говорить на местном, за кого они могли нас принять? — недоумевает приятель и я, лежа в темноте, могу только пожать плечами:

— За мародеров, трусов и воров. Но и сами вели себя очень вызывающе.

— А местная Система? Что это такое? — продолжает бубнить он, но я уже засыпаю, сильно уставший за сегодня.

Два ночных спутника этой планеты не дают столько света, как родная Луна, но, бегущую гладь воды рассмотреть получается, как и деревья, прикрывающие нашу колонну со стороны берега.

Утром я просыпаюсь очень рано от плеска весел рядом с нами и подняв голову, вижу двух местных рыбаков, осторожно огибающих в стороне лодки и наш полуботик и с любопытством поглядывающих на такое интересное зрелище.

Норль тоже проснулся и тихонько толкает меня ногой, мол, пора что-то делать.

Я поднимаюсь и первым делом, потянувшись, здороваюсь с рыбаками и предлагаю купить у нас лодку, в основном жестами:

— Отдадим недорого. За третью часть цены! — такое предложение сразу заинтересовало мужиков в серых портах и рубахах, они тормозят веслами и собираются осмотреть предложенный товар, но, я предлагаю им подождать две местные единицы времени, с которыми точно и сам еще не разобрался.

— Чтобы смотреть — деньги привезите и забирайте сразу. Или мы сами к вам спустимся по течению, — такое у меня условие, этих слов мне хватает, чтобы рыбаки передумали рыбачить и погребли вниз по реке, где расположено поселение.

Вчера мы успели сложить тела врагов во всех лодках как можно ниже и прикрыли их щитами и веслами, даже накинули несколько своих мешков с барахлом сверху. Но, при приближении станет сразу понятно, что груз у нас слишком опасный, чтобы вести речь о нормальной торговле.

И мы тоже слишком опасные, чтобы приближаться к нам с деньгами, зажатыми в руке.

То, что это лодки уведены от известных, скорее всего, им соседей — вряд ли остановит процесс покупки. Тем более, изменить внешность плоскодонок не так и трудно, да и наверняка, такие задиристые и надменные соседи не радуют рыбацкую деревню нормальными отношениями.

Но, знать рыбакам о том, что люди, перебившие погоню с того берега — это именно мы, такое нам и им совсем ни к чему. Крови натекло немного с тел, если и натекло, добитого парня мы отправили на дно первым делом, поэтому следов произошедшего побоища остаться в лодках не должно.

Мы быстро осматриваем тела, просто снимая пояса, более-менее нормальную одежду и обувь, закидываем всю добычу в наши лодки и через час отплываем с мели, где течение совсем слабенькое ближе к центру реки, там оно гораздо сильнее и глубина, наверняка, не менее тридцати метров.

Вчера мы спустились на пару километров ниже устья речки, на которой и произошла наша эпическая битва, поэтому постоянно посматриваем в космо-бинокль в ту сторону, опасаясь появления новой погони.

Само устье в линзах бинокля прямо как в пяти метрах от нас видно и проспать новую погоню мы не боимся. Как проснулись и переговорили с рыбаками, сразу же осмотрелись по всем сторонам и на берег Норль вылез, чтобы определиться с возможными проблемными соседями.