— Нечего тут думать! — немедленно отреагировала Оля. — Персидский залив потому и называется Персидским, что омывать должен лишь персидские берега. С шахом мы поладим… ты поладишь. А всякие буржуины в тех краях нам и нафиг не нужны, так что пока им всем не до Персии, будем ковать пока горячо. Второй раз такого счастья ни шаху, ни нам не обломится.

— Об этом и спорить не буду, но вытянет ли страна? Я шахом-то я договорюсь, но нам еще только в Европе британцев контрапупить неизвестно сколько придется. С французами опять же: не успели немцы капитуляцию подписать, а они уже свое освобождение праздновать бросились! Де Голль при поддержке американцев уже примеряет корону освободителя Франции…

— Насколько я в курсе, — философски заметила Оля, — ГКО французу слова не давал. И немцы, кстати, тоже. В приказе германского генштаба прямо указано: армия сдается только и исключительно советским войскам, а до тех пор, пока советские части не подойдут, чтобы принять капитуляцию на месте дислокации, солдаты не просто могут, но и обязаны французов, если те попытаются ввести своих солдат на оккупированную территорию, уничтожать. Правда, пока французы против немецких войск особо не выступают…

— А нахрена нам-то эта Франция? — поинтересовался Саша.

— Тактически — чтобы обеспечить блокаду Британии, — ответил ему Петруха. — А стратегически — чтобы был предмет для торга со Штатами. Сейчас вроде уже до аэродромов в Кале и Дюнкерке наши доехали, с одного вроде можно без проблем поднимать Илы с ракетами противокорабельными. Британцы вроде что-то уже заподозрили, через Швейцарию удочки закидывают насчет мирного договора.

— А нам еще с японцами воевать… экономика и без того на пределе. Вытянет ли Союз войну на два фронта? А потом ваши притязания на канадские концессии… как бы янки не сменили сторону в этой войне. Союз же не может уконтрапупить весь мир?

— Не может, — согласился с ней Валера. — Но пока заокеанцы этого не знают.

— Но ведь узнают когда-то!

— Нет, — и Валера плотоядно улыбнулся. А Аня подтвердила:

— Они даже не попытаются это узнать…

Незначительный, казалось бы, успех японцев в самом начале войны с американцами — захват атолла Мидуэй — на ход войны в Тихом океане оказал очень большое воздействие. И не только на войну в Тихом океане, а вообще на войну Америки с Японией. Японская авиабаза в двух тысячах километров от Гонолулу вроде бы прямой угрозы тихоокеанской базе американского флота не создавала, но транспортам она увеличила путь в Китай больше чем на неделю — и американская помощь Гоминдану резко сократилась. А вот товарищ Мао от Советского Союза помощь получал во все возрастающих объемах. Как, впрочем, и товарищ Ким.

Товарищу Киму еще очень повезло с тем, что до Кореи американцам было теперь вообще никак не дотянуться, а всенародную поддержку его армии японцы обеспечили очень нехило. Ну а материально-техническое обеспечение из СССР шло вообще бесперебойно: японцам на севере своих владений как-то стало не до Кореи. Совсем не до Кореи: в сентябре менее чем за месяц японцев вышибли с Сахалина и Курил. Причем товарищ Сталин (правда, после очень долгих споров и обсуждений с Сашей Суворовым, Светланой и Ольгой) согласился с тем, что японский остров Хоккайдо на самом деле является частью Курильских островов под названием Йессо…

Вообще-то японцы успели выстроить на острове неплохой аэродром, с которого Пе-8 и Пе-12 легко доставали до самых отдаленных островов самой Японии. А раз уж немцы в Иене героически выпускали более чем неплохие объективы к телеуправляемым бомбам, я промышленностью у Японии стало плоховато. Плюс потеря Кореи и Манчжурии, да и товарищ Мао к концу года выбил японцев практически со всего континентального Китая и готовил десант на Тайвань…

Кстати, после того, как Народно-освободительная армия Китая выпинала британцев из Гонконга, Гоминьдану тоже стало очень грустно…

