В целом и на финском фронте «дела шли терпимо», хотя в Боровичах никто не считал, что это надолго: все же просто по численности бойцов «кровавогэбнинская армия» очень сильно уступала врагу, а люди — они просто устают. Так что все силы бросались на то, чтобы обеспечить и РККА новой техникой — но ведь это было делом отнюдь не быстрым.

Так что «вызов в Москву» попаданцы восприняли как «вынужденный, но полезный для измученных организмов отдых»…

Иосиф Виссарионович с интересом глядел на собравшихся в его кабинете товарищей. Правда, не совсем тех, кого он ожидал… точнее некоторых из тех, кого он ожидал увидеть, здесь не было, и он сразу же поинтересовался:

— А почему я не вижу товарища Сухова?

— Он сейчас сильно занят, — ответил Петр Евгеньевич. — Ствол гаубицы в полную негодность приходит за неделю, и он в Гомеле срочно налаживает линии по восстановлению этих стволов. То есть там только одна сейчас работает, но этого крайне мало, вот он еще четыре и запускает.

— Я что-то не слышал, что гаубица из строя за неделю выходит…

— Нам просто приходится стрелять из них много. Обычно ствол выдерживает порядка трех тысяч выстрелов, и если выпускать по пятьсот снарядов в сутки…

— Да, я как раз и об этом спросить хотел: мне докладывали, что вы снаряды вообще не жалеете…

— А чего их жалеть-то? Я где-то слышал, что один вовремя не выпущенный снаряд — это пять-десять погибших наших бойцов. Но снаряд делается за час, а боец — двадцать лет, так что даже чисто экономически…

— Вы все на экономику переводите, это я уже усвоил. Но когда снаряды закончатся…

— Они не закончатся, — негромко ответила Оля. — Я уже не говорю, что у нас на складах хранится почти двадцать миллионов только гаубичных снарядов, так еще и заводы ежесуточно их сорок тысяч производят. Уже сорок тысяч, а через месяц, я надеюсь, суточный выпуск достигнет тысяч пятидесяти пяти-шестидесяти. Это только на заводах Девятого управления.

— Вы опять об этом никому не сообщили… ну допустим, вы изготовите столько корпусов, а чем их наполнять? Ведь производство тола…

— Тринитротолуола много не нужно. Только Саратовский завод удобрений ежесуточно производит пятьсот тонн уротропина…

— И какое это имеет отношение…

— Из уротропина получается гексаген, а если его смешать с толом, церезином и алюминиевой пылью, то получается взрывчатое вещество, которое в полтора раза мощнее тола. Продукция одного только Саратовского завода обеспечивает выпуск восьмисот тонн такой взрывчатки в сутки. А еще у нас работают заводы в Кременчуге, в Экибастузе, несколько мелких, производящих до сотни тонн в сутки. Так что у нас проблемы не со взрывчаткой, а именно с корпусами снарядов. Но когда мы все наши заводы переведем на круглосуточную работу, проблема эта решится. Где-то к началу июля.

— Хорошо… Вообще-то мы пригласили вас, чтобы подумать над другой проблемой. Вы практически управляете фронтом в Белоруссии, на северо-западе и, как я понимаю, на севере. И управляете хорошо… в целом хорошо. А на Украине…

— Про украинские проблемы — это не к нам. Войска Девятого управления, между прочим, держат фронт в тысячу триста километров… — начал было Петруха, но Сталин договорить ему не дал:

— И отлично держат… почти отлично. Именно поэтому я вас и пригласил, чтобы узнать, чем вы можете помочь нашим войскам на Украине.

— Чтобы помочь нашим войскам на Украине, нужно сначала расстрелять в хренам собачьим предателей Хрущева и Жукова, — злым голосом ответила Ирина.

— Почему вы их считаете предателями?

— А вы разве нет? Вот, товарищ Свечин подтвердит: за полторы недели боев в Белоруссии, тяжелых, между прочим, боев мы отошли на тридцать километров, на заранее подготовленные позиции отошли, понеся невосполнимые потери примерно в шесть тысяч человек. А Жуков успел пробежать больше четырехсот километров, потеряв почти триста тысяч бойцов! И больше ста тысяч красноармейцев у него немцам в плен попали!

Сталин вопросительно взглянул на Свечина.

