Если я вдруг вспомню что-то из богатого репертуара моей чудесной бабули, то обязательно и в красках доложусь, и, уверяю вас, вы не пожалеете!

Да, лексика отдельных занятных персонажей, с которыми пришлось мне «поручкаться» и пропустить по «трёхлитровой банке» порой и вовсе поражает своей причудливостью…

На обязательной картошке перед первым курсом Универа к нам в хибарку заходил частенько деревенский парень лет двадцати восьми, жилистый, лысеющий и крайне женолюбивый. Относился он к нам дружелюбно, но ветреных наших девчонок раскрутил «на любовь» тот паренёк немало.

Так вот, каждый раз, как только он заставал нас безмятежно курящими, неизменно и неожиданно появляясь из мрака и пугая внезапностью, то миролюбиво бросал всегда одну и ту же неприличную фразу: «Ну что, курки́е…а́ные?!». Для наиболее полного понимания своеобразия фонетики поясняю: первая буква непечатного слова – «е», а не привычная «ё», а вот ударение строго на «а», отчего фразочка получалась намного более ядрёная, просто изумляющая новизной подхода к российскому мату, а, главное, дико смешная.

Ну, раз уж пошла такая юмористическая катавасия с бытовой филологией вперемешку, нескромно сообщу и об одной из своих, личных дикостях. Есть такая изумительная повесть Анатолия Рыбакова «Каникулы Кроша», в которой кроме трогательных взаимоотношений юных героев, некий подлый и беспринципный искусствовед Владимир Николаевич или «Вэ Эн» охотится за знаменитейшей японской фигуркой-нэцке «Рисующий мальчик».

Ну а мне, аномальной и извращенческой личности, пришло в больную голову, что молодой бандит, давящий физически и морально на свою коммерсантскую жертву, может, соответственно, называться «прессующий мальчик»! Как всё же причудливо сказывается многолетнее знакомство с дворовым воровско-бандитским жаргоном…

Сорри, братцы, за всю эту отчаянную дурищу, но кому же ещё её и расскажешь-то, если не вам, безумным индивидуумам, кто отважно читает эту странную книгу до сих пор.

Сейчас выдам такую «контрреволюцию»… Даже жутковато… Набираю воздуха в лёгкие перед отчаянным прыжком в ревущую бездну…

Замечательное всё-таки изобретение «вконтакте»! Уф-ф-ф… Я таки сделал это… Первостатейной пошлостью считают эту «соцсеть» почти все мои «высоколобые» знакомые. А по мне так удобнейшая штука – можно потрепаться с приятными знакомыми, когда нет бабок на мобильном, разыскать любую музыку, редкую инфу и… старых друзей. Точнее, они находятся сами!

Это так похоже на чудо, но ко мне, как «у нас неприлично говорится», «постучался в друзья» давний и «славный» мой кореш Славик Соколов. Совершенно необыкновенный персонаж из студенческой нашей истории.

Когда-то он был потрясающе музыкален – блестяще играл, как сам Брайан Джонс из косматых «Роллингов» на всём, что было под рукой – фортепиано, гитары, бас. Он даже недолго и слегка игрывал на басу и у меня «в оркестре», причем «лабал на четырёхструнной» весьма недурственно. Но, как и вышеупомянутый мистер Джонс, Славик был склонен к ведению «лайфа» в «жизнерадостном тумане», а посему долго в коллективе не задержался. А жаль… Играть он любил и умел!

Сохранилось пара кассетных записей, где я ору раненным тюленем что-то гневное, а группа шпарит эдаким мелодичным вариантом Sex Pistols. В конце памятной сессии микрофон забыли выключить, и слышно, как музыканты собирают свое небогатое барахлишко, а Славик своим мягким баритончиком лукаво произносит: «Классически…». И в этой наивной фразе плещется столько счастья от совместного музицирования, да чего там, от простой причастности к музыкантскому раздолбайскому клану, что каждый раз мне хочется душевно обнять его.

Он очень хотел играть… Как же так получилось?!! Уж он-то точно был достоин «жарить рок» в нашей «вечной группе» – надёжный, крепкий басист с прекрасным слухом, музыкальным чутьём и чеканным бэк-вокалом! А теперь он пишет, что владеет не всеми пальцами – некоторые почти отнялись… Да что же это такое?!! И сейчас я уже начинаю «поздновато» винить себя в том, что, как и остальные «осторожные», ничем не помог тогда… Когда ему было так тяжело… Просто перестал общаться с «неудобным и неконтролируемым» человеком…

Сколько же весёлых попоек и трогательного невосстановимого общения было в те, «свои времена»! Существовал даже целый язык, подобный «митьковской фене», когда мы со Славиком свободно себе «тёрли», скажем, только фразами из «Места встречи изменить нельзя», и нам вполне хватало! И когда он, словно из тьмы прошлого, прислал мне снова все эти «вы от Евгения Петровича?» и «шлю тебе, Анюта, с ним пламенный привет…», я чуть не разрыдался…

Что-то соплив я стал в последнее время, может, пора уже слегка поработать над собой и включить бывалого циника? Да, пожалуй! Так безобразно раскисать просто непростительно, ведь можно и потерять «братанское» уважение, что чуть было не случилось с легендарным мафиози Тони Сопрано, позорно практиковавшим визиты к «мозгоправу».

Итак! Как-то мы пили всю ночь напролёт – я, наш суровый предводитель Макс и затейник Славик, который отчего-то начал абсолютно все действия и предметы, включая людей и зверей, произносить в каком-то сусальном уменьшительно-ласкательном ключе. Я ржал до колик над всеми этими: «Максимушка, подержи, пиджачишечку! Может ещё по пивчишечку?». И так без конца и умолку. Я был очень доволен и с любопытством ждал каждого нового «неологизму».

Но вот Макс… Он не любил филологии… Он любил женщин. Которых этой ночью он почему-то не наблюдал… Съём явно не клеился, а заплетающиеся языки беспечных гуляк под утро всё меньше и меньше привлекали местных ночных красоток. Наконец, измученный воздержанием Макс решительно скомандовал: «Всё, щас подходим к каким-нибудь толстухам, они уж точно дадут! Прямо при них, демонстративно покупаем гондоны – и ко мне! Чтобы сразу все точки поставить над «и» и разъяснить тёлкам нашу жёсткую позицию!».

Дело было сильно под утро, и мне уже давно ничего не было нужно по части этой экзотической эротики, равно как и хохмачу Славику. Он умилительно улыбнулся Максу и блаженно предложил: «Максимушка, не найдется ещё пару рублишечек, возьмём опять по пивчишечку…». Макс просто взревел: «Да пошел ты на хер со своими словечками, достал уже, идиот!!! Баб нет, утро, бл…ть, скоро, до дому х…й знает сколько пилить! А он…».

«Максимушка, Максимушка, ну что ты! Сейчас берём таксишечку…» – примирительно залопотал Славик, не переставая, тем не менее, продолжать дурить в своём словообразовательном ключе. Я на секунду испугался, что явно расстроенный «секс-фиаско» Макс влепит нашему личному «петросяну» в ухо, но Славик как-то странно испарился и также внезапно материализовался минут через пять, зазывно махая «ручишечками».

Как он, пьяный в дым, умудрился поймать тачку среди ночи в этой пустынной части города, и самое главное, «уболтать» патологически жадного водилу, чтобы тот довёз всю эту шваль бесплатно, не ясно. Но помню только, что даже в машине он продолжал «литературно» хулиганить, извиняясь перед изумлённым собственной щедростью «бомбилой»: «Братишечка, пойми, я – дойду, а вот они – нет! Гошечка с Максимушкой…». Я старался ржать токмо в душе, поскольку дико замерз, и двигать до хаты «пешочечком» мне было уже не зубам.

Сколько же их было, этих маленьких приключений, безумных историй и абсурдных выходок… А вот теперь есть снова Славик, и снова хочется шально жить, записать всю эту забавную чепуху и встретиться хоть ещё разок с добрым моим «корефаном». Да так оно и будет, ты только не пропадай, дорогой мой дружище, пиши мне, пусть и в идиотском этом «контакте», и мы обязательно встретимся в этой жизни, в этой, не в той!

Сегодня почему-то снова вспомнил о Вовке Мигутине, о нашем знаменитом на весь местный андеграунд «Дуне». Чудик без возраста, хоть родом из шестидесятых, в инфантильных кудряшках и таких самопальных татуировках, что обзавидуется сам раздолбай Оззи Осборн. Сладко пропивающий всё, на что падает его беззаботный взор, дурковато поющий «остограммившимся» оперным тенором, он так и стоит у меня перед очами, хитро и как-то по блаженному сбоку заглядывая мне в лицо. Так что-то скучаю я по нему…