Закат был алым.

Глаза ее слезились, от хлестких и едких ветров, что несли к замку дым от горящих полей. Урожай, что вот-вот готовился к сбору был уничтожен. Они выжгли все. Обрекли тысячи людей на голод и нужду.

Зябко поежившись, девушка перевела взгляд на бесконечный лагерь внизу, почти у ее ног. Приглушенные порывами ветра слышались мужские голоса и смех, ржание лошадей и лязг металла.

Айя вздрогнула и отпрянула, когда ее плеча осторожно коснулась рука Румира.

— Как ты? — спросил парень, понимающе пряча руки за спину и с ненавистью глядя перед собой.

— Нормально, — соврала девушка, переведя на него взгляд, — а ты?

Гвардеец неопределенно пожал плечами.

— Кажется сейчас взорвусь от злости и беспомощности, — чуть подумав ответил он.

Служанка его понимала.

— Там на кухнях опять какой-то скандал, — вдруг вспомнив зачем пришел, оповестил солдат.

Девушка только вздохнула, направляясь к лестнице. Это начинало раздражать.

Все чаще начали случаться потасовки между слугами и пришлыми. Всем казалось, что они друг друга объедают, недоговаривают, подворовывают. Айя понимала, что это был простой страх и отчаяние, выпавшие на их долю. Но позволить таким распрям поселиться в стенах замка не могла. И без этого было несладко. Она на корню пресекала все склоки, теперь еще больше понимая строгую Тойру. И все чаще замечая за собой некую, несвойственную ей ранее жесткость.

Многим из обитателей замка не нравилось, что бежавших от бойни женщин, детей и стариков Айя велела разместить в дорогих покоях. Им претило подчиняться приказам бывшей чернавки, низшей, не принятой даже ею подобными. Но заручившаяся поддержкой управительницы, Амина и вечно пребывающего в себе Мориса, она с непрошибаемым спокойствием делала то, что считала нужным.

Четко разделяла обязанности между вновь прибывшими, вместе с Тойрой вела подсчет припасов и боролась за каждого раненого солдата, как за самую большую драгоценность. Не позволяя проливаться слезам по погибшим, которых сжигали за дальним амбаром. Изводила скупых лекарей своим надзором. Несмотря на новое свое, все еще казавшееся ей сомнительным, положение госпожи, Айя не чуралась прежней работы. Не морщась, выносила горшки и простыни под ранеными, мыла, перевязывала. Готовила еду, драила залитый кровью и грязью пол и орудовала метлой, помогая разгребать завалы от рухнувших у стены башен и восточной части дома.

Сама того не ожидая, Айя заслужила уважение Амина, а значит и оставшихся в живых гвардейцев. Он больше не смотрел на нее волком и не кривил недовольно губы при ее приближении. Теперь почтительно кивал, предлагал помощь и в редких случаях даже спрашивал ее совета. А еще совершенно случайно, мужчина заметил ее положение. Долго смотрел на маленькую девчонку у высокого окна, погруженную в свои мысли и по инерции поглаживающую заметно округлившийся живот, который она обычно прятала под несуразными, явно ей большими платьями. Пораженный мыслью, что в ней растет дитя ассура — первое, более чем за шесть веков, замер, ощутив какой-то странный трепет.

Надежда.

Надежда для таких, как он. Для существ с кровью ассурин.

И сейчас она была заперта в покореженных стенах замка и окружена врагами, что уготовили всем им незавидный финал.

А еще через неделю, в тихое предрассветное время, войско южан устало ждать. Раздался тихий хлопок, а затем страшный грохот разрушаемой стены сотряс темные покои Айи. Вцепившись холодными пальцами в широкий подоконник и прикусив губу, девушка наблюдала, как оседает поднятая, кажется, до небес пыль, как устилает широкую подъездную дорогу пепел и тлеющие огоньки. Как в разодранном, поруганном вековом камне зияет страшная брешь, через которую к их дому гордо ступает нога вражеского завоевателя.

Айя ждала их главном зале, приказав слугам не высовываться. Молчаливый Амин с выжившими гвардейцами стояли за ее спиной, нависая грозной, непоколебимой скалой. Тойра притаилась за колонной, отказавшись уходить. Айя чувствовала, как злится командир гвардейцев, которому она запретила вступать в бой. Но ей хватило бессмысленных жертв. Девушка не хотела более новой крови. Крови тех, к кому успела привыкнуть за столько короткое и непростое время, что выпало им судьбою. И если был хоть малый шанс ее избежать, Айя им воспользуется.

