Ассур был сейчас в одной из своих ипостасей.

И эта махина неслась прямо на нее.

Выдохнув и выронив из рук узелок, девушка рванула прочь, безуспешно стараясь убежать от неизбежного. Ноги вязли в сугробах, служанка падала, проваливаясь глубже, но упорно неслась вперед. Слезы застилали глаза, в голове не было ни одной мысли, лишь одни голые инстинкты, что толкали ее к мнимому спасению.

Айя даже не успела понять, что произошло… Мгновение, болезненный пинок в спину и бедолага упала лицом в колючий снег. Что-то с легкостью рвануло ее вверх, заставляя громко взвизгнуть и нелепо засучить конечностями, кувыркнуло через себя и уложило в сугроб, но только уже на спину, припорошив лицо холодными хлопьями. А на грудь словно бетонная плита рухнула, придавив несчастную девчонку к земле, топя в стылом океане. Сквозь слезы и снег, Айя видела огромную, мохнатую лапу, что продолжала вдавливать ее все глубже и глубже. Девушка, как выброшенная наземь рыба, жадно глотала открытым ртом воздух, давясь ледяными хлопьями. Хваталась тонкими ручонками за скользкую, мягкую шерсть, визжала.

— Господин! Господин! Пожалуйста…

А зверь над ее головой рычал и дышал горячим прямо ей в лицо. Клацнул страшными зубами перед красным девичьим носом. А Айе казалось, что еще чуть-чуть и он проломит ей ребра, раздавит грудную клетку, как яичную скорлупу. В панике засучила ногами, сильнее хватаясь за убивающую ее лапу.

— Нир…

Закашлялась, завизжала, понимая, что темнеет перед глазами.

— Нирхасс, прошу! Господин! Мой господин, прошу…

Жадно вдохнула, чувствуя, как печет в груди и расплывается мир перед глазами.

Мгновение и служанка смогла вдохнуть полной грудью. Закашлялась, часто-часто моргая, обхватывая голову непослушными руками. Вперила сумасшедший взгляд вверх.

Он стоял прямо над ней, высокий и нагой в лучах зимнего, заходящего солнца. Тяжело дышал, по вздымающейся груди стекали блестящие бисеринки пота. Волосы были растрепанными и влажными, рваными прядями обрамляли злое лицо. Рот мужчины был приоткрыт, являя свету длинные, острые резцы. Волосы на груди и в паху быстро меняли цвет из пепельных в привычные темные завитки. А черные толстые когти медленно втягивались, словно бы под кожу, становясь обычными, аккуратными ногтями. Нирхасс смотрел прямо на Айю, и зрачки в глубине его серых глаз все еще оставались вертикальными.

— Я убью тебя, женщина, — произнес он шепотом, пытаясь отдышаться.

Майя моргнула, сжимая в кулаки трясущиеся руки.

— Простите, — только и смогла выдавить из себя, не зная чего ожидать дальше.

— Я запретил…

Только сейчас Айя заметила за его спиной приближающегося всадника, ведущего следом лошадь господина. Он, молча, протянул неподвижному хозяину сверток, и прошло несколько долгих минут, прежде чем тот его принял. Бросив на Айю убийственный взгляд и отвернувшись, Нирхасс принялся натягивать на себя одежду.

— Вставай, — не оборачиваясь, рыкнул, затягивая руки в черную кожу перчаток.

Не переставая трястись, Айя поднялась, смахивая с растрепавшихся волос снег. Шок от увиденного и пережитого будоражил кровь, заставляя девушку дрожать, как осиновый лист на ветру.

Накинув на плечи отороченный мехом плащ, и опустив на голову капюшон, господин вскочил в седло.

— Иди сюда, — приказал он Айе, и стоило девушке подойти, как Нирхасс лихо вздернул ее вверх, закидывая несопротивляющееся тело перед собой, и умащивая поперек коня, как мешок с картошкой.

Жеребец недовольно заржал.

— Ты пожалеешь о том, что сделала, — тихо произнес господин и дернул поводья, направляя коня в сторону далеких гор.

Увозя несчастную пленницу от такой желанной мечты о свободе.

Айя тихо всхлипывала, болтаясь вниз головой. О том, что ее ждет «дома», бедняжке оставалось только догадываться.

— Не скули, — раздраженно рыкнул хозяин.

