Первая же «чекушка» развязала язык и деликатному Андрюхе, который прекрасно знал цену этому копеечному «хай-теку»: «Да ты чё, чувак, не слышишь что ли, колонки-то так себе, и это я ещё мягко выражаюсь… Вот, заслушай, как всё расцветёт…». С этими откровенными словами, он залихватски «подрубает» реальные продвинутые «гробы с музыкой» и «авторитетный звукопёр» замирает в остолбенении: «Это ты чего сейчас сделал? Чего сделал-то, а? Это ты «сидюк» поменял, и такая разница только-то из-за «сидюка», что ли?». «Да нет, друг, это я настоящую, приличную акустику пришпандорил».

И снова «звукоре́жские» огромные лапы лупят по многострадальным ляжкам, и начинаются новые причитания: «Ну это вообще, я не знаю что! Такой звукан, такой звукан! Слышишь, слышишь? Как будто музыканты прямо перед тобой, слышишь, да?!!».

Для сравнения вновь тестируется опозоренный «Panasonic», и сразу же идёт в бой миллионерский «хай энд». «Инженер по звуку» просто уже дурниной голосит: «Даже не ставь мне этот сраный «Panasonic»! Ничего и знать больше об этом японском говне не желаю!».

Закономерно появляется новая «чекушечка», и с каждой поглощаемой рюмкой впечатлительный «звуковик» становится в экспериментировании ещё более изощренней. Он начинает со знанием дела и значительностью на челе слегка поворачивать колонки друг против друга, и немедленно появляются следующие глубоко профессиональные комментарии: «Вот так нужно их располагать, понимаешь, самый «саунд» тогда идёт, самый «саунд»!

В размякшие тела грамотно вливаются ещё по рюмочке, и дорогущие колонки поворачиваются лицом к лицу всё более радикально: «Чувствуешь, чувствуешь! Какой звук пошёл, а? Вот смотри, вот тут барабаны и голос в центре, а бас и дудки по бокам, детализация какая? А какая локализация?».

Неизбежность следующей рюмашки, думаю, ясна и ребёнку. После этого неутомимый в изысках «саундпродюсирования» «звукач» поворачивает бедные колоночки практически «губы в губы, глаза в глаза», и в его экстатическом закатывании глаз и блаженном выражении на лице читается: «Вот оно, идеал достигнут, это и есть воплощение гармонии… А где бы всё это таинство было, если б не трепетные пальцы «Мастера», что произвели магические, тончайшие изменения, и грубая техника была одухотворена Гением, Прометеем и Повелителем такой зыбкой материи, как звук!».

Сегодня снова неуёмный в «человековедении» Андрюха пугал очередной своей «бытовушкой», но я почему-то всё прилежно зафиксировал. Ну так что, рассказать что ли…

В очень типично-показательной общаге одна чрезвычайно простая тетёха проживала с не менее «малоклеточным» чуваком и… двумя его соседями. Такая вот милая Швеция по-российски. Она их нежно обстирывала, сытно готовила и простодушно считала основного корешка своим мужем. Он так не считал… И подло привёл как-то левую девку, из «легкомысленных», заночевать.

Ночью весь «цвет дворянства» привычно нажрался, и с похмельного утреца «полузаконная жена», оставшаяся на этот раз ночевать у подруги, по обыкновению заботливо принесла благоухающий борщ в гигантской кастрюле. Но дверь была подозрительно заперта…

В истеричных «непонятках» она бешено колотила в фанерные врата, и кто-то из мающейся «аристократии» сдуру и с бодунища впустил её. Ошарашенная «благоверная» кинулась в крик, задаваясь неоригинальным женским вопросом, мол, кто эта сучка? А наш же почти «муженёк» с законного перепою возьми да и брякни не менее «свежее», дескать, «да это ж сестрица моя родименькая в гости с Украины приехала».

«Супружница» профессиональным отточенным жестом инквизитора сдергивает простыню со встревоженной гостьи и вполне резонно голосит: «А почему это твоя сестра с Украины… без трусов?!!». «Хохляцкая сестричка», как на грех, тоже оказалась девахою бойкой и решила контратаковать – а ты сама-то, мол, курва, кто такая есть? В ответ ненаглядной ближайшей родственнице несётся гневное: «Да это вообще-то мужик мой, муж, даже можно сказать!».