Уверенные шаги разрывали тишину замершего в страхе замка, гулко отлетали от стен, эхом проносясь по каменным коридорам. Айя вздрагивала всем телом, но упорно стояла на месте, сцепив руки под серой тканью плаща. Лицо ее не выражало никаких эмоций, а сердце заходилось в бешенном галопе.

Они вошли вальяжно и расслаблено, возглавляемые громадным светловолосым мужчиной в серебристых доспехах. Он был настолько высок что, если бы Айя не стояла в другом конце залы, а была рядом с ним, девушке пришлось бы сильно задирать голову, чтобы рассмотреть лицо вторгнувшегося в их дом врага. Мощный, широкоплечий, смуглый, с собранными в высокий хвост волосами, он пристально осмотрел необычными, янтарного цвета глазами собравшихся, и лишь усмехнулся, отправляя меч обратно в ножны. Угрозы он не видел

Красив.

Опасен.

Ассур.

Айя с трудом сдержала порыв испуганно передернуть плечами, вместо того выше задрала подбородок и поджала губы.

За спиной незнакомца толпились вооруженные солдаты, с любопытством заглядывая в залу, держали наготове свои мечи. Расступались, пропуская вперед еще одного ассура. Не такого высокого и мощного, но все же внушительного. Темноволосого и кареглазого, в дорогих, расшитых золотом одеждах, в отороченном мехом плаще, что тащился за ним торжественным шлейфом. Он бесцеремонно прошелся к стене с камином, с презрением уставившись на картину с гербом дома Шаррихасс над ним.

Амин чуть склонился к уху Айи, тихо шепнул.

— Гилиас, сын Сумасшедшего Короля. Безумная, корыстная сволочь. Будьте осторожны.

Девушка только коротко кивнула, крепче переплетая холодные пальцы.

— Наконец-то! — громко воскликнул Гилиас, кружась по залу, шурша дорогими одеждами и не обращая внимания на окружающих. — Наконец этот проклятый замок снова мой! Хотел бы я видеть жалкую морду безродного ублюдка в этот момент! Мое счастье было бы воистину полным!

Его лихорадочно блестящий взгляд зацепился за тонкую фигурку Айи в окружении дюжины гвардейцев, и лицо его еще больше просияло, губы искривились в мерзкой ухмылке.

— Так-так-так, и кто это у нас тут? — двинулся ассур в их направлении, Амин за спиной девушки напрягся, положил затянутую в темную кожу перчатки ладонь на рукоять меча, гвардейцы как один повторили за ним. Ощетинились, готовые ринуться в бой. — Неужели слухи оказались правдивы, и заведует в имении теперь жалкая, маленькая чернавка? О, Нирхасс не устает поражать меня своей тупостью!

— Держи язык за зубами, бастард! — рыкнул над ухом Амин.

Гилиас встрепенулся, театрально вскидывая руки. И лицо его некрасиво исказилось от злости.

Светловолосый ассур с необычными глазами молча за всем наблюдал, привалившись к одной из колонн, и расслабленно скрестив длинные ноги. Лицо его было скучающе-надменным, а вот взгляд цепким и внимательным. И пусть сейчас рядом с нею был разгневанный сын Сумасшедшего Короля, реальную угрозу Айя ощущала совсем не от него. То и дело бросала короткие взгляды к колонне, ощущая что-то до боли знакомое. Пугающее. Заставляющее сердце испуганно замирать.

Айя чуть повернулась к командиру гвардейцев, и коротко мотнула головой, призывая того не накалять ситуацию. Бывшей служанке хотелось избежать жертв. И пусть каждый из солдатов Шаррихасса поклялся до последнего вздоха защищать замок, Айя запретила. Никому лучше от их смерти не станет, мирные жители и услуги останутся один на один с врагами, совершенно беззащитные. Айя приняла решение, что нужно тянуть время как можно дольше, насколько это вообще было возможно в их положении. Девушка надеялась, верила, что помощь придет. Пусть не скоро, но придет. А до того момента, она будет делать все от нее зависящее, чтобы люди имения этой помощи дождались. Живые.