А воля была так близка…

Имения всадники достигли уже поздней ночью, когда низкое зимнее небо затянуло быстро плывущим тучами, скрыв от глаз путников звезды и яркий серп месяца.

Нирхасс был зол. Очень зол, Айя ощущала это каждой клеточкой своего продрогшего существа. От неподвижного, многочасового болтания вниз головой, перед глазами девушки плыло, а озябших конечностей несчастная уже не чувствовала. Но Айя терпела, боясь одним лишь робким движением спугнуть восстановившийся, шаткий мир. Пусть и на время пути.

В памяти то и дело всплывали образы жуткого, клыкастого зверя, что чуть не удавил ее в снежной степи. Неужели это и правда Нирхасс? Значит, кровь ассурин действительно существует, и это не просто сплетни и страшилки…

Спешились у хозяйских конюшен. Господин небрежно сдернул с коня продрогшую беглянку. Не ожидавшая того девушка кулем повалилась в сугроб, ошарашено хлопая слипшимися ресницами. Тем временем Нирхасс передал поводья своему спутнику и уверенным шагом двинулся к дому. Не оборачиваясь, приказал:

— За мной.

И Айя пошла. Поднялась на непослушных, ватных ногах, и пошла, неуверенно переступая по расчищенной от снега дорожке. Мыслей не было, страха отчего-то тоже. Только дикая, неподъемная усталость и поглотившая целиком апатия.

Аяй прошла за господином по темным коридорам, по широкой, устланной коврами лестнице. Прошла за мужчиной в его покои. Остановилась, прислонившись спиной к мощной двери. Уставилась на неровный танец огня в камине, на шкуру какого-то зверя перед ним, что укрывала собой холодный каменный пол. На широкую кровать и стол с ворохом бумаг и искусными подсвечниками. На огромное кресло в углу, в которое и опустился Нирхасс, с блаженным вздохом вытянув длинные ноги и сбросив на пол свой плащ.

Айя как-то отстраненно наблюдала, как по его подошве стекают крупные капли таявшего снега и скрываются в высоком ворсе ковра.

— Посмотри на меня, — велел хозяин спокойным и немного уставшим голосом.

Служанка, вздрогнув, перевела рассеянный взгляд на красивое лицо мужчины. Прошлась взглядом по напряженному, покрытому мелкой щетиной подбородку, по сжатым губам, по расширяющимся ноздрям и хмурому залому бровей. Уставилась в ртутные, поблескивающие в полумраке покоев, омуты глаз. Он смотрел на нее. И что творилось там, в его голове, Айя понять не могла. Никогда прежде, она не смотрела открыто в лицо своему господину, своему мучителю, что превратил ее и без того жалкое существование в сущий ад.

А он все смотрел и смотрел. Казалось в самую ее душу. И все, что чувствовала Айя под его взглядом, это холод и какую-то всепоглощающую тоску.

— Я убью тебя, — произнес он шепотом, переводя взгляд на губы девушки.

— За что? — спросила Айя, вздрогнув всем телом.

Нирхасс даже как-то удивился, вскинул густую бровь и потер большим пальцем висок. Хмыкнул, зачесывая пятерней непослушные волосы, открывая высокий лоб.

— Ты беглая, — почти выплюнул мужчина, словно это было самым страшным грехом.

— И что? — снова спросила служанка, приваливаясь спиной к мощной двери и тяжело выдыхая. — Что с того? Я кого-то убила? Обокрала? А может, изнасиловала? Принудила к близости через боль и страх?

Ассур напрягся, по идеальному лицу скользнула тень гнева и спряталась в холодном полумраке покоев.

Айя играла с огнем.

— Ты моя собственность, — вставая и направляясь к столу, заявил господин. Выудил из его недр пузатую бутыль из темного стекла, привычным движением дернул пробку и наполнил бокал темной, вишневого цвета, жидкостью.

А девушка, на другом краю покоев, тем временем принимала для себя решение…

Смотрела на его бокал, ощущала терпкий аромат вина и тепло, расползающееся по комнате от пламени, что разыгралось в камине. На ставший ненавистным, и в то же время болезненно привычным, профиль. На свою жизнь, что была крепко зажата в его длинных пальцах, что так непринужденно обхватывали ножку высокого бокала. А в голове был только один вопрос…