Проныра он был ещё тот, вечно чем-то приторговывал и балансировал на грани «члена воровской шайки и фарцовщика винилом». Ну это уж, конечно, я «по-писательски» загнул, но малая частичка истины водилась в моей шутке…Я не осуждаю его никоим образом. Небогатые его родители не помогали ему совершенно, и рассчитывать он мог лишь только на ловкого себя самого. Но методы добычи денег были, мягко говоря, затейливые. Приводить примеров, как говорится, не стану… Но любовь к сиятельному «Accept» и женскому народонаселению сгладила наши этические противоречия. И конечно же, святой справедливости ради не могу не отметить его фантастическое чувство юмора, порой бьющее через такой уж край, что можно было бы в нём и немного сократиться.

Но тогда это уже был бы вовсе не тот замечательный дружок мой Николай. Курьёзный случай, кстати, произошёл с ним в трудовом лагере…

Хорошее слово – лагерь, правда?! Для тех, кто не застал – это летнее занимательное времяпрепровождение советских школьников под чутким присмотром классных руководителей, которое заключалось в прополке совхозно-колхозных полей, получения пизд…лей от деревенских, ну и попытках потискать за территорией «ту» девчонку, на которую с интересом посматривал в школе.

Деревенские, кстати, с большим нетерпением ждали нас, летних городских гостей, ибо жизнь их становилась с нашим приездом интересной, наполненной смыслом. Во время вечерней поверки каждый из выстроенных по периметру спортплощадки пионеров и комсомольцев мог быть тихонько выдернутым из строя и «отметелен» до полусмерти нашими сельскими друзьями.

Вот в эту-то идиллическую атмосферу и влились наш Коля Херувимов и его милый друган Серёжа Карабанов, в качестве нелегалов. Серёжа давно уже не числился в школе и находился на «привилегированном» обучении в «ПТУ». Прибыл он по любезному приглашению Николая, который честно отпахал свою смену раньше и клятвенно наобещал «мсье Карабанову», что после каждого из обедов и ужинов остаются (цитата) «полные бачки жратвы». К вечеру выяснилось, что никаких излишеств не ожидается, и Карабанов, наморщив остатки ПТУ-шного мышления, выдал: «Колян, я не понял, ты же обещал полные бачки жратвы?!». Это были типичные жертвы легенд и мифов о трудовых лагерях. Они были крайне смешны тогда в своей босяцкой наивности, но мы всё же накормили их, бедолаг, вскладчину, чем смогли.

Предки мои, покорно скрипя зубами, терпели мою «чокнутую» музыку, но только не «Heavy». Припоминаю лишь единственный уникальный прецедент вынужденного терпимого отношения. Это случалось, когда я после школьных ненавистных занятий «правильным лохом» ездил ещё и в Универ на подготовительные курсы. Вот тут я отрывался! Когда я триумфально возвращался, суетливые мамуля и бабушка бегали вокруг уставшего и «нагруженного знаниями» сознательного дитятки с тарелками и кастрюлями, а я самодовольно ужинал и «дурни́ной» слушал злобную «спиду́ху» Exciter, особенно смакуя милую песенку «Black Witch». И никто не посмел бы сказать мне и слова упрёка – сы́ночка заслужил… Куражась безнаказанностью, я сановитым барином кушал под этот самый Exciter рядом с нашим куцым «шкапчиком» на кухне. Вся эта комическая ситуация была просто парадоксальной: я лихо врубал «спид-метал», а любимая мамочка совсем не ругалась и даже не пугалась этих людоедских дикостей – сынок поучился, кушает-слушает – отдыхает. А песенка, доложу я вам, была не для слабонервных, просто приглашаю всех желающих представить, как speed-группа играет «медляк».