Суп ожидаемо падает на пол и, безусловно, начинается драка. Мужички-сожители с угару вообще не понимают абсолютно ничего и только похмельно икают, выпучив мутные от мыслительного напряжения глаза.

Кончилась же вся шекспировская драма тем, что обе обманутые тётки, обожжённые напрочь так и не опробованным борщом, солидарно ушли, оставив этих неверных и неблагодарных животных.

Зачем вот я доложил всю эту чушь? Совсем же не наша тема… Ни фига не «рокенрол»… Не знаю, прилипла «лавстори», мать её, пусть уж живёт!

Опять неиссякаемый Андрюха и снова цирковая «лавстори» в стиле «Питер Брейгель Старший».

Итак, буду краток, но ёмок, как протокол следователя. Один вполне домашний себе мужичок мирно выгуливал такую же заласканную комнатную собачонку по парку, и на дивной поляне на пенёчке увидел милую плачущую двадцатилетнюю девушку с недопитой бутылкой портвейна.

Как гуманист и вообще потенциальный защитник униженных и оскорблённых, он участливо испросил её на предмет, «чего, мол, плачешь, красотка?». Девчушка, глотая горькие слёзы, поведала ему на ушко, что только что рассталась навсегда с «любимым до гроба парнем», да ещё каким – красавчиком и сердцеедом.

Ясное дело, что сообразительный дядёк, хоть и явная тихоня, и вообще, зашуганная личность, с энтузиазмом принялся успокаивать «брошенку» стандартным и пошлейшим манером: «Ты ж такая молодая, да растакая красивая, найдёшь себе другого, ещё краше, милей и богаче! Да и вообще, дело ж такое, житейское, всё ведь бывает…».

То да сё, покурили. Допили. Мужичишка галантным манером сбегал ещё за пузырём водки. Дело, разумеется, как-то само собой пошло на сближение. Он расстелил куртку в густых, так и зовущих к страсти кустах, и с избитыми словами, мол, «это лучший способ забыть всё», начал активно её «утешать».

Откуда же ему было знать про один сущий пустячок, известный, видимо, лишь одному лукавому Эросу. В недостойной, но увлекательной суете у нашего дядьки совсем вылетело из кругом идущей головы, что где-то рядом «на районе» рыщет навеки любимая жена…

Его ничегошеньки не подозревающая жёнушка, томно дефилируя неподалёку, заметила, что одинокая их собачка гуляет свершено одна и без присмотра. Волнение за судьбу родимого мужа овладело заботливой женщиной, и она в великой тревоге крикнула прямо в мохнатое ухо скотинки: «Где же хозяин, веди же скорее к нему!».

Собаченция же простодушно и без малейшего злого умысла привела охваченную заботой супругу прямо к преступным кустам. Законная жена, завидев сей дивный эротический этюд, понятное дело, издает дикий вопль. Дяденька-эротоман в не меньшем культурном шоке – откуда в парке жена?!!

«Безутешная» же наша «молодуха» от крика воплощённой ревности испугалась до полусмерти, схватила куртку, остальные пикантные шмотки помельче, включая завлекательные кружева, и голышом кинулась бежать прочь от позора и побоев.

Здесь нужно сделать небольшую, но принципиальную ремарку – до этого необыкновенного происшествия жена незадачливого «утешителя» устроила ему недельный мораторий по части женской ласки, и это у них в дружной семье практиковалось довольно активно.

И тут хитрый наш дядька, наш замечательный умница, в святом пафосе и слезою в очах патетически заявляет жене: «Вот! Ты мне неделю не давала, что же я взрослый мужчина должен в душе сам с собой? Ведь это же ты и виновата во всём! Только ты! И во всём!».

Вновь получился какой-то неумный трамвайный анекдот… И снова жестокий вопрос: «Нафига я развёл тут такое недостойное безобразие?..». Пока что царским жестокосердным цензором решаю, войдет сия порнография в книжку или же нет…

В 9–40, а стало быть, для меня весьма ранним утром я был разбужен не знающим жалости будильником, но на сей раз расколотить крикливый мобильник мне не хотелось, а, напротив, слова благодарности сами срывались с губ в адрес моего маленького пластмассового дружка.