Его картины вследствие прекрасной отделки приобретали необыкновенную выразительность действия. Весьма также важным он считал изображение душевных движений человека, в чем особенно отличался, как это было у старых мастеров.

Он умер в Лейдене в 1533 году шестидесяти пяти лет от роду.

Корнелис Энгелбрехтсен (1468, Лейден — 1533, там же) — один из ведущих мастеров лейденской школы конца XV — начала XVI в. Среди его учеников были Лука Лейденский и Артген ван Лейден, а также трое его собственных сыновей — Питер (ок 1490 — ок 1560), Корнелис (1493–1544) и Лукас (1495–1552), прозванные Кунстами. Энгелбрехтсен создавал алтари и картины на религиозные сюжеты. Сохранился ряд живописных произведений мастера. Кроме упомянутых К. ван Мандером, это два триптиха со сценой «Распятие Христа» (Утрехт, Центральный музей; Базель, Художественный музей); а также картины «Изгнание Агари» (Вена, Художественноисторический музей); «Призвание Матфея» и «Увенчание тернием» (обе — Берлин, Государственные собрания); «Христос в доме Лазаря» и «Распятие» (обе — Амстердам, Рейксмузеум); «Распятие» (Стокгольм, Национальный музей; Нью-Йорк, Музей Метрополитен); «Голгофа» (Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж); «Оплакивание Христа» и «Святые Константин и Елена» (обе — Мюнхен, Старая пинакотека); «Искушение св. Антония» (Дрезден, Картинная галерея старых мастеров); «Портрет супружеской пары» (диптих; Брюссель, Королевский музей изящных искусств).

Из числа знаменитых представителей нашего искусства особой памяти заслуживает Барент из Брюсселя, превосходный живописец, который одинаково искусно писал как клеевыми, так и масляными красками и отличался замечательной тонкостью рисунка и правильностью фигур. Он был на службе у принцессы Маргариты, правившей в то время Нидерландами, а также живописцем императора Карла V.

В Антверпене, в часовне Попечительства о бедных, находится его картина «Страшный суд»[100], написанная на доске, которую он, чтобы сообщить краскам более живости и прочности, предварительно всю вызолотил. Этот прием помог ему также и небо сделать прозрачным.

В Брюсселе его произведения можно встретить в церкви Св. Гудулы[101], а также и во многих других. В Мехелене им была написана для капеллы живописцев картина, которая представляет св. Луку, пишущего Богоматерь. К этой прекрасной картине, исполненной масляными красками, Михил Кокси написал потом створки[102].

Для принцессы Маргариты, императора и других высокопоставленных особ он нарисовал и написал красками много превосходных картонов для гобеленов, в исполнении которых выказал редкое искусство. За эти работы ему платили очень щедро.

Для императора он исполнял различные охоты[103], причем на заднем плане изображал леса и виды окрестностей Брюсселя, где обыкновенно происходили императорские охоты. Император и другие принцы и принцессы были воспроизведены здесь с натуры, и все это потом было выткано дорогим способом, как гобелены.

Недавно были привезены в Голландию, в Гаагу, его сиятельству графу Морицу шестнадцать, исполненных также Барентом, очень красивых и искусно написанных красками картонов для гобеленов. На каждом картоне был изображен кавалер или дама верхом на лошади; все эти кавалеры и дамы были портретами представителей Нассауского дома[104], написанными с натуры. Его сиятельство граф Мориц велел жившему в Делфте искусному антверпенскому живописцу Гансу Йордансу сделать с этих картонов копии масляными красками[105].

Судя по годам, проставленным на картонах, им теперь было бы уже около ста лет, по этим датам можно заключить и о времени, когда жил и работал этот мастер. Я думаю, что он дожил до глубокой старости; но ни времени его рождения, ни смерти я узнать не смог, так как не нашлось ни одного прилежного писателя, который бы отметил подробности жизни такого выдающегося человека, каким был этот мастер.

Нидерландский живописец и рисовальщик Барент ван Орлей (ок. 1488, Брюссель — 1541, там же) был одним из видных представителей романизма. Он работал в Брюсселе, был придворным художником наместницы Нидерландов Маргариты Австрийской и ее преемницы Марии Венгерской. Создавал алтари, картины на религиозные сюжеты, портреты, а также эскизы для шпалер и витражей. Зрелая манера художника сложилась под влиянием творчества Госсарта и Дюрера, посетившего Брюссель в 1520 г., а главное — благодаря знакомству с серией картонов Рафаэля «Деяния апостолов», доставленной на шпалерную мануфактуру Брюсселя в 1514 г. Наиболее значительные из сохранившихся работ Барента ван Орлея, помимо упомянутых К. ван Мандером: «Алтарь святых апостолов» (1512, центральное панно — Вена, Художественноисторический музей; створки — Брюссель, Королевский музей изящных искусств); «Благовещение» (1517, Кембридж, Музей Фицуильям); «Портрет Георга ван Зелле, врача Карла V» (1519), «Алтарь Иова» (1521, оба — Брюссель, Королевский музей изящных искусств); «Св. семейство» (1521, Париж, Лувр); «Мадонна с Младенцем» (Нью-Йорк, Музей Метрополитен; Мадрид, Прадо). Талант Орлея-декоратора особенно ярко проявился в поздний период творчества (1530-е), когда он создавал картоны для шпалер и витражей («Битва при Павии», Неаполь, Музей Каподимонте; «История Иакова», Брюссель, Королевский музей изящных искусств; «Охоты императора Максимилиана», Париж, Лувр, и др.).

Мы знаем и по опыту, и по рассказам историков и поэтов, что те люди, которых природа, избрав чудесным образом из целого множества им подобных, делает своими любимыми чадами и как бы предназначает им возвыситься необыкновенными и похвальными деяниями и проявлениями духовных и телесных сил над самыми выдающимися умами, нередко уже очень рано дают понять предзнаменованиями, чего можно ожидать от них в будущем. Иные, например, еще в детстве своими умными ответами выказывали врожденный ум и заставляли предполагать, что они удостоятся чести заседать в тайном совете города Рима и получат доступ в Капитолий; другие, согласно сказаниям поэтов, еще в колыбели проявляли силу и отвагу, удушая змей. Да и пословица говорит: «То, что должно стать крапивой, рано начинает жечь и кусаться».

Из многих даровитых мастеров живописи, уже с юных лет приобретших известность, о которых было сказано раньше, я не знаю никого, кто бы мог по природным способностям сравниться с нашим Лукой Лейденским, который был как бы уже рожден живописцем и гравером с кистью и резцом в руках. Удивляешься и едва веришь, когда слышишь, хотя бы и от людей, это знающих, что он еще девятилетним мальчиком выпускал в свет превосходно и тонко исполненные на меди гравюры собственного измышления; некоторые из них и теперь еще находятся в числе не помеченных годом. Те же гравюры, на которых выставлены годы, дают полную возможность определить, в каком возрасте он их вырезал, так как он родился в Лейдене в конце мая или в начале июня 1494 года[106].

Отца его звали Гуго Якобс[107], и в свое время он был также выдающимся живописцем. Лука, бывший мастером от природы, сперва учился у своего отца, а потом у Корнелиса Энгелбрехтсена, и так как вместе с врожденной склонностью он чувствовал и любовь к искусству, то всегда выказывал необыкновенное прилежание и, сидя при свечах, многие ночи превращал в день. Игрушками и игральными костями ему служили различные орудия искусства — уголь, мел, перо, кисть, резец и тому подобное. Товарищей себе он выбирал среди живописцев, золотых дел мастеров и живописцев по стеклу. Мать часто мешала ему в его ночных занятиях рисованием, но не столько из желания сберечь свечи, сколько из опасения, что ночные бдения и переутомление головы могут причинить вред его юному, нежному телу и умственным силам или остановят их развитие. Он же без устали рисовал с натуры головы, руки, ноги, дома, пейзажи и различные ткани, что доставляло ему особенное удовольствие.