— Я отойду ненадолго к реке.

— Зачем? — всполошилась та.

— Хочу немного освежиться, вспотела вся, да и ночь в том месте…

— С тобой пойти? — спросила женщина, внимательно заглядывая в лицо чернавки.

— Не нужно. Отдыхайте, я быстро.

Тойра только кивнула в ответ, переведя взгляд на поджавшего губы Шорса.

Айя благодарно кивнув, двинулась к краю поляны, где за деревьями была только темнота и едва различимый шелест воды.

Прошла по вытоптанной солдатами и лошадьми тропинке, опасливо озираясь по сторонам. Споткнулась, чуть не свалившись носом вперед и стала внимательней смотреть под ноги. Миновав, поваленное дерево и сладко пахнущий кустарник, девушка вышла на ярко освещенную луной поляну. Подняла голову к усыпанному звездами небу и прикрыв глаза глубоко вдохнула. Здесь было заметно прохладнее, чем в лагере. Приятный ветерок, обдувал лицо Айи, пока она спускалась по маленькому пригорку к воде.

Остановившись у самой кромки, девушка сняла ботинки, и придерживая платье, намочила ноги. Вода на удивление оказалась маняще теплой. И служанка, привстав на носочки, быстро осмотрелась по сторонам. Никого не заметив, шмыгнула к берегу и стянув с себя всю одежду, смело направилась к реке.

Не раздумывая, шагала по илистому дну, а затем и вовсе нырнула с головой, кувыркнувшись под водой. Вынырнула, жадно глотая воздух, который в контрасте с водой казался в разы холоднее. Айя плескалась и ныряла, нежась в легком, теплом течении. Смывала с себя прошедшие дни, стараясь ни о чем не думать…

Иначе начинало ныть и болеть. Сковывать страхом и неизвестностью будущего.

Вдоволь наплескавшись, Айя вышла из воды, зябко поежившись. Выхватила из горки своей одежды косынку, и прямо ею и обтерлась, пританцовывая на мягкой траве. Отжала воду из волос, и нагнулась за бельем…

Девушка не сразу поняла, что произошло, успела только сипло взвизгнуть, вжатая спиной в горячую, напряженную скалу.

Хвоя. Кедр…

Шумный вдох над ее волосами.

И предательское сердце понеслось вскачь.

Ассур оплел ее мощными руками, утыкаясь носом в макушку. Тяжело дышал. Гладил и притискивал покрытое мурашками девичье тело к себе все сильнее, все ближе. Весь горел и вибрировал.

Айя напряглась, ощущая неуместную слабость в ногах и охвативший ее трепет. Внизу живота тут же томительно отозвалось, запылало, затребовало. Между сведенных ног вдруг стало так горячо и влажно. Стыдно. Нирхасс задышал глубже, прерывистее, как-то отчаянно. Провел большой, чуть шершавой ладонью по лицу девушки, задевая приоткрытые губы… И ниже. Легко сжал шею, приласкал ключицы, невесомо коснулся набухшей груди и скользнул туда, где все пульсировало и сжималось, ожидая его пальцев, рук, всего его. Жестокого, надменного, пугающего, необходимого…

Айя всхлипнула, разводя ноги шире, пряча раскрасневшееся лицо в сгибе его руки, что прижимала девушку к широкой мужской груди, вцепилась в нее еще сильнее.

И протяжно застонала, когда горячие пальцы умело приласкали возбужденную плоть. Несчастную повело, выгнуло, притискивая задом к его бедрам. Прострелило острым удовольствием вдоль позвоночника, скрючивая пальцы на ногах, и заставляя нетерпеливо подаваться вперед, навстречу его чуть резким движениям.

В голове штормило, а в груди выло на все лады. Там плескался дикий восторг и протест, трепет и негодование, ненависть и мучительное принятие.

Айя плавилась в руках этого мужчины, психовала, желая большего. Пальцев было катастрофически мало. Ассур чувствовал ее настроение, заводился сильнее, терся внушительным стояком о ягодицы, задевая массивной пряжкой ремня нежную кожу.

Воздух вокруг них будто наэлектризовало, сгустило, сделало тяжелом и вязким.

Нирхасс тихо простонав девушке на ухо, одним ловким движением развернул ее к себе, подхватывая на руки, заставляя обвить его талию ногами. Перехватив служанку удобнее одной рукой под попой, второй зарылся в мокрых волосах. Потянул ее голову на себя, упирая в свой покрытый испариной лоб.

Замер, глядя на Айю из-под густых бровей.

— Не могу больше, — произнес в ее приоткрытые губы, моргнул, — не могу, Айя…

И впервые, там, где властвовал мрачный и серый холод, блеснуло что-то иное. Отчаянное, тоскливое, незнакомое. И глупая девчонка сама потянулась к своему мучителю, оплела руками сильную шею, робко прильнула губами к его рту поцелуем. Осторожным, робким, трепетным. Отстранилась. Но Нирхасс не дал.

Словно одним только этим порывом, Айя перерезала сдерживающие мужчину тормоза…

…дальше были только резкие, беспорядочные, торопливые движения. Горячая кожа в каплях пота, руки и губы везде, болезненное напряжение и мягкая, начинающая покрываться росой трава под испещренной шрамами спиной. Неприкрытые стоны и дикое, почти звериное наслаждение. Айя воспринимала реальность урывками, проваливаясь и отдаваясь неописуемым ощущениям. Выхватывала из пространства приоткрытые губы с удлинившимися клыками, вертикаль зрачка и пепел в темных волосах. Тянулась к этому всему, прижималась теснее. Ловила губами пальцы с массивным перстнем, царапала перекатывающиеся мышцы на спине ассура, выгибалась навстречу. Что-то шептала. Просила. В момент их единения, испугалась, что сейчас отключится, замотала протестующе головой, цепляясь за плечи Нирхасса. И когда он вошел до упора, закричала, кончая и сотрясаясь всем телом в его сильных руках. Господина от этого перетряхнуло, черная вертикаль окончательно поглотила тонкую серую полоску радужки, и утробно рыкнув мужчина сорвался в бешенный ритм, выбивая из груди Айи тихие, протяжные стоны…

И был только шум леса, тихий плеск воды и двое сплетенное воедино, под холодным светом луны.

Он не отпускал служанку до самого утра. Утянул в свой шатер, и раз за разом брал там — в душном полумраке, на шкуре какого-то большого серого зверя, жадно глотая каждый стон девушки, не сдерживался сам. Айя потеряла счет времени, забылась, отдаваясь так, как никогда и никому до этого. Как никому до него…

Гладила ставшие пепельными волосы, позволяла острым когтям впиваться в нежную кожу. Принимала его всего, отпустила свои отчаянные, глупые чувства. Показала. Была обнажена перед ним не только телом, но и истерзанной душой.

Плакала, не справляясь с захлестнувшими ее эмоциями, теснее прижимаясь к большому и сильному мужчине. Ассур это чувствовал, терялся, кутал ее в своих объятиях сцеловывая с ресниц соленые капли. Замирал, внимательно заглядывал в глаза девчонке, будто не понимал, не верил. И снова покрывал лихорадочными поцелуями ее влажную кожу. Был до неправильного нежным, что Аей даже не верилось. Гладил ее, целовал каждый оставленный им же шрам, ласкал каждый ее пальчик…

— Где ты была? — тихо спрашивал у распластанной под ним девушки Нирхасс. — Где, Айя?

— Дома, господин, — отвечала она, шире разводя ноги под ним, запрокидывая голову, подставляя ему шею, с бешено пульсирующей венкой.

— Где твой дом? — на выдохе, резко входя в нее, заглядывая в раскрасневшееся лицо, спрашивал ассур.

Девушка только выстанывала в ответ, прижимаясь к нему сильнее, теснее, словно стремилась срастись с ним в одно целое. Единое.

— Где, Айя? Где девочка? Скажи мне, где? — шептал ей в висок, тут же оставляя влажный след от поцелуя.

— Далеко. Очень далеко, господи-и-и-ин… Ммммм…

Были еще какие-то вопросы и бессвязные, спутанные ответы, которые Айя не запомнила…

И снова плакала, целовала его ненавистное лицо, путалась пальцами в жестких волосах, просила еще. И еще. Заглядывала умоляюще в серое с черным, непривычное — теплое. Горячее. Принадлежащее в те минуты только ей. Ей одной.

Целовала его шею, покрытую темными волосками мощную грудь, напряженно сокращающиеся мышцы пресса. Обхватывала губами его естество, терпко пахнущее ею. Их соитием. Жадно впитывала его шумные вдохи и вырывающиеся тихие стоны. Помогала себе рукой, получала какое-то особенное удовольствие, видя, как хорошо Нирхассу. Заводилась еще сильнее. Послушно проглотила все, не выпуская его член изо рта. Прикрывая глаза, сжимая его напрягшуюся ногу.