Важна не свобода.

Важна иллюзия свободы.

Если мы сможем её сохранить, это, по сути, то же самое, Марта… Мы могли бы дать им право выбора, но это слишком рискованно. Они не поймут, что это — будущее. Они испугаются. Они как дети, которых мы должны, мы обязаны вести за собой.

Мужчины пройдут метаморфозу и станут рабочими, которых затем мы будем выращивать с помощью инкубатора.

Ведьмы тоже будут выращивать себе подобных, используя только избранные гены.

Что же насчёт женщин… Мы о них позаботимся. Они больше не смогут иметь потомство, когда изменятся мужчины, но оно и к лучшему. Наилучшие гены уже собраны среди нас, ведьм. Избавившись от прочих самок, мы избавимся от генетического балласта и сделаем будущее нашей расы ещё немного светлее…

— Знаешь, Марта, в действительности сделать это нужно было уже давно… Из-за особенностей нашего народа, наиболее талантливые женщины всегда становились ведьмами. Способность к размножению сохраняли самые бездарные. Мы ещё не почувствовали негативных последствий даной тенденции, однако со временем она может привести к отрицательной селекции. И тогда среднее… назовём это качеством нашего генофонда начнёт стремительно ухудшаться. Нельзя этого допустить, ни в коем случае…

Именно поэтому мы обязаны, — Благословенная Лукреция наклонила голову в бок и улыбнулась, — провести мою маленькую реформу. Ты понимаешь меня, Марта? Моё сердце обливается кровью, когда я вспоминаю Адель и всех остальных, кого пришлось оставить позади… но оно торжествует, когда я думаю о чудесном будущем, которое ожидает нашу расу… — на последнем слове голос женщины приподнялся и даже стал немного мелодичным.

Марта прикусила губы, ей сложно было устоять на месте, казалось, сама земля уходит у неё из-под ног. Слова Благословенной Лукреции вызвали в ней страшное смятение; ещё сильнее оно стало, когда женщина повернулась и посмотрела на неё своими прекрасными чёрными глазами. На её губах, переливаясь голубоватым блеском, сияла нежная улыбка… Крамольная мысль промелькнула в голове Марты: а что если Благословенная была… Права? Её доводы звучали разумно, а голос был таким приятным, что в него хотелось верить…

В конце концов, это было проще всего.

Оказавшись в тяжелом положении, человек сперва пытается сопротивляться. Затем — найти выход. И наконец, когда больше ничего не работает, собственная психика подводит его к смирению. Так раб, после неудачного побега, начинает думать, что, возможно, не так и плохо батрачить на галере. Иногда его кормят, иногда не бьют… Возможно, в этом нет ничего дурного. Редкий революционер может сохранить свои идеалы после неудачного бунта; это вопрос не стойкости и даже не силы воли, но чего-то более глубокого, что есть далеко не у всех.

Возможно, думала Марта, — Благословенная Лукреция была права. За ней и её планом стоит будущее их народа. Возможно, люди и правда, как дети, не могли решать за себя; возможно, им было нужно измениться; возможно, все жертвы были необходимы, возможно даже Благословенная Адель и спикер Максвелл…

И вдруг мысли Марты встряли. Точно споткнулись о кочку. Перед глазами девушки мелькнуло старое, бледное лицо мужчины, который нёс цветы на могилу своей любимой и глубокая скорбь у него в глазах…

…Что же есть то немногое, что заставляет человека бороться несмотря ни на что? Сложно сказать. Это что-то есть далеко не всех… Удивительно, но… Марта была одной из них.

Девушка приподняла голову и, не вполне отдавая себя отчёт о том, что делает, сказала:

— Вы не правы.

Она сдавила кулачки.

— Ох… Почему же? — с непоколебимым выражением на лице спросила Благословенная Лукреция.

— Вы… Вы говорите, что не важно, если люди… изменятся. Станут такими. Потому что важна сама идея человека, важна…

— Человечность; верно, дорогая. Когда обыкновенный человек умирает, он оставляет за собой потомство. Свои гены. Но ведь это такое глупое, ограниченное суждение! Мы, ведьмы, видим иначе. Мы оставляем свои идеи, свои знания, свои мысли. Свою культуру! Для нас намного важнее не кровное родство, но имя твоего учителя. И её учителя, и учителя её учителя… Мы есть порождение духа, мы выше биологии, и потому мы должны подчинить её своей воле…

— Да… — вздохнула Марта. — Именно поэтому вы не правы.

