Борис еще раз принялся обдумывать эту внезапно пришедшую ему в голову идею, постепенно «уточняя детали». Например, в Монтане не так давно был построен горный дом для отдыха, с большими виноградниками и очень крепкими винными подвалами… однако продумать все в деталях он не успел: в дверь его кабинета постучали и спустя несколько секунд вошел хорошо царю знакомый Кимон Георгиев:

— Ваше величество, спешу сообщить вам не самую приятную новость: Никола Михов был застрелен при попытке сопротивления офицерскому патрулю.

— Прискорбно… а что он делал такого, что пришлось вызывать офицерский патруль?

— Пытался направить приказ в пограничные полки пресекать вступление Красной Армии на территорию Болгарии.

— Это ведь в правительстве не обсуждалось?

— Филов говорит, что решение правительства на эту тему имелось.

— А мне почему не доложили? В конце концов кто здесь глава правительства?

— Конечно же не Богдан. Но, должен заметить, и не вы. Мне это не очень приятно говорить, но вы смещены…

— Кирил?

— Упаси Господь! Военный комитет провозгласил Болгарию Республикой, а премьер-министром — временно конечно, до проведения выборов — назначил меня. А ваш брат, как и все бывшие министры, арестован до суда. Однако спешу заверить, что кроме трона вы не теряете ничего. По крайней мере сейчас, а как будет потом… не будем забегать вперед. Генерал Толбухин прибудет в Софию завтра утром, я бы хотел пригласить вас на переговоры с ним: для России вы еще глава Болгарии и было бы странно, если вы не будете участвовать в переговорах.

— Это все, что вы хотите мне сказать?

— Почти всё. Правда, есть один непонятный момент: Кирил Станчев, который вел переговоры с генерал-лейтенантом Толбухиным, встречался там с еще одним русским генералом… с генерал-полковником, и тот сказал, что наш переворот, цитирую дословно, «позволит все же Борису умереть своей смертью». А на вопрос, не собиралась ли Красная Армия убить царя… вас, он ответил, что «в отличие от Гитлера Советский Союз наказывает лишь мерзавцев», и что ваша смерть была бы выгодна лишь Гитлеру и вашему брату. Генерал Станчев убежден, что у русских есть доказательства этим словам…

— Хорошо, я завтра буду на переговорах с Толбухиным. А этот другой русский генерал — он будет там?

— Не думаю. Тот, другой, был не армейским, а от НКГБ, и Кирил Николов Станчев думает, что он к Толбухину приехал специально чтобы сказать нам то, что он сказал, потому что он не сказал ничего, кроме этого и вообще в переговоры не вмешивался. Но — посмотрим. До завтра, Ваше величество…

Станислав Густавович к разговору готовился очень тщательно. Настолько тщательно, что даже позвал себе в поддержку Ольгу Дмитриевну. И Оля согласилась, просто потому, что она давно знала что Струмилин — единственный человек в стране, способный послать Сталина в пешее эротическое путешествие и ей очень захотелось глянуть на такое «представление». Но оказалось, что Станислав Густавович — человек не только смелый, но и хитрый: большую часть тезисов Сталину озвучивала именно Оля. И не потому, что Струмилин ее об этом специально просил — хотя он и рассказал Ольге, что хочет узнать Сталин, а просто разговор так сложился…

Собственно, Иосиф Виссарионович и был инициатором разговора: в субботу двадцать пятого апреля он поинтересовался у Струмилина, что СССР может предложить освобождаемым от фашизма странам. А Струмилин, в свойственной ему манере, ответил так, что в переводе на простой язык можно было бы высказать словом «ничего». Даже точнее, «совсем ничего» — и Сталин попросил пояснений.