Откровенно говоря, Валентина очень удивил тот факт, что при освобождении Курил японские войска практически не сопротивлялись: они слегка повоевали на Сахалине и на Парамушире, да еще несколько попыток сопротивления продемонстрировали на Хоккайдо, а в основном спешили сдаться. При том, что «в старом мире» янки практически любой остров брали после затяжных и ожесточенных боев. Свое удивление он изложил на традиционной новогодней вечеринке, но Света ему эту «странность» объяснила очень просто:

— У японцев самые мотивированные и выдрессированные войска как раз на юге были, а с севера они никакого сопротивления вообще не ждали, не говоря уже о наступлении с нашей стороны — и здесь армия у них состоит из солдат третьего сорта. Да и промывка мозгов у них вся была направлена на борьбу с американцами, так что наше наступление даже у генералов вызвала глубочайший когнитивный диссонанс. Да и то, что наши самолеты их заводы сносят одной бомбой, репутацию нужную создало, а самураю сдаться противнику, равному богам по силе, не особенно и стыдно. Я, правда, не совсем понимаю, что Иосиф Виссарионович собирается делать с японцами на Хоккайдо…

— Он ничего с ними делать не собирается, — вмешалась в разговор Оля, — этот вопрос мы со Струмилиным уже обсудили, всё подсчитали и Сталин эту проблему на нас перебросил.

— Продолжай, — заинтересовался Валя.

— Уже продолжаем. Василевский утром сообщил, что японцы предлагают переговоры…

— А на хрена нам переговоры?

— А на хрена нам Япония? Хирохито уже понял, что война с державой, за пару лет разгромившая фашистскую Германию вместе со всеми ее сателлитами, Японии не под силу, и предпочитает капитулировать перед нами, а не перед американцами. Потому что, если капитуляцию правильно обставить, это будет… это можно будет внутри Японии представить как договор между равноправными державами, подписанным без потери лица…

— Капитуляция? С потерей Хоккайдо и без потери лица?

— А ты Светочке спасибо скажи: она раскопала, что в договоре от тысяча восемьсот семьдесят пятого года, по которому Япония навсегда отказывалась от прав на Сахалин, особо указано, что если Япония этот договор нарушит, то ее права на Эдзо аннулируются в тот момент, когда Россия об этом заявит. Вот Россия и заявила, так что всё честно получается.

— Что, прямо так и написано? — удивился Валя.

— Ну, почти так, — усмехнулась Света, — но при острой нужде текст и так можно интерпретировать. А у Хирохито нужда не просто острая, а аж печёт!

— Короче, — продолжила Оля, — мы предложим японцам забрать своих с Йессо, а за это не будет оккупировать остальные острова и геноцидить джапов уже там.

— Думаешь, они согласятся?

— А им деваться некуда. Товарищ Мао уже забрал Окинаву и вообще все острова Рюкю до этой самой Окинавы, товарищ Ким Цусиму прибрал. И при этом оба, особо человеколюбием не страдая, от японцев острова зачистили капитально — но лишь от японцев, тех же окинавцев Мао трогать запретил. Так что некоторое восстановление численности японского населения в Японии поможет Хирохито хоть как-то сохранить японскую человеконенавистническую цивилизацию.

— А нам-то это нахрен?

— Нам просто некогда с ними возиться, да и возможностей экономических что-то там сделать у нас нет. Нам бы с Германией разобраться, а на японцев, если они снова оборзеют, бомбу всегда уронить можно будет. Вот только они еще долго оборзевать не в состоянии будут…

— Самое смешное, что янки такой исход войны вполне устраивает: им больше не нужно воевать, да и по окончании войны японцам придется под них стелиться. Мы-то джапам помогать не будем, так что с точки зрения внутренней политики в США тоже все будет очень красиво. А Рузвельту сейчас очень нужна такая бескровная победа: в Италии, конечно, Эйзенхауэр одержал чистую победу — но экономически Америка все же изрядно просела, да и Эйк приобрел слишком большую, по мнению демократов, популярность…

— То есть мы отдает Японию американцам? — недовольно пробурчал Саша.