И наконец, ещё одно сугубо яркое «HMR-воспоминание» – «молодая, да ранняя» свадьба одного моего бывшего одноклассника. «Замечательным» нашим свадьбам я надеюсь посвятить ещё несколько слов отдельно. Чудовищней и пошлее события быть не может, тут я мыслю только за родную Россию, ибо за границей мне на тамошних бракосочетаниях так и не довелось побывать. Боюсь, у меня не хватит природной язвительности и сарказма, чтобы передать на терпеливой бумаге все прелести этого довольно жуткого действа. Дружище, дорогой, это не про твою свадьбу конкретно, не сердись и не думай плохого! Я не хочу обидеть никого, но…

Эта свадьба была просто выдающейся для меня, так как я поставил личный рекорд по выпитому в отдельное детское лицо. Два пузыря. Никогда, никогда больше я так не… В общем, никогда мне не было так худо, как в эту страшную ночь…

Но на свадьбе я освоился довольно быстро – через 200 грамм. Все «гоп-чуваки» стали милыми, простушки-девчонки красотками, и каждая из которых, как оказалось, в меня страстно влюблена. Я даже простил краснорожего баяниста, который жарил стандартный набор: «Кто родился в январе – вставай и выпивай…». Ну разве только неожиданно встал поперёк очередного его «искромётного» тоста, показал «козу» и задорно закричал: «Металл давай!». Кстати, он пунктуально перечислил все двенадцать месяцев года, и каждый раз выпил, клянусь!

Я выдал много залихватских трюков, к примеру, эффектно вылил в салатник бутылку красного вина и долго бросал туда яблоки, наслаждаясь красивыми всплесками, и так далее по изменчивому настроению. Последним было то, что я учтиво обратился к сидящему справа подельнику по свадьбе, сопровождая вопрос галантным поворотом предплечья, и свалил на пол всю посуду в радиусе руки. После этого милого фокуса я был ласково подхвачен под мышки и бережно вынесен за дверь.

Свадьба закончилась… Мне немедленно стало грустно, и я, постояв немного в лёгкой медитации перед запертой квартирой, осторожно, как мне тогда казалось, постучал. Мне, как ни странно, милосердно открыли и даже зачем-то впустили обратно. Подумали, наверное, благоразумно – да пусть его сидит, а то потом дверь новую вставлять…

Долго затем я бродил по городу, пугая редких прохожих, пока не очутился дома, обнаружив себя висящим молодецким чело́м, уж пардон за «куртуазности», над общеизвестным фаянсовым изделием…

«Металл давай!» – и даже в самый нелепейший миг Бытия я бросал вызов Вратам Ада!

Когда-то, очень давно я и мой замечательный школьный кореш Лёха Вареник, два идеальных воплощений «ботанизма», совершали ежевечерние прогулочные круги по мрачноватому посёлку, рядом с нашими домами. Променады были весьма небезопасны на предмет общения с местным отребьем. Я их и гопниками-то назвать не могу, это настоящие шайки подонков, которые злобно метелили нас, сука, подло грабили и вообще не давали дышать и наслаждаться жизнью в её прекрасных «ботанских» проявлениях.

Описать этих озлобленных, завистливых, жестоких до садизма зверьков лучше, чем прекрасный писатель Елизаров в «Мультиках» нельзя, поэтому всю эту захватывающую гадость нашего детства можно почерпнуть из сей очень сильной книги. Замечу только, что роли членов подростковой «восьмидесяшной» шайки – «Нервный», «Красивый» и все мерзкие остальные, это настолько в точку, будто мы жили с ним в соседних дворах.

Итак, тревожно оглядываясь по сторонам, мы начинали священный обход, огибая в начале пути родную школу № 172. «Дважды школу дураков», как тогда не без причины говаривали, поскольку школа № 86 была печально известна, как «натурально для умственно отсталых». Ну а если произвести некоторые арифметические действия, подвластные даже прилежным воспитанникам школы для УО, можно оценить тот нехитрый ученический юмор.

Далее по кругу следовали жуткие, словно обожжённые дочерна, двухэтажные бараки, где до сих пор, кстати, живут некие люди. И по сей же день они навевают такую безысходную тоску в моём сердце, что, думаю, древний архитектор всего этого пугающего благолепия выполнил свою сверхзадачу – создание полнейшего угнетённого состояния у созерцающего.

Потом на привычном пути возникала замечательная пивнушка-рыгаловка «Колос», где безрассудно пивались нами подростковые напитки, типа «Жигули» и, собственно, фирменный одноименный «Колос» из литровых банок (кружек вечно не хватало – то ли столько было любителей благородного пойла, то ли их элементарно пиз…или со страшной силой). Причём, кто помнит, эффектная пена создавалась с помощью стирального порошка «Лотос», ибо разбавленное водой пивко ну совсем уж не желало пениться, а деловые люди были всегда.