— Я тоже считаю Жукова откровенным предателем. Полковник Дементьев, командир девяносто девятой дивизии, уже второго отбил у немца Перемышль, бездарно сданный немцу ставленником Жукова, и пять дней держал оборону, не давая немцам наступать на Львов — но Жуков, через день после приезда в Киев, приказал ему город оставить. Я это точно знаю, мы в девяносто девятую дивизию со второго числа отправляли снаряды и патроны самолетами, потому что по приказу Хрущева дивизии боеприпасы вообще не поставлялись… а после сдачи Перемышля немцы за день дошли до Львова и начали наступать в сторону Бердичева и Житомира. Первый уже немцам сдан, Житомир фашисты возьмут не сегодня-завтра. Это — предательство.

— Но ведь вы тоже отступили, может, на Украине у немцев превосходство в силах было больше?

— Против наших войск фашисты выставили более двух миллионов человек, а против Жукова — меньше полутора. У нас на фронте около ста тысяч бойцов плюс семьдесят пять тысяч пограничников, у Жукова… было восемьсот семьдесят тысяч и чуть больше ста тысяч пограничников. И в ближайших тылах больше полумиллиона.

— Но вы отступили, и именно ваше отступление привело ко вступлению в войну Финляндии! И сейчас Выборг уже в окружении…

— А я говорила, — тут же влезла Оля, — Выборгскую губернию нужно было у финнов забирать целиком, в тех границах, в которых её Александр финикам передал!

— Ольга Дмитриевна, ваше мнение, безусловно, очень важно для нас… — но договорить Сталин не смог, его прервал громкий хохот Светланы, Ирины и Петрухи. Да и Ольга как-то виновато заулыбалась.

— Я сказал что-то смешное? — удивился Иосиф Виссарионович.

— Нет, извините нас, — так же, со слегка виноватым лицом ответила Оля, — это просто наша внутренняя шутка такая… дурацкая. Не обращайте внимания.

— Ну… хорошо. Ольга Дмитриевна, вы все же все рассматриваете с точки зрения экономики, а нам приходится и политические моменты учитывать. Мы не могли вернуть всю Выборгскую губернию, поскольку это привело бы к серьезным проблемам во взаимоотношениях с Британией и Америкой. Но это дело прошлое, сейчас нам важен сам факт вступления Финляндии в войну…

— По этому поводу не волнуйтесь, — в разговор снова вступила Ира, — фиников мы с воздуха за месяц в кизяк вбомбим. Я лично это обещаю и готова за свои слова нести ответственность.

— Насколько нам стало известно, в Финляндию направлено очень много самолетов из Франции, а еще и Британия теперь собирается сколько-то направить. Мы, конечно, по дипломатическим каналам заявили Британии протест…

— Иосиф Виссарионович, утром в Боровичи долетели, наконец, из Комсомольска самолеты Сухого и Бартини. Немного, двадцать шесть Су-6 и пятьдесят два Л-29, но этого хватит и на уничтожение всей авиации фиников, и на уничтожение их армии. Ну, если учитывать и семь десятков новых Ар-2 конечно.

— Двадцать шесть… пятьдесят два… вы серьезно считаете, что этого достаточно?

— Нет, конечно. Но для «Дельфинов» Бартини — это самолет так называется — любой французский самолет — как мишень в тире. У них скорость около восьмисот километров в час, маневренность выше чем у «Чайки», два пулемета двенадцатимиллиметровых и пушка двадцать три миллиметра. А то, что «Дельфинов» у нас всего полсотни пока — так подготовленных летчиков у нас сейчас хватит чтобы их в воздухе по двенадцать часов в сутки держать. Они сделают Финляндию бесполетной зоной за пару дней, все, что поднимется выше метра над землей, в эту землю и воткнут.

— А отправить эти самолеты на Украину…

— Не выйдет. Самолетам нужно специальное обслуживание, а его мы пока можем только на трех аэродромах обеспечить. На Кудыкинском — это у нас, неподалеку от Боровичей, в Левашово и под Мурманском. То же и к штурмовикам Сухого относится… к сожалению. Я хотела подобные аэродромы выстроить в районе Житомира и Винницы, но Хрущев категорически запретил. Впрочем, это дело прошлое…