Но, увидев, что с объяснениями Струмилин пришел не один, сразу задал вопрос Ольге Дмитриевне:

— Хорошо, что и вы пришли. Ольга Дмитриевна, вы просчитали последствия вливания в Финляндию сразу такого большого объема денег? Товарищ Жданов опасается, что финны опустошат магазины Ленинградской области…

— Ну, во-первых, не опустошат, все же пока режим границы соблюдается и просто им попасть в ленинградские магазины не выйдет. А во-вторых, мы эту сумму, хотя и значительную, в состоянии просто напечатать, ведь по сути мы просто заменяем финские марки на рубли для — опять подчеркну — внутренней торговли на финской территории, причем убирая риск гиперинфляции в этой области. Марка-то теперь ничем не обеспечена, в городах цена на продукты — если в марках смотреть — совершенно запредельные, а в рублях уже цены ниже, чем в том же Ленинграде. Но сейчас объемы торговли в рублях резко ограничены из-за нехватки собственно рублей, в наших новых магазинах и покупателей почти нет — а людям, в особенности в городах, что-то ведь нужно есть. Да и по размеру вливаний считать — все же немного получается. Пятьдесят рублей на семью плюс по двадцать на ребенка — крохи. Сколько там этих финнов, три с половиной миллиона? Ну, три семьсот — и менее чем двести миллионов рублей ущерба бюджету страны не нанесут. Зато эти деньги позволят финнам продержаться до того славного момента, пока не заработает — на пользу СССР заработает — финская промышленность. В любом случае хуже не будет, а деньги мы через нашу советскую торговлю оттуда всяко месяца за три-четыре вытащим: Финляндия сейчас себя все равно прокормить не в состоянии, и без наших продуктовых магазинов им не обойтись.

— Ну, допустим… ладно. Слава… Станислав Густавович, а теперь прошу ваших пояснений в отношении освобождаемых стран. И начнем, пожалуй, с Болгарии. Сейчас товарищи Коларов и Димитров готовят планы перевода страны на социалистические рельсы, но ведь без наше помощи, причем помощи существенной…

— В жопу всех этих коминтерновцев! — не произнесла, а буквально прокричала Ольга. — Эти дармоеды деньги только тратить умеют, а как их зарабатывать, они понятия не имеют. Болгарские генералы назначили премьером Кимона Георгиева — пусть он страной и управляет, по крайней мере этот полковник понимает, откуда у государства берутся деньги и как этими деньгами эффективно распоряжаться. Да и опыт государственного управления у него немалый.

— Я, пожалуй, присоединюсь к мнению Ольги Дмитриевны, — немного подумав, вставил свое «веское слово» Струмилин. — Димитров с Коларовым отчего-то решили, что Советский Союз просто обязан им предоставить безвозмездную помощь на несколько миллиардов рублей, а Кимон Стоянович — которого, кстати, поддерживают болгарские коммунисты в Болгарии — по факту уже изыскал достаточно средств в бюджете не только для стабилизации экономики в стране, но и на развитие новых территорий. Я уже не говорю о том, что Георгиев сам предложил полностью профинансировать наши войска в Болгарии. Кстати, поговорите с Лаврентием Павловичем: у него есть очень интересная информация о том, как Димитров готовил в Болгарии переворот при поддержке британцев…

— Что? Это интересно…

— Кроме того, — продолжила Оля, — раз у Георгиева деньги есть, мы ему поможем, не бесплатно, конечно, но серьезно поможем с развитием промышленности. В частности, с металлургией: там рядом с Софией есть прекрасное месторождение железной руды с большим содержанием марганца, а попутно там и барий, и свинец в заметных количествах есть. Думаю, что где-то через год полмиллиона тонн стали Болгария произведет. Ну а под эту сталь и машиностроение Кимон Стоянович наладит с нашей очень даже возмездной помощью.

— Ладно, про Болгарию более-менее понятно, Слава, ты мне все это в письменном виде изложи: нужно кое-кому в Политбюро кое-что объяснить. А по Румынии, Венгрии… Чехословакию пока опускаем… и Польшу с… трибалтийскими республиками есть объяснения ваших предложений?

— У нас нет на это лишних денег. У нас и не лишних не хватает на всё.

— А пара миллиардов на помощь китайцам есть?

— Если будет нужно, то товарищу Мао мы и десять найдем, — не удержалась Ольга, — он нас сейчас от японцев прикрывает. И готовит почву для нашей победы уже в войне с Японией, перемалывая японскую армию. А чем больше мы ему поможем, тем меньше нам японцев достанется. Мы же ему только оружие и боеприпасы поставляем, по сути он вместо наших бойцов на смерть отправляет китайских, так что я считаю это выгодной инвестицией. Мао, конечно, тот еще придурок, но для нас полезный…