Ухаживавший за ним уроженец города Брюгге живописец Оливье Бард, а также другие прилагали все старания держать его как можно крепче, ибо он метался и ворочался на своей кровати с такою силою, что рана на груди опять раскрывалась, и с каждым разом положение становилось все хуже и хуже. Проведя в таком страшно беспокойном состоянии несколько дней и ночей, он умер. Это было в 1563 или 1564 году[282].

Некоторые утверждают, что он в Риме или ином каком месте Италии был повенчан с другой женщиной и всегда потом ходил задумчивым и унылым, мучаясь тем, что так коварно обманул и покинул свою первую жену. Одним словом, его печальная кончина достойна сожаления. Он был похоронен в названном монастыре.

Я говорил здесь об ученике прежде, чем об учителе, по простой случайности; но мне тем легче могут простить это потому, что ученик превзошел в искусстве своего учителя и к тому же он был моим учителем. Если же принята в расчет время их смерти, то, конечно, Карел должен быть упомянут много раньше.

Подробно изложенная К. ван Мандером биография его учителя Питера Влерика (1539, Куртре — 1581, Турне) по сей день остается основным источником сведений об этом нидерландском живописце и рисовальщике. Он учился в Ипре, Мехелене и Антверпене. Совершил путешествие через Францию в Италию, задержавшись в Венеции, Неаполе и Риме. По возвращении на родину Влерик работал в Куртре и Турне (с 1568 или 1569), писал картины на религиозные сюжеты, портреты, а также изображения архитектуры. Многочисленные произведения художника, названные К. ван Мандером, ныне неизвестны.

Неизвестно и наследие учителя Питера Влерика — Карела из Ипра (собственно: Карел Форт, ок. 1510, Ипр — 1562, Куртре), который, согласно К. ван Мандеру, писал не только алтарные и станковые картины, но и расписывал в технике фрески фасады домов и стены монастырей, а также создавал рисунки для витражей и скульптуры. Он побывал в Италии, затем работал в Ипре, где около 1554 г. его учеником был П. Влерик Умер Карел Форт в аббатстве Грунинген в Куртре.

Если иной знаменитый и благородный род иногда, вследствие превратностей судьбы, приходит в упадок, то небо, кажется, еще долго сохраняет к нему такую милость и благоволение, что либо тот, либо другой из его сынов достигает высоких почестей. Так было и с Антонисом ван Монфортом, происходившим из рода баронов и бургграфов ван Монфорт, как это явствует из доставленной мне почтенными советниками города Монфорта его родословной, скрепленной городской печатью. Его отца звали господин Корнелис ван Монфорт, по прозванию ван Блокландт; это прозвание было присвоено ему отчасти потому, что предки его владели в этой стране ленным поместьем, а отчасти по деревне и ленной земле, лежавшей между Горкумом и Дордрехтом, носившей название Нижний Блокландт. Он долгое время был сборщиком податей у господина Гарена и барона Мориальмец, а потом бургомистром города Монфорта. Итак, наш Антонис унаследовал свое прозвание Блокландт от находившегося близ Монфорта имения Блокландт. Это имение племянник Антониса, господин ван Блокландт, умерший в 1572 году бездетным, передал по духовному завещанию младшему брату живописца, пенсионеру города Амстердама. Антонис родился в 1532 году в Монфорте, а изучать искусство живописи начал в Делфте у своего дяди Хендрика Ассюерусзона[283], живописца хотя и посредственного, но все же довольно хорошего портретиста. Здесь Блокландт пробыл несколько лет; а затем, к великой его радости, был отдан в учение к пользовавшемуся в то время громкой славой Франсу Флорису, где он в течение двух лет добился очень больших успехов.

В 1552 году он вернулся в Монфорт и здесь, девятнадцати лет от роду, женился на дочери одного почетного гражданина, бывшего одновременно бургомистром и церковным старостой; детей от этого брака у него не было.

Затем он переехал в Делфт, где, поселившись у длинной плотины, начал с еще большим рвением путем постоянных занятий и упражнений совершенствоваться в живописи. Он занимался композицией, писал красками, рисовал и делал очень хорошие наброски с натуры нагих людей, в особенности женщин, чтобы знать и верно изображать мускулы и другие подробности строения тела, мягкую округлость форм, присущую им окраску, распределение складок, бликов и теней и более свободно трактовать нагое тело и его движения. Благодаря такому большому прилежанию и такой необыкновенной наблюдательности он достиг замечательного мастерства и совершенства в изображении нагих фигур, одежд, голов и других частей тела и за свои на редкость рачительные работы стяжал себе громкую славу. Он много писал крупных произведений, ибо имел к большим картинам особенную склонность, которую во всякое время мог в достаточной степени удовлетворять заказами на большие алтарные образа со створками, картины на дереве и полотне и тому подобное. Портреты с натуры он писал редко и не домогался славы в этой отрасли живописи, чувствуя влечение к композиции, хотя он, как хороший мастер, отлично писал с живых людей. Доказательством этого могут служить несколько портретов его отца и матери, где оба были превосходно написаны; но особенно хороша была голова отца, борода которого написана как бы прозрачными красками. Этот портрет находится в доме племянника нашего живописца, господина Ассюеруса, на Вормустрате в Амстердаме.

Что касается манеры исполнения, то Блокландт очень близко следовал манере своего учителя Франса Флориса, хотя имел ту особенность, что очертания предметов на своих картинах обыкновенно намечал пером из крыла гуся или какой другой птицы и затем складки одежд и обнаженные формы подштриховывал кистью. Он очень хорошо писал одежды, руки, ноги и лица, чем придавал необыкновенную привлекательность своим произведениям. Сверх того, он чрезвычайно искусно обрабатывал волосы, которые вообще служат большим украшением лиц, особенно бороды стариков. В выборе аксессуаров он был очень умерен. В церквах Делфта было много прекрасных алтарных картин его; между прочим, и в Гауде также была одна, совсем выдающаяся по своим достоинствам крапина «Усекновение главы св. апостола Иакова»[284]. Все эти прекрасные произведения по большей части во время мятежного иконоборческого движения в слепой и бессмысленной ярости были уничтожены, и, таким образом, варварские руки отняли у любящего искусство потомства возможность любоваться ими; теперь их остается очень немного.

В Утрехте можно видеть несколько его картин и алтарных складней; между прочим, в доме девицы ван Хонтхорст, расположенном позади собора, находится одна такая его картина с двумя расписанными с обеих сторон створками. На средней доске было изображено Вознесение Марии, а на створках с внутренней стороны — Рождество Христово и что-то еще другое, а с внешней — Благовещение Марии[285].

В Дордрехте, в помещениях городской стражи, есть несколько прекрасных и очень красивых по виду его картин, изображающих Страсти Господни, или Распятие Христа[286].

Что касается его характера и образа жизни, то он был по природе человеком очень тихим и трудолюбивым; одевался не слишком роскошно, но чисто, опрятно и скромно; в доме своем поддерживал строгий порядок и благочиние и пользовался у других людей большим уважением. К этому нужно еще прибавить, что как бы в знак своего высокого происхождения он всегда ходил по улицам в сопровождении слуги.

У него была очень красивая манера исполнения эскизов к картине, доказательством чего может служить находящаяся в Лейдене, в доме любителя искусств Питера Хёйгенса «Золотой колокол», в верхней комнате, картина, изображающая Вирсавию, купающуюся вместе с другими женщинами. Хотя Блокландт сделал только набросок этой картины и она осталась неоконченной, но тем не менее произведение это должно цениться выше оконченных, что в раннюю пору его деятельности можно было наблюдать нередко.