— Почему?

— Потому что… То, что вы сейчас делаете… Это бесчеловечно.

— Ох? — Лукреция наклонила голову.

— Вы убиваете людей. Вы не человек. Вы… монстр.

— Как грубо. Но смерть в порядке вещей для нашего народа, смерть и смертоубийства.

— Нет! И ещё… Вы лишаете людей права выбора, — с каждым словом Марта чувствовала, как внутри неё что-то закипает. Девушка и сама не заметила, как её слова утратили спокойствие, а голос перешёл почти на крик:

— Свобода… Право выбора! За это мы боролись много лет назад! За это мы воевали против эльфов и бежали из рабства. И вы хотите отнять это у нас потому что… это будет правильно?! Человечно?! Глупость! Вы… Эльфы думали, что мы звери, что мы сами не можем ничего решать. И знаете… Знаете! Вы — ничем не лучше! — заявила девушка. На последней фразе у неё надорвался голос. Она почувствовала жжение в районе своего горла, но ещё сильнее пылало её сердце.

Меж тем Благословенная Лукреция положила длинный палец на подбородок и задумчиво наклонила голову. Повисла тишина. В ушах Марты гремело сердце, её грудь содрогалась от неровного дыхания. Наконец Лукреция медленно улыбнулась и сказала:

— Я не согласна… Видишь ли, Марта… у нас разное понимание того, что делает человека человеком. Ты считаешь, что всё дело в свободе. Интересная мысль! Закономерная для такой юной девушки. И всё же, всё же, есть что-то важнее — стремление к совершенству. Один древний эльфийский философ сказал, что эльф — это клубок противоречий. Думаю, это подходит и для нас. Поверь мне, у меня есть резонные основания думать, что наши предки были бы не против… Не правда ли? — спросила женщина, резко повернувшись в сторону. Марта опешила и проследила за её взглядом.

Неожиданно, ещё один человек зашёл в подземную комнату. Это была женщина в длинном чёрном платье. У её были густые тёмные волосы, светлое лицо и самую малость заострённые уши.

Когда Марта её увидела, девушка испытала странное чувство дежавю. Как будто они уже встречались раньше… Вдруг, сразу три образа мелькнули у неё перед глазами.

Сперва она вспомнила, когда ходила на могилу Благословенную Адель. Там, да, именно там она видела лик этой женщины под тенью капюшона.

Затем девушка посмотрела на Благословенную Лукрецию и обнаружила, что они были чрезвычайно похожи, только на лице неизвестной не было ни капли макияжа…

И наконец перед ней мелькнул портрет, который висел на стене в главном зале Академии… Девушка вытаращила глаза и затрепетала всем свои телом.

Не может быть, это… это была… ОНА!

Женщина в чёрном выглядела в точности как на портрете, который висел на стене в главном зале академии.

Марта растерялась. Она не могла в это поверить. Как, думала девушка, как такое возможно? Ведь изображённый на нём человек вот уже много лет как был мёртв!

— Ожидаемая реакция, — заявила Благословенная Лукреция.

— Весьма, — поддержала другая женщина.

— Именно поэтому все эти годы мне приходилось прятать лицо за столь обильным макияком; в раннем детстве, — заявила женщина, поправляя свои длинные волосы и открывая тем самым немного заострённые ушки. — …В нашем сходстве не было ничего страшно. Затем — проблематично.

— Почему… — прошептала Марта.

— Почему что? — спросила Лукреция. — Ах, почему я и моя любимая сестра выглядим прямо как наша мать, Благословенная Акация?.. Марта… Марта, моя дорогая Марта, ты же умная девушка. Ты должна была уже догадаться, — Лукреция покачала головой и посмотрела на свою «сестру».

— Много лет назад именно она, наша мать, придумала, как можно искусственно вырастить живое существо. В качестве эксперимента она использовала свои гены, и так получилась я… Мы… Я и моя сестра. Мы — точная копия генетического материала нашей прародительницы. Мы даже придумали для этого особый термин